Хемингуэй Эрнест сказал: Писать можно только пьяным, рецензировать свое, только трезвым.
Обычный разговор. Да мы с дедом даже и не пили. Грамм по сто, может по пятьсот и больше, хорошо и вкусно закусывали. Ночь сидели, разговаривали. Для нас это мелочь. Мы не понимаем скандала по пьянке, словами дорожим всегда, лаконичны.
Прабабушка была веселой и на редкость жизнерадостной. Прадед привез ее оттуда из Хохляндии по любви взаимной, с похода на турков. Там было все просто. Угнали девок турки из села к себе, казаки настигли всех порубали в ноль. Пять к одному примерно, да просто дураки, размялись они конечно славно. Прадед смеялся искренне. Янычаров не было, там славяне, серьезные бойцы. Увидел испуганную мелкую и красивую девчушку, запал навсегда. Вот она моя жена. Она тоже, красавец казак спас. Мечтала о таком с детства, свершилось. Даже без уговоров поехала с ним, через год стала женой. У казаков это строго, год пуританских отношений, дальше сами. Захотят оба, нет вопросов. Там венчали один раз захотели вместе, будьте но навсегда.
Дед, отца своего часто вспоминал. Да, крайне крутой был. В ряду первых, кто основал город и Верным назвали. Китайцам отбили желание. Доказали что крайне зря здесь пытаться капитально освоиться, они умные быстро поняли. Хотя хотели очень там быть, резко раздумали. Потом переименовали в Алма-Ату, Яблок-Отец. Сами с корейцами, казахами китайцами и греками, яблони насадили. Вывели сорт Апорт, здесь больше корейцы отличились. Крайне вкусный зимний и летний, но очень редкий, нигде больше не растет. Его не продают, или очень дорого, дарят яблоки и только хорошим людям.
Дед вспоминал прадеда и мою прабабушку, мне крайне интересно. Он скупо говорит, но заслушиваешься. Их я, не застал живыми. Но в рассказах, все рядом. Выпивали помаленьку. Нам поговорить интересно.
Дальше Дед:
- Нас одиннадцать детей, любил отец шугать. Веселые потешки были, всегда забавные, смеялись до колик в животе, носились как угорелые. Отца сильно все любили, знали что и он нас. Из очередного похода не знаю куда, уже давно атаманом стал, не вернулся. Казаки просто вздохнули горестно, обычное наше дело, нередкое.
Нас не оставили, голода там не знали. Община казацкая взяла на поруки.
Кормить до сыта, это понятно. Гораздо сложнее постигать казацкую науку. Учили жестко. В пять лет, монголы и казахи в четыре, уверенно держался в седле, в семь рубил шашкой с размаху на скаку лозу, здесь они проигрывали.
Стрелять, это сложно. Но научился.
Оружия там очень много, увлеченность казаков оружием понятна, всегда на рубежах. Много разных и все особенные. Большая разница, с револьвера ты палишь или с пистолета не сравнить, это для непонимающих. Винтовки все разные, надо соображать калибр и длину. Оптика для дураков, когда он за километр бывает нужна. Автоматы интересны конечно. Пулеметы не люблю, сыпят пулями без толку. Винторез проще, сколько патронов, естественно столько вражин меньше. Забавно казакам, это же как дважды два. Смеются казаки. Казахи и монголы нет. Их более мягко, родственники учили, но все тоже очень жесткие были.
Рукопашный бой казаки плохо понимают. Зачем тогда ноги локти колена пятки и голова вообще. Движения обманные и удары хитрые, но жесткие, можно и очень жестоко, тогда труппы рядом. Этого крайне не любили но учили, мало ли что и когда пригодится. Быть в разведке или в засаде неподвижно, часами. Этому учили походя, но постоянно. Впитывалось все просто, как поесть , попить , поспать. Зато потом не понимал драки, если трое с ножами, зря они конечно на меня напали. На свои ножи и напоролись, одного пощадил, молодой. Даже нож не умеют держать правильно. Смешно! Больше пяти их, конечно опасно, но так. Все по разному. Дурак, кто мнит себя непобедимым. Знакомый, огромный и уверенный в в себе уголовник, мнил о себе много, зря. Зарезали того в переулке легко, свои друзья. Не казак. Их, казаков крайне сложно убить, все по натуре своей крайне аккуратны и осторожны всегда. Этому жестко и может жестоко учили.
