(Серия : Солдатские рассказы)
Вступление:
Я, всегда угорал над повадками, правилами, армейскими уставами. Как-то на остров Витте, прислали на практику лейтенантика, фамилии не припомню. Я быстро шагаю со стороны старой офицерской казармы. Зима, я одет легко, ветрюга, снег заряд, за зарядом… Я обгоняю лейтенантика… он, кричит вдогон: «Рядовой остановитесь… рядовой ко мне!»
Я остановился, но подходить к салажонку-лейтенантику не стал. (Я тогда второй год дослуживал).
Лейтенат ко мне подошёл, спрашивает, мол, почему, при обгоне его персоны, я не спросил, у него разрешение его персону обскакать.
Я в недоумении, второй год дослуживаю, о таком в армейских уставах не слыхал, не читал, … тут мы с ним заспорили… прям до горячки, прямо в Заполярий, на диком ветру среди снежных зарядов.
Он, в овечий, белый полушубок одет, шапка меховая у подбородка зашнурована… я в гимнастёрке, в двух комплектах нижнего белья, и бес шапки… так сказать на скорую ногу выскочил. От моей мастерской, до солдатской казармы буквально метров 40-50…
… короче, я долго слушать сей бред не стал, послал лейтенантика, которого вижу в первый раз, в жопу, - да-да, так и сказал: «… да пошёл ты в жопу!!!»
Глава первая
Полковой катер причалил к пирсу. Пирс был худенький, в виде бон, бревенчатый.
Я сошёл на берег. На пирсе с лева был сарай, наполненный почти доверху скатами, новыми. Справа, стояло, поставленных на попа множество двухсотлитровых бочек; синих, зелёных, чёрных, белых. Сразу за бочками, большая, пребольшая угольная куча.
Наверху угольной кучи стоял табурет, выкрашенный в белое. На табурете, в запахнутой наглухо шинели сидел сержант.
Я подошёл к изножью кучи, снял с плеча вещь мешок, поставил мешок на угольные камни, рядом притулил темной, коричневой кожи портфель.
Крикнул пялящемуся на меня сержанту: «Чего зенки пялишь! … слазь покури, - добавил, - у тебя сержант курева не богато, если нет, покурим моих». Я хоть и не курил, но пару, тройку пачек папирос «Беломорканал» всегда носил в своём заветном портфеле.
Курево, вещь в Армии нужная, - помогает навести мосты, ну и другое, то да сё.
Сержант сполз с кучи, из сарая вышли ещё два сержанта, - два облома. Я смекнул, что дело пахнет внеочередной, незапланированной дракой.
Я по шустрому взобрался на угольную кучу, и уселся на табурет.
Сержант, тот, что ранее сидел на табурете, сказал: «Салага, а ты припух…»
Один из обломов взял в руки мой портфель, крикнул: «Ты что штабной, из писарей?»
Я в ответ, тоже крикнул: «Ага, из писарей, и художников тоже!»
Сержант, первый: «Нам приказано встретить, кого катер доставит, и бока ему намять, … сказали, приедет боксёр».
Я, строго: «Ошибочка вышла, не того катер доставил, - добавил, - открывайте портфель, там Беломор, курите».
Я хоть и салага, но тёртый салага, знаю: на халяву уксус сладок, а тут Беломор, плюс Канал.
Ребята закурили. Курят, щурятся на блёклое, осеннее солнышко, на меня посматривают, шепчутся. Мне не слышно. Ветер шпарит с востока, в спину, крепко так шпарит, чуть с табурета не сдувает.
Сержанты пошептались, пошептались, докурили папироски, бросили под ноги, затоптали. Ладно, говорят, слазь штабной, а то застудишься на ветру.
Я, спрашиваю: «А бить не станете».
Один из сержантов: «А чего тебя бить, ты же не боксёр».
Глава вторая
Привели меня в штаб дивизиона.
Командир дивизиона майор Рублёв сидит за столом. Удивлённо смотрит на сержантов…
Тот сержант, что на белом табурет восседал, пожимает плечами, растерянно говорит: «Боксёра не было, вот, художника привезли».
Майор Рублёв, видимо мужик резкий, как гаркнет: «Кр-ругом! Вон из кабинета! – чуть погодя, когда троица сержантов, сделав кругом и прищёлкнув кованными каблуками вышла, добавил, - вот дебилы царя небесного».
Обратившись ко мне, уже тише, но строго спросил: «Рядовой Кандинский-ДАЕ, так?»
Я, тоже строго, вскинув руку к козырьку парадной фуражки, доложил: «Так точно, Кандинский-ДАЕ, рядовой, прибыл для дальнейшего прохождения воинской службы!»
Майор, обойдя меня вкруг, сказал, шепотом, почти зловеще: «Служить будете в первом отделении, первой ракетной установки, под командованием старшего лейтенанта Огарёва».
Тут в кабинет вошёл старлей. Среднего роста, белобрыс, глаза светлые, морда подлая, крестьянская. Глаза блёклые, светло серые, или голубые, сразу не поймёшь, - типичны для человеческой особи имеющей садистские наклонности. Должно быть, как только его мамаша опросталась, принялся, мечтал о лейтенантских погонах.
Майор Рублёв: «Рядовой, вопросы есть?»
Я, громко, по-военному: «Никак нет, вопросов не имею, диспозиция ясна!»
Майор, цыкнул, с удивлением: «Откуда вы, рЯдовой, такой взялись?»
Я, тихо, почти шёпотом: «С Урала я».
Вступление к третьей главе: если кто-то спросит, а какой он, этот майор Рублёв был? - я отвечу: да нормальный мужик был, своё дело знал. Знал чётко и верно, во что свой командирский нос можно совать, а во что и не следует.
Глава третья
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
"Остров Витте", казарма. Фото из тырнета.