Один человек, назовем его Х. Л. Б., часто ездил в метро на работу.
Х. Л. Б. работал рядовым библиотекарем в центральной библиотеке имени Владимира Ильича Ленина. А жил на Планерной. Той самой станции, по прибытии на которую, проездной диктор, нежно и очень женственно, произносила: «Планерная», с придыханием на букве «а», и сердце Х. Л. Б. обрывалось от сопричастности.
Добираться до работы, ему было не то чтобы чересчур далеко, но и не особо близко. Зато всего с одной пересадкой, что чрезвычайно ценилось (не одна пересадка, а минимальность их) его современниками.
И вот однажды… хотя для большей ясности, стоит упомянуть о его, Х. Л. Б., некоторой слепоте. То есть слеп он был адски. Как крот. Носил очки со стеклами толщиной в три сантиметра, и все равно видел так себе.
Вот так – себе.
А вот так – всем остальным.
Знали бы вы его переходящим дорогу.
Так вот, однажды, автоматически проделав все действия, каковые он проделывал из года в год, при входе на станцию метро, Х. Л. Б. пополнил проездную карту, сориентировался по известным только ему приметам, и ступил на эскалатор.
Поехали вниз.
Он примерно, а точнее, совершенно отчетливо знал, сколько ему ехать и когда соскакивать с ленты транспортера.
Но в этот раз время все тянулось и тянулось, разворачиваясь шуршащей бумажной петинкой.
Он ехал и ехал.
Получалась – какая-то ерунда.
Вышли все сроки, а лента эскалатора не переставала двигаться.
Х. Л. Б. прислушался – вокруг был привычный гул.
А потом наступил непривычный гул.
Точнее – тишина.
Потому что, это была лента, которая шла вверх.