К Кодексу Чести Казачества это святое, много правил соблюдают. Православные понятно, конь захромал и ты отстал, в лаве третьим идешь, это крайне неприятно. Первое из них:
Женщин уважают истово, попробуй грубо обидь, жестко пожалеешь. Морда естественно будет разбита вдребезги. Это, никогда нельзя.
Казаков наша община, принадлежала к пластунам. Это разведка и диверсанты и бойцы вообще. Сравнятся сейчас могут наши морпехи, десантура и спецназ. Но для казаков было бы откровенно, многое смешно. Учат хорошо конечно, но жалко их. Мелкие пацаны, забавные.
Убить казака можно, но крайне сложно, умный еще десяток раз подумает. Связываться или нет, там воины с пеленок. Крайне жестко учили. Нас пацанов десятка три, ночью бывало плакал в подушку, они тоже остальные, слышал. Тяжко и больно всем поначалу. Нас не щадили. Потом привыкли, нормально все.
Дед всегда лаконичен.
Отвлекемся, не стоит зацикливаться. Мы с дедом выпили, решили песни попеть, точнее он решил, я за. Бабушка только того и ждала. Выпила рюмку и запела. Присоседились соседи, тоже выпили, кто водки, кто вина. Знали, что у деда праздник, внук любимый приехал. Крутой, зав реанимацией, есть кем гордится.
Песни протяжные и другие хохлятские, моя прабабушка очень любила. Приучила и всю родню их петь. Все пели: « Челым на речке, зирочку чае»… . Или « Она ростом невеличка, да косами хороша, ейна коса до пояса, в косах лента зелена»… . Пели при выпивке все. Соседи из репрессированных немцев, хохлы из тоже высланных и много разных но национальности соседей, от корейцев и китайцев, коренных казахов, до... . С акцентом разные, но песни знали и с душой пели. Корейца тенор все очень ценили, но женщины его сдерживали. Тен, бывший солист в опере, в Сеуле, звучал крайне громко, здесь потише, другие соседи спят, хотя нет . Соседи рядом, но дети пускай спят. Великолепный голос и громкий.
Запомнил одно жестко, если начались песни, то пьяных никого не будет. Только Тена, корейца сдерживайте распелся, тенор высокий, хороший, здесь тоже из немцев и хохлов, есть голоса красивые. Будут хорошие и доброжелательные люди. Песни разные, есть каждому, где изложить душу. Но все их знали и поддерживали голосами, особенно женщины. Сильно сближало, ведь все раскрывались. Кстати пели все по русски, без акцента почти, но и свои тоже. Пьяных не было, но вдруг захотелось свою. Никто не возражал, все с уважением, слушали, бывало необычно, да ладно, все хорошие. Дед и отец плакали при песне: « Пошел солдат в широко поле, на перекрестке трех дорог» … . Короче нашел могилку своей и дальше сожалел, что нахрен ему покоренные три державы, он любимую потерял. Песня пронзительная. Пою в компании хорошей по пьянке, на рыбалке, среди мужиков. Соседи, часть разошлись, остальные за столом, временно уснули.
Нас в разговоре заносит по пьянке, в непознаное, но мы зря болтать не любим, что было, то было. Мы друг с другом рядом, нам просто хорошо. Лет пять не виделись.
Немного отвлекусь, просто болтаем обо всем. Теперь больше я. Рыбалка в Сибири, друзья рядом.
