ОПЯТЬ ЭТОТ ПОРУЧИК.
« Шашки наголо!» Была такая команда в казачьих войсках. Да не о них речь, а о бравых гусарах с саблями. Под эту команду мгновенно бросались все неотложные дела – «К бою!!!».
Полумрак в будуаре очередной дамы сердца Г ржевского. В канделябрах горят несколько свечей. Откушав чашечку турецкого кофе, и докурив трубочку, потянулся поручик сытым котом. И дама, и он сам, естественно, в костюмах Адама и Евы.
- А теперь мадам приступаем к отработке четвёртой позы Камасутры…
- Ох… Уморили вы меня голубчик…
Ржевский самозабвенно предавался практическим занятиям с дамой в её постели… Как вдруг команда… А «вдруг» как всегда некстати… «Шашки. пардон, сабли наголо! К бою! В атаку!».
Бешенный галоп жеребца, с морды его клочья пены… Выпученные глаза поручика…
Стоя в стременах, со своим взбудораженным достоинством, сабля со свистом рассекает воздух над головой… Сабля наголо – поручик тоже… «В атаку!!!» - орёт взбешённый беспардонным вмешательством в личную жизнь Ржевский
«И враг бежит, бежит, бежит…» А иначе никак – или зарубит, или на достоинство напяли… Да не дай бог… Спаси и помилуй…
СЛИВКИ ЭТО ВАМ НЕ ПРОСТОКВАША, ГОСПОДА.
В основе достоверный факт. Немного правда выдумки… Совсем немного. Кроме сливок и главных персонажей. Пятидесятые годы двадцатого века.
Бывший командир разведроты фронтовик, а ныне первый секретарь райкома партии Николай Иванович обсуждает в своём кабинете с директором местного маслозавода новые повышенные соцобязательства к приближающейся юбилейной дате.
- Одну минуту – прервал он доклад директора, плеснул в стакан воды, всыпал полчайной ложечки соды, размешал и выпил.
- Язва – пояснил он собеседнику. – В Польше ещё заработал, в сорок четвёртом. Продолжаем.
В конце беседы, уже стоя в дверях, директор нерешительно обернулся.
- Николай Иванович… – замялся он.
- Говори давай, что ещё. – сдвинул на край стола бумаги.
- Я по поводу, прошу прощения, язвы…
- Ну и…
- Так отец у меня вылечился от неё… Столько лет маялся с желудком…
- Как это? – оживился секретарь.
- Да всё очень просто – вдохновился директор – полстакана сливок за час до еды. Утром и вечером…
- А-а-а…- махнул тот рукой – сам знаешь, где и как я живу. И нет у меня коровы…
- Николай Иванович! – возмутился директор – У нас же в районе маслозавод, а я вроде как директор…
- Вон как…
- Да-да-да, можно прямо с сегодняшнего дня и начать – заторопился собеседник – пусть ваш водитель подъедет. Думаю можно начать с литровой баночки в неделю.
Прошёл месяц. Секретарская язва (язви её) объявила о начале процесса капитуляции. Директор и секретарь стали чуть ли не приятелями. В разумных, конечно, с соблюдением субординации, пределах. Как вдруг… А «вдруг» это всегда как снег на голову, как гром среди ясного неба.
Побуждаемый самыми добрыми намерениями директор завода преподнёс секретарю на день рождения четырёхлитровый жбанчик. Из Кисловодска, по спецзаказу, ручной работы. Красивый.
- Спасибо – растрогался секретарь райкома – Супруге отдам под цветы.
- Так ведь не для цветов посудинка Николай Иванович….
- Для чего ж ещё? – изумился тот.
- Да неудобно же вашему водителю – В одной руке литровая, в другой трёхлитровая…
- Со сливками?!... Трёхлитровая?!... _побагровел лицом и внезапно обмяк в кресле. – Каждую неделю???... – прошептал едва слышно.
Беспомощно смотрел в лицо директора и чуть ли не молил глазами –«Ну скажи что это шутка». А тот только неловко переступал с ноги на ногу, стоя в конце длинного стола для совещаний, обескураженный и ничего не понимающий.
Тут, наверное, необходимо для полной ясности сделать некий экскурс в прошлое. Переведя стрелки времени на энное количество назад, зрительно имеем следующую ситуацию.
Оставался до сих пор в тени третий, ничем неприметный до сих пор участник упомянутых событий. Тот, который за сливками должен ехать и с которого нужно было бы и начинать рассказ. Да только теперь чего уж.
