Концерт группы The Doors в Екатеринбурге 27 июня 2012 г.
Нет в этой жизни однозначно белого и однозначно чёрного цвета. Всё в этой жизни перемешано, намешано, смазано и состоит из великого множества красок, их оттенков и полутонов. И если стоять перед закрытыми дверями в ожидании того, что за распахнутыми створками вас встретит ослепительный яркий свет истины, то можно простоять очень долго, так и не решившись открыть из-за боязни бесповоротно ослепнуть. И это лучше всего понимаешь, когда выходишь на относительно свежий вечерний воздух городского пригорода из зала, где только что двое пришельцев из мифического прошлого распахнули те самые двери, которые мы так долго боялись открыть.
Кстати, а почему, собственно, боялись? Группа Doors, сколько себя помню в качестве меломана, у нас всегда пользовалась особой и даже какой-то трогательной любовью, которая объяснялась банально: слишком трагична и слишком непостижима была личность их фронтмена – Джима Моррисона. Помнится, ещё в самые глухие застойные времена журнал «Ровесник» опубликовал статью о Моррисоне, сопроводив её шикарной чёрно-белой фотографией. На ней Моррисон ну никак не был похож на рок-звезду. Скорее на очень задумчивого работягу с шарикоподшипникового завода. Но именно этот его образ в сочетании со странной статьёй, после прочтения которой оставалось гораздо больше вопросов, чем ответов, врезался в память так, что вытащить его оттуда не представлялось никакой возможности. Хотелось одного: слушать Doors при первой же возможности. И как можно больше.
Возможностей было, кстати, немного. Но даже то, что становилось доступным, далеко не сразу ассоциировалось с группой музыкантов, а не с одним человеком. Лишь постепенно за ярчайшей фигурой фронтмена начинали вырисовываться и другие силуэты. Сначала сутулого очкарика за электроорганом. Затем субтильного гитариста, сосредоточенно перебирающего струны. И ещё барабанщика, самозабвенно погружённого в ритм. Все они, казалось, как-то сторонятся своего экстравагантного вокалиста, слишком занятые своими инструментами, чтобы участвовать в его шаманском танце. А танец между тем стал символом того самого времени, когда всё заканчивалось, не успев начаться, и это «всё» возникало из звуков его голоса и растворялось в загадках его стихов. Таков был Джим Моррисон и группа The Doors – единственная убедительная антитеза битловскому прекраснодушию.
Можно ли было ожидать, что два осколка того великолепного безумия конца 60-х-начала 70-х, двое из трёх сдержанно-сосредоточенно-сутулых музыкантов, всегда находившихся в тени Моррисона, вернут нас туда, куда никто из смертных вернуться не может – в прошлое, распахнув «двери восприятия», перед которыми мы так долго стояли (сидели, лежали, прыгали, плясали), слушая пластинки Doors? Но этот концерт оказался той самой каплей, которой не хватало, чтобы переполнить чащу этого долгого ожидания. Они всё-таки распахнули двери – решительно и даже как-то цинично (с точки зрения щепетильных советских меломанов 60-70-х). И теперь уже, кажется, навсегда. С первого же аккорда “Roadhouse Blues”. Или даже сразу же после слов невидимого конферансье, погрузившего зал в нескончаемый и блаженный шок: «Дамы и господа! Из Лос-Анджелеса, Калифорния, Рэй Манзарек и Робби Кригер из The Doors!!!".
И произошло это не потому, что вокалист был подобран правильный (Дэйв Брок слегка напоминает Джима Моррисона, особенно, когда закрывается микрофоном, обхватив его двумя ладонями). Не потому – и не вопреки – что теперь Манзареку не требуется самому вести басовую линию с помощью педалей электрооргана. А за бас-гитару не вполне аутентично, но практически незаметно на сцене и очень искусно отвечает Фил Чен, китаец ямайского происхождения, прошедший школу рекрута у Рода Стюарта, Пита Тауншенда, Эрика Клэптона и Рэя Чарльза(!). Не потому, что вместе с басистом барабанщик Тай Деннис (кстати, в своё время заменивший за барабанами самого Стюарта Коупленда в проекте “The Doors of the 21st Century”, когда тот сломал руку) составляют крепко спаянный ритмический дуэт, благодаря которому Манзареку и Кригеру остаётся только плести невероятные кружева своих партий, опираясь на мощный грув ритм-секции.
Произошло это потому, что и Маназарек, и Кригер по прошествии всех этих долгих лет так и не утратили того странного, пугающего и завораживающего света, состоящего из множества красок, их оттенков и полутонов, который нёс в себе Джим. Собственно, всё, что они могут делать теперь, это донести этот свет до нас, тех, для которых призыв “Light My Fire”’ – не пустые слова, а руководство к действию. К действию, понятно, не физическому, а ментальному.
Всё, что происходило в тот вечер на сцене Теле-клуба, происходило, конечно, не столько видимо, сколько незримо: песни Doors выворачивали нас наизнанку, выбивая из кого старое, из кого новое дерьмо. И все, кто был в тот вечер у сцены, где царили те самые Doors, даже, невзирая на отсутствие пресловутого моррисоновского шаманизма, чувствовали, как эта музыка без всяких церемоний захватывает сознание, как торнадо, унося его в какие неведомые нездешние дали, превращая всех нас в тех самых «Штормовых наездников» и «Лос-Анджелесовских женщин».
И кстати, лишний раз настаивая на том, что шаманизм в музыке Doors составляющая хоть и важная, но не решающая, музыканты нарочито вели себя развязно, совсем не так скованно и напряжённо, как это происходило в былые времена, при Моррисоне. А вокалист даже не собирался вводить публику в транс, как это делал Джим. Это было бы не столько бесполезно, сколько смешно. Дэйву Броку выпала нелёгкая ноша – исполнить роль фронтмена Doors, не испортив впечатления и при этом оставшись самим собой. Его работу можно сравнить с прохождением минного поля: шаг влево, шаг вправо – и ты либо свалишься в непростительный пафос, то ли вообще превратишь всё в пародию. Но Дэйв с честью прошёл это испытание, которое можно пройти, будучи только очень скромным человеком, здраво оценивающим масштаб своей личности в сравнении с той, роль которой тебе выпала.
И всё-таки – что же такое концерт Doors? Ответить на этот вопрос может только тот, кто там побывал. Неважно – в 1970 году или сейчас, в 2012. Точнее, даже не ответить, а попытаться это сделать. Или даже не пытаться. Поскольку это невозможно сделать, особенно стоя после концерта посреди гудящего возбуждённого зала и собирая по атому самого себя, разлетевшегося микрочастицами по всему окружающему космосу.
Потому что – ответа нет. Doors – это не просто музыкальная группа, исполняющая хорошие песни. Doors – это состояние души, которое невозможно ни приобрести, ни потерять. Это либо есть, либо нет. И всё-таки… The Doors are opened if you want it! («Двери открыты, если вы этого хотите!»).
Июнь, 2012