Все знают, если прозвучало, но коротко. Относительно громко и скандировано песня. Про Варяг: НАВЕРХ ВЫ ТОВАРИЩИ ВСЕ ПО МЕСТАМ! ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД НАСТУПАЕТ! ГОТОВЫЕ К БОЮ ОРУДИЯ В РЯД! НА СОЛНЦЕ ЗЛОВЕЩЕ СВЕРКАЮТ! ПОЩАДЫ НИКТО НЕ ЖЕЛАЮТ!!!.
Потом уже громко и даже истошно
ТАК ГРОМЧЕ МУЗЫКА! ИГРАЙ ПОБЕДУ! МЫ ПОБЕДИМ И ВРАГ БЕЖИТ БЕЖИТ БЕЖИТ! ТАК ЗА ЦАРЯ! ЗА РОДИНУ! ЗА ВЕРУ! МЫ ГРЯНЕМ ГРОЗНОЕ УРА! УРА! УРА!!!.
Это утром, раз собрались на рыбалку, надо вставать. НАДО!
ТРЕБУЮ!
Встают, матерятся сильно. Чай ароматный, горячий. Рядом река, чистейшая вода , сети полные раков и клюющая рыба. Протоку я уже два раза переплыл. Да там и плыть то, метров пятьдесят, дальше пологие берега. Пора мужиков будить, песню задорную петь.
- Хорош пытаться драться, купаться надо, пошли. Похмелитесь потом, кто захочет.
Вода, как парное молоко. Резвятся в ней как малые дети. Забавно и смешно быть с ними рядом.
Но, всегда есть одно Но. Русалок я честно боюсь здесь. Они там водятся, видел. Плескались при полной луне, обнаженные великолепные девушки, звали к себе. Семь мужиков сидели завороженно, один встал и пошел, его с трудом все навалясь вернули. Там девушки и женщины с садоводств и деревень исчезали. Мужики тоже тонули, их всех нашли. Девушек и женщин ни одной, непонятно почему. Заводь большая, Подковой называется, такая и есть. Глубины огромные. Лесок в три сотни метров не хватает измерить, больше нет, песок везде, течения воды нет, или очень слабое. Местные туда просто не суются. Да там , говорят вообще рыбы нет, глаза прячут, бледнеют и плыть туда наотрез отказываются. Наверное не зря, их понимаю. Они точно есть.
Потом расскажу, было дело реальное. Видел и общался. Мороз по коже, даже сейчас. Ожог от поцелуя не заживает на руке лет пятнадцать, нет уже тридцать, только бледнеет от гормональных мазей, или отвлекся, когда забыл о ней. Потом снова ярко. Меня она просто пожалела, даже не очень, а очень и очень красивая, отметку оставила. Помню ее всегда.
Одно место на запястье зудится жестко, потом исчезает. Но это редко, снова вспомнил. Ярко засветился поцелуй, без зуда. Но во сне бывает настойчива, зовет к себе.
Виделись с дедом редко, но я детство провел у него и бабушки, да и потом. Дед, самый мною уважаемый был и остался. Хотя они и ругались было, но крайне редко. Она по прежней фамилии Брежнева. Ленька ее двоюродный брат, они в детстве активно общались, рядом росли. Кто бы знал, что генсеком станет. Поехала на целину, с дедом встретилась. В итоге три сына и любимая всеми мужиками дочка. Людмилой не зря назвали, всеми любима.
- Вот Леньке позвоню, узнаешь почем фунт лиха - грозила деду.
Меня шугала по серьезному.
- Я тебя породила я тебя и убью - но это когда сильно накосячил, нередко.
- Меня мать породила! - Возмущался но зря. Добрейшая была бабушка. Залечивала ранки с приговором, кормила так, что за уши от тарелки не оттащишь. Борщ ее, это нечто. Готовила всегда в тайне, обязательно сутки в духовке. Дед отказывался от других блюд я тоже, насколько вкусно это было. Воссоздать даже близко не получилось, пробовал разно. Покрестила тайно. Гладя по голове горестно шептала: - Да за что же такие, неуемные все родились.