Партсобрание в автотранспортном предприятии. Выборы парторга. В президиуме секретарь райкома, директор АТП, предпрофкома да два-три активиста. Дискуссия бурная, каждый хочет высказать своё мнение, предложить кандидатуру, кто руку тянет, кто с места выкрикивает. Лишь один серой мышкой сидит да помалкивает.
- Кто такой? – шёпотом спросил хозяин района у директора.
- Гунько Михаил… С Украины сюда перебрался. Товары по магазинам в районе развозит.
- Что за человек? – вполголоса спросил секретарь
- Да кто его знает, слова лишнего не вытянешь. Молчун как бы…
- Переведёшь его ко мне! Мой водила слишком разговорчивый, рот не закрывается, подумать не даёт. Болтун одним словом. – подвёл итог короткой дискуссии секретарь.
Полгода прошло. Язва ушла в небытиё. Новый водила-молчун работой был доволен – это ж не товары грузить, по магазинам развозить да разгружать. Подобрел комплекцией, поперёк живота чёрная полоса на рубашке. След от вращаемой им рулевой баранки. Тесновато стало водительское рабочее пространство.
Стал вхож в кабинеты руководителей колхозов-совхозов. Проблемы с ремонтом и запчастями секретарской машины решались на-раз. Тут и механик и слесари автобазы всегда в готовности номер один.
Сам же отсиживался в тенёчке единственной на базе акации, что росла у курилки, в ожидании, когда дежурный механик подгонит к нему его технику. Но никогда не забывал барственным жестом протянуть тому пухлую ладошку для рукопожатия в знак благодарности за услугу.
Вокруг хатёнки, в которой проживал, образовался вдруг под будущий домик заложенный фундамент шесть на восемь метров. То щебня куча появится, то цемента энное количество нарисовалось. Шифер дефицитный в сараюшке, стопкой сложенный, помалкивает. Всё тихо-мирно, не спеша, без лишних хлопот и затрат.
А теперь снова к жбанчику ручной работы.
Не поднимая глаз на вошедшего, жёстко ткнул секретарь пальцем в крышку стола:
- Ключи от машины сюда! На автобазу пешком! Шагом марш! – вскинул взгляд на полосу от рулевого колеса. – Получишь там новую машину.
В самых радужных предвкушениях, скорым шагом добрался Гунько до ворот автобазы. А там… Весь рабочий персонал не скрывая веселья и эмоций дружно аплодировал гостю. Под барабанную дробь и звуки пионерского горна важно прошествовал он по территории предприятия к закрытому тентом боксу. К новой машине.
Предпрофкома вручил ему ножницы и жестом указал на красную ленточку перед упомянутым боксом. Тут же и фотограф местной газетки суетился да щёлкал аппаратом. От такой торжественности нашего героя прямо таки распирало. Пионеры трубили и били в барабан. Ох ты, ну надо же…
Ленточка разрезана, тент слесари мигом сдёрнули и…
- Шо цэ такэ?… - ошарашено вякнул Гунько, мигом вспомнивший ридну мову. Ослабевший в коленках опустился бы на землю, да кто-то услужливо и вовремя придвинул ему стул.
- А цэ… Тьфу ты господи… А это, - под всеобщее ликование пояснил главный механик – ассенизаторная машина.
- А по нашему говновоз! – Высунулся вперёд острый на язык слесарь- золотые руки Серёга.
Двумя пальцами протянул главмех ошеломлённому водиле – Вот ключи. Прошу любить, как говорится, и жаловать. – Сердито сплюнул на землю. – Трудовая книжка уже в кадрах.
Развернулся и зашагал в контору. Тут же, обернувшись, обозрев собравшихся, рявкнул: - Хорош зубоскалить! Всем за работу!
P.S. В подборе кадров и секретари ошибаются. Вовремя реагировали да решения принимали (по крайней мере в те времена). Какие меры? Да просто всё.
Работники ОБХСС (кто не в курсе – Отдел Борьбы с Хищениями Социалистической Собственности) в вежливо-категоричной форме требовали, как и в случае с Гунько, представить документы на законность приобретения тех же стройматериалов, квитанции об их оплате и пр. и пр.
Со всеми вытекающими последствиями, оргвыводами, вплоть до снятия с должностей, если руководил чем-то или кем-то. Да и статья уголовная в перспективе…
И тут уж было не до сливок на халяву. Такие вот дела.