Двадцать четвёртого октября, примерно в тринадцать десять, один из пассажиров метро, назовем его Ф. К., решил покончить с собой, бросившись под поезд.
Он, одетый в серый камуфлированный костюм, прошёл вперёд до конца платформы и приготовился прыгать, как только представится возможность.
Но машинист стоящего состава, проработавший на линии более двадцати лет, Осокин Василий Петрович, тут же заподозрил Ф. К. в суицидальной попытке, и вызвал полицейский наряд. Который, в свою очередь, сразу позвонил в «Скорую помощь».
Рядовой Николаев набрал с мобильника.
Давай, сказал, а это равнялось приказу, сержант Туполев, вызывай дурку.
Николаев вызвал, и они пошли на указанную платформу.
Поезд стоял, нарушая график.
Ф. К. примерялся к прыжку, ещё не понимая, что разоблачён.
Наряд вывернул ему навстречу, через последнюю арку платформы.
Ф. К. посмотрел на бодрых Николаева и Туполева и сделал шаг назад.
Здравствуйте, сказали те и застенчиво улыбнулись.
Стоящие вокруг люди, сразу стали снимать происходящее на свои мобильники, высовываясь из вагонов. Вы что! Удивился рядовой Николаев, как вам не стыдно! У человека, может быть, вся жизнь кувырком, а вы репортажи снимать?!
Но все продолжали тыкать в них телефонами.
Тогда Ф. К. догадался, что раскрыт.
Что? Спросил он тревожно, и почувствовал, как подгибаются ноги.
Это можно было объяснить с научной точки зрения. Мощно выделяемый последние двадцать минут адреналин кончился, и начался обратный эффект – слабость и дурнота.
Спокойно, посоветовал и одновременно заверил Ф. К. сержант Туполев, всё хорошо.
Да, подтвердил рядовой Николаев.
Что? Опять тупо переспросил Ф. К.
Всё! Хором ответили полицейские. И приблизились почти вплотную. Тут, наконец, у Ф. К. окончательно подогнулись ноги и он сел на грязный пол. Поезд немедленно, но медленно тронулся.
Вот и ладушки, констатировал сержант Туполев.
Да! Поддержал старшего по службе (да и по возрасту) товарища рядовой Николаев. Одновременно с этим заявлением, на платформу вышла оперативно прибывшая бригада «Скорой помощи», во главе с врачом Павлом Игнатьевым.
А ну берите, приказал он полицейским и те, подхватив Ф. К. под руки, повели его к эскалатору.
Ф. К. помаленьку укреплялся, но что-то все равно не давало ему покоя.
Он не мог понять, что.
И полицейские не могли понять, что.
И даже врач Игнатьев.
Но это были лишь тени от настоящих мыслей.
Точнее – тени теней, в свою очередь, являющиеся тенями предыдущих теней.
И так до бесконечности.
Которая кончалась за первым же поворотом.