Понять ее можно. У деда было семь братьев и три сестры. Братья в разные годы ушли на войну. Три похоронки, остальные в ходе войны сгинули. Не те мужики, кто сдавался, крайне крутыми были, кодекс чести в крови. Казачество, такие будут биться до конца.
Обычно всех и крайне жестко учили. Возраст имеет значение, заставят крутить полное сальто с подобием шашки в руке, семилетнего легко. Нож чтобы летал как бабочка, среди пальцев, это после тринадцати. Биться честно с тремя, лучше пять или лучше больше, неважно. Учили жестко, может было и жестоко. Мелочь. Не важно потом пригодилось. Спиной отталкиваться от земли , встать на ноги и атаковать, это просто. Даже сейчас могу очень просто.
Обидеть меня легко, но потом увечий избегаю, так немного травмируются, но обязательно подниму с земли всех и тщательно осмотрю, шалеют от этого сильно все, но я же врач по сути. Это про себя. От деда привычка.
Все это сейчас не важно, ерунда.
Двое вернулись с войны, Один на костылях без ноги, второй со слепой меткой на глазе. Вот были мужики. Постоянно шутили подкалывали друг друга. Не грустили, занятия себе нашли. Юмор самый настоящий, это весело и очень смешно. Хотелось только их обнять и быть рядом всегда с ними.
Дед по возрасту не попал на войну, младшой сильно. Но свою долю познал. Морская пехота, их там серьезно учили, от трех и пяти диверсантов, он легко отобьется, талант есть биться и стрелять. От старшин, но обязательно двух сложно, хотя очень интересно. Один, смешно. Двое тоже, поддавался специально. Трех не требовал, но улыбается хитро. Пацаны. Валялись рядом спокойные и хорошие. Инструктором там быть, его там реально зауважали, отказался наотрез. Не мое. Послали в Казахстан, да и родня рядом, казачество. Распределили в милицию, война кончилась. Японцев заставили замириться.
Дед далее:
- Не хочу даже говорить об ядерных бомбандировках. Наши военные той войны, с немцами опыт жесткий, расхреначили бы всех их армии, за тройку месяцев. Квантунская армия, миллион человек с лишком, разгромлена за неполные два месяца. Их просто для нас мало, только раззадорились. Обиды вспомнить, Цусиму, хотя-бы, был бы разговор. Вот нафиг бомбить атомными бомбами, стала бы Социалистической республикой Японской. Интересно бы получилось.
Это Дед говорил, с сожалением.
Нет, неправильно начато. Начнем по-другому. Все проще. Сидели два мужика, почти одного роста и веса долго, ночь, просто соскучились.
Выпивали умеренно сначала водку, потом самогонку. Разница в возрасте существенная , дед и внук. Я уже больше его, акселерация мля. Жир мало умеем наращивать, его просто нет. Но оба под девяносто кг, просто так получилось, большие и высокие. Косая сажень в плечах мелочь, талии почти нет, начинаются бедра, стесняемся этого сильно. Вдруг не прав, всяко бывает. Больше был сосед, кличали его только - Полтора Ивана - он боялся дверей, сложно пройти, калиток особенно, оставались в руке. Вот бочки 300 литровые с соляркой любил с кузова таскать, там единственно главное, на ногу с размаху не ставить. Добрейшим был человеком, но далеко не дурак. Детей любил, его мы просто обожали, своих не имел. Один на голове, по двое на плечах, еще с десяток цеплялось на руках и поясе. Он нас прогуливал, гудел что-то, мощный бас, пел песню. Работал на грузовике, домкратом не пользовался, умер внезапно дома, во сне. Жена потом помутилась разумом. Горе было для всех.
Спокойный вопрос деда, внук уже 30 лет, зав реанимацией, а он 40 лет в милиции, начальник района, на границе с Китаем в Казахстане. Для него это ерунда, все обычно. Там редко, кто в неделю из райотдела не погибал. Потом раз в месяц, потом реже. Чеченцы ссыльные, самый спокойный народ, у них свой кодекс чести в крови, если их конечно не доставать. Уйгуры, татары, греки и китайцы конечно. Корейцев и ссыльных немцев с избытком. Там не простые нации. Казахи, одни из коренных народов и присланные до революции казаки не в счет, самые добрые и справедливые, из них формировали милицию. Но крутые были, а там было бесполезно, быть другими. Людоедство было, таких ликвидировали на месте. Труп в степь выбрасывали. Казахов в степи обычай, пусть волки и лисы растаскивают, дрянь не должна лежать в земле.
Вспомнил детство. Упустил, там был еще огромный военный городок. Кварталов на двадцать ракетчиков и прочих. Вокруг нашпигованы войска пехотные и танковые. Куда деться от стройбата, они все строили. У них были часто пацанами в гостях. Такие же рас****яи, только мы помладше. Нас всегда привечали и даже кормили. Мы спокойные и хорошие, они показывали нам дембельские альбомы, читали скабрезные рассказы и позволяли собирать патроны со стрельбищ. Мины противотанковые, учебные отбирали. Много их валялось. Они подбрасывали танк на пол метра, без осколков. Были пацаны вроде нас, в костер их бросали. Находили потом ошметки тел.
Вопрос деда: - Ты сколько, человек убил? - разговор по честному .
Ответить нельзя честно и нечестно тоже : - Честно, не знаю. Чаще лекарств нет, банальных. У ветеринаров брал. У них без проблем. Многое не понимаю в Медицине. Но из нескольких сот трупов, есть может и моя вина. Не может быть, что нет. Конечно есть. Надо быть до конца, залупастым. Быком не просто так прозвали. Устаешь. Гнобят по полной. Их много, меняются, но хорошо одно. В руководстве медицины сейчас, почти все ноль, от реальной медицины далеки, ума редко кто нажил. Но связи родственные часто. Если окрыситься по настоящему, полетят головы. Меня они боятся, я нет.
- Не знаю, не считал, много. Поначалу были дураки, начинали в реанимации с чистого листа, но быстро учились. За полгода от открытия детской реанимации похоронили 74 человека, за второй уже год 64. Смертность за полтора года уменьшили в три раза. С нами стали врачи старой формации, уважительно считаться. Тем более умирать стали только у нас. А это крайне существенно. В любом случае, психологическая травма врача и матери, и рядом расположенных матерей и… . Короче, сначала начали умирать у нас. Потом резко уменьшилось. Мы учились, два месяца в Киеве, через год два месяца в Ленинграде, до этого Москва
Нас хорошо. Шесть лет учили, потом еще год, потом еще. Мировых масштабов профессора, крайне крутые и умные. Они уже прошли, настолько много, настолько мало и прожили. Как губка впитывает воду, слушал и учился у них. Был любимым разгильдяем, учеником, все к себе звали. Узнавали себя, так просто, а кто без греха. Результат стал. Стали умирать те, кого невозможно спасти , но всегда бывает, но. . Это жизнь, а смерть рядом, реанимационное отделение. Спасли. С работы редко уходил, если есть вариант спасения, тогда здесь. Спасли безнадежных не очень, но много. Даже несколько десятков, отпущеных туда с гарантией в один конец. Это зря, с нами шутить. Шутки другие. Хотя знаешь, бесполезно бывает все, ситуации разные.
Вопрос встречный от меня:
- Дед , а сколько человек Вы убили?
Кстати у казаков, обращение к старшим, только на Вы. Пять минут назад звонок: Да мам, как Вы себя чувствуете … .
Дальше дед:
- Не знаю, перестрелок много было. Скорее всего убивал, я ведь всегда бил без промаха. Мы не считали, наверно много. Но от автомата я наотрез отказался, винтовка и пистолет надежнее, Те сыпят пулями без толку. Пулемет бывает нужен, когда их много больше. Винторез надежнее.
Здесь проще, сколько патронов, столько меньше врагов, не считал, зарубок на прикладе не делал. Наверно много, но и они в объятия не рвались, я тоже. Не снились ночами. Хотя обычно в глаз, если целится из винтовки, тогда в переносицу. А как по другому? Не понимаю, все там просто. Или он, или ты.
- Но как назначили , командиром всей районной милиции. Сам лично убил из пистолета несколько.
Мужичек мелкий, прикидывался казахом, он китайцем оказался, был каннибалом, шесть человек съел, не по голоду. Его я первым кончил.
Потом трое, но они бандиты, кончали всех, детей малых не жалели. Таких тоже не жалел, хотя катались в ногах , молили о жизни. Они убивали всех наглухо. Типа крутые. Кончал их лично, перед казахами , слабым быть нельзя. Не поймут.
Матерился в душе, ведь так нельзя , никогда. Казахи просили отдать им, их. Плохо бы свою жизнь завершили, но закон и отходить от обычаев надо. Напополам разрывать конями, казахов обычай понимал, очень сожалел, что нельзя. Был на страже закона.
Кончал их по очереди, каждого в лоб, удовольствие не получил. Как отрекся , будто от нечистого. Казахи возмущались, увидев трупы, успокоились.
Вру, когда в лоб, кровь летит, одного хватит, лучше в затылок. Дети с карточек вживую, им улыбки рисовали, родители и всех много рядом, как живых, их мертвых усадили и засняли, а сами позировали. Типа крутые, пусть все боятся их. Меня от снимков трясло. Даже рука дрожала. Кончал их жестко, спокойно.
Вопрос деда:
- Ты как бы? - впервые при деде начал материться.
- По мне Бля , лучше казахские обычаи. Более справедливо. За руки и ноги привязывают арканами длинными, за разных коней, разгоняли и все, в четыре стороны.
Мне клали маленький пистолет под подушкой игрушечный. У деда ТТ , всегда, он других не признавал. Было раза три, стреляли по окнам. Ложились на пол, бабушка брала одеяла и подушки, засыпали спокойно. Были выстрелы, дед в никуда отстреливался, просто от досады, садил обоймы, одну за другой. Потом затыкали окна подушками. Забавно конечно было. звон стекол, выстрелы, на полу с одеялами, интересно все, приключение маленькое в семь лет. Спали спокойно. Но дед таких шуток не прощал. Находил всех, его бандюганы крайне уважали, и таких сами, ему сдавали. Хотя крайне крутые, трупов за спиной много, он их нашел и засадил, сбежали потом. Надо отомстить, авторитет перед братвой огромный. Хотя предупреждали их, что крайне зря. Мент правильный. Никого из них потом не находили, просто исчезали навсегда.
Но все правильно, он своих защищает, иначе неправильно будет, судили меж собой воры. Нормальный разговор.
Об этом дед молчал, не слышал вопроса от меня, куда делись? Пожимал плечами, недоуменно.
- Здесь никогда, не появятся. Да и вообще, нигде.
Вопросов больше нет. Он лаконичен. Да и так, все понятно.
Казаки, они очень хороший народ, но везде есть планка, ее нельзя переходить.
Дед мне по пьянке. Разговор полу пьяный, если не связно, извиняюсь.
- Тебе хватит , или еще. Поговорим?.
- Пока хорош. Пойдёмте перекурим. Да и наверно можно по стопке. Граненый стакан каждый представит. Там 250 грамм, по 125 умеренная доза. Для разговора. Понемногу, еще можно. Дед начал разговор
- В молодости, безбашенность. На войну не попал, срочную оттянул в морпехах. Дрочили нас жестко. Домашнее воспитание, плюс там наука. Против троих легко, с инструкторами двоими, очень сложно, но биться надо и можно и нужно. Там не калечили. Просто часто уносили с ринга, их. В инструкторы звали. Не пошел
Заклинило деда - Как меня казах не застрелил - с него начал разговор.
- Да все просто. Нас взвод, 34 человека, уже меньше. Их просочилось через границу с Китаем 20- 25 лиц, разных национальностей. . Начали творить безобразия. Убийств много и ограбления , насиловали, вели себя нагло. Послали взвод их ликвидировать. Их за пятьдесят оказалось, наших потеряли с десяток, но никто не ушел. Был паренек Саармат, он всех их раненых кончил, но у него были свои счеты. Не вопрос.
- Идет взвод, на конях. Долго все. Я заспорил с рядом едущим, что застрелю орла беркута с одной пули. Он высоко, размером отсюда с воробья. Взял опережение, выстрелил, тот камнем вниз. Огромным оказался, крылья за два метра, каждый. . Какое ни какое, для всех развлечение. Но прискакал маленький казашонок, рыдал и обнимал беркута. Он его пестовал много лет, тот не только зайца и лис притаскивал, охотился на волков. Казах вынул из кобуры винчестер, мелкое оружие, но в седле удобное. Против 30 с лишним стволов, не побоялся . Я вышел вперед и покаялся в содеянном. Он долго думал, с десятки стволов, были на него нацелены. Топнул ногой и уехал. Командир потом сожалел. Надо было его просто пристрелить, несчастный человек, жалко его, сожалел. Он орла охотничего потерял.
Нравы были еще те. Понял, виноватый да. За глупость не будут судить строго , взвод за спиной. Да ничего подобного, Мелкий придурок, орла прибил, охотничьего. Стыдно, по настоящему стыдно. Прости, дурак. Он понял, только бы дернулся, изрешетили как дуршлаг, но все равно стыдно.
Казаки любят оружие, часто истово. Спасли жизнь не раз, не расстаются и собирают. Как с с конем, пестуют как вернейшего друга, они тем же отвечают. Хорошие.
- Скажи мне дед, где весь арсенал? - здесь дед стушевался.
Да, еще прадеды собирали. Немного дополнил сам.
- Вам ни к чему, лет может через сто, скажу как найти им, другим, твоим
внукам, может правнукам. Напишу завещание и спрячу, где не скажу, но найдете.
Здесь нет вопросов, все ясно.
Арсенал, мягко сказано. Сарай рядом с дома пристроенный, метров в десять. Всегда на замке, но дед однажды сильно торопился и ключ остался в замке. Естественно сунулся туда. Любопытный.
Слева метров на пять, десятки ножей, в несколько рядов. Самаркандские и Кавказские кинжалы, с серебром и золотом рукоятками и в ножнах с самоцветами и другие, прочие. Далее палаши, сабли и мечи, почти сплошной стеной. Все в золоте и в серебре. Кожи с отделками и заклепками из золота ножнами, все разные, где то из серебра, редкие. Далее пистолеты, за ними револьверы, за тридцать штук. Пистолеты обычные, у револьверов часто рукоятки с серебряной насечкой и с золотом и другие кабуры. Но эти, отполированные руками. Явно, что пользовались часто. Ручки до сих пор блестят. Все заряжены, там всего шесть патронов. Дальше сундук, он наполовину заполнен. Цепи, браслеты и много колец, много стекляшек разных по цвету, чаще мелкие и искристые. Похоже алмазы.
Не одно поколение собирало, дед сохранил.
- Тебе не дам. Стал уже хорошим и нашел себя. Немного тобой горжусь. Мне не надо, тебе тоже. Знаю жестко.
- Это все просто. Но запомни: - двадцать восьмой километр, пещера мелкая. , там все.
Праправнукам, если не дураки, а умные, есть послание. Найдут.
- Дед, Я вас крайне уважаю. Как сказал, так и будет.
- Я знаю. Но 28 километр не забудь. Задвинута пещерка скалой, легко отодвинуть.
Естественно с братьями излазили все горки там, там масса пещерок, но нужную пока не нашли.