1
Цок-цоколь расслабился в медитативно-просмотровом кресле, попивал транс-кофе и смотрел передачу «В мире экзоживотных». Вёл её известнейший межгалактический путешественник родом с планеты Ялмез Никола Зябликус. Он сидел в зарослях мясовидного топинамбура и передавал прямую трансляцию из глубьтропиков планеты №7-бис звезды Ригель. На гиперголографическом экране махонький крапуцел несколькими парами челюстей и тринадцатью парами клешней пожирал добычу – многотонного рокхлю.
-Перед нами – пример симбиотического идиотизма, - комментировал скрипучим голосом Никола Зябликус, - вот видите, уважаемые зрителоиды, сейчас это малюсенькое существо сожрёт большую часть своего носителя. Вскоре этот паразит насытится, отлипнет и впадёт в анабиоз на несколько месяцев Ригелианского года. За время его спячки рокхля, то бишь хозяин паразита отрастит часть съеденного тела заново. Причём, как будет выглядеть новая часть тела – неизвестно. В этом-то и кроется интрига. Сейчас я вам расскажу и покажу путём ускоренной съёмки, как всё произойдёт и что…
Тут заверещал зуммер внешней связи, и профессору Цок-цоколю пришлось отвлечься.
-Как всегда, - пробурчал он, - на самом интересном месте… Я даже знаю, кто это мне звонит, - он переключил экран на приём.
-Привет, коллега, - радостно помахал конечностью Птахомух.
-Ага, и тебе.
-Чего куксишься? Помешал?
-Да нет, просто в кои-то веки отдохнуть хотел с пользой.
-Так я вовремя! Слушай, есть предложение. Я сейчас нахожусь у родственников на Рэ-рэмме, тут у нас скоро Новый год начнётся, так вот я хочу пригласить тебя на празднование.
-Ну хочешь, так приглашай.
-Отлично! Я в тебе не сомневался. Сейчас вышлю маршрут следования, жду, - и экран погас.
«Ну а что, - решил Цок-цоколь, - вот Николу Зябликуса где только не носило, а я чем хуже? На Рэ-рэмме мне ещё не доводилось бывать. Посмотрим, что там интересного».
По моим наблюдениям, профессор вообще-то имел флегматический темперамент, но это в случае погружения в сон или в отдых. Когда же его охватывала определённая идея-фикс, тогда вместе с ней в нём просыпался холерик, чередующийся с сангвиником. Нельзя сказать, что эти составляющие в его психическом типе личности находились в сбалансированном состоянии. Скорее – во взбалмошном. Тем не менее, сие не мешало ему в своей заумно-изобретательской деятельности добиваться определённых научно-технических достижений. Примесь же меланхолизма, словно изюминка, придавал его причудливому характеру особый шарм. Что греха таить, – иногда Цок-цоколь и стишки пописывал. Но я вам этого не говорил.
И сейчас ему было не до стишков, так как в профессоре включился лёгкий на подъём холерик. Он сгенерировал пересланную Пта-хомухом карту, всмотрелся, вник, понял, что лететь недалеко, всего пару парсеков. Правда, свой космолёт он немного не довёл до идеального состояния: барахлила навигационная система. Но, в конце концов, если что пойдёт не так, то можно и вручную добраться до пункта назначения.
Перед отлётом он на всякий случай установил субпространственную защиту вокруг их общего с Птахомухом искусственного дома – планетки Рай-Хлам, запер её на кодовый шифроключ, воткнул ключ зажигания в свою потрёпанную метеорно-астероидными облом-ками колымагу и вывел её на заданный маршрут.
2
К действительности Цок-Цоколя вернул железосодержащий голос Электронно-Вычислительной Мыслящей Машины. Она поведала, что космолёт у цели.
«Вот и хорошо, - подумал профессор, - значит, навигационная система не подвела».
Но посадив колымагу на поверхность планеты, понял, что ошибся. Поразмыслить, что делать дальше, он не успел. В космолёте по-слышались странные глухие звуки, будто стадо ялмезских слонов топало по коридору. Цок-цоколь направился из рубки поглядеть, что случилось. Но не успел и шага ступить, как сквозь стены вошли странные существа, формой тел похожие на цифру «6». На длинной шее покачивались маленькие головы с фасетчатыми глазами. Шарообразное туловище поддерживали четыре мощных конечности. Ими-то они и топотали. Один из гостей держал в коротких ручках некий приборчик. Из ротовой щели гостя донеслась щёлкающая речь. Профессора обволокла расслабляющая нега, вспомнился ялмезский пейзаж с коровами, пасущимися на изумрудном лугу…
-Коро-овки, - забормотал он, - речечка, солнышко, ох, искупаться бы. – И тут ему дико захотелось пожевать свежей сочной травки, он заплямкал губами, на душе стало спокойно, сознание замерцало и выключилось.
А на том самом месте, где только что стоял профессор, обнаружилась корова. Да, самая обыкновенная, заурядная бурёнка, жующая свою непременную травяную жвачку!
Существа же занимались делом. К голове коровы они прикрепили множество присосок с проводками, которые шли к приборчику со шкалами и перемигивающимися лампочками.
Спустя определённое время, существа отсоединили амуницию, забрали прибор и шумно удалились.
Притаившаяся и следившая вполглаза за происходящим космолётная ЭВММ, загудела, замигала индикаторами, и на месте коровы вновь появился профессор Цок-цоколь, жующий жвачку и пускающий слюну. Он стоял на четвереньках и мотал головой, очевидно, ничего не понимая. Постепенно сознание вернулось к нему или – он вернулся в сознание. Потом плюхнулся на пятую точку и тут увидел свёрток на приборной панели. Опасливо оглядел его, взял, развернул некую перфокарту.
-Это что? – спросил у ЭВММ.
-Сейчас переведу… Итак, здесь написано следующее: «Уважаемый член Ялмезской группы постпланетных образований. Извините, мы искренне негодуем на плохих нас за то, что пришлось неожиданно вторгнуться в ваш независимый мозг. Но иначе вы бы не согла-сились с нами сотрудничать. Ничего плохого с вашим разумом мы не сделали. Однако, во избежание сопротивления, мы вынуждены были трансформировать вас в покорное существо, называемое «корова». Ваша память и вообще вся информация, связанная с вашим детством и взрослением на Ялмезе займёт достойное место в Музее-инкубатории нашей планеты. Дело в том, что наша просвещённая раса специализируется на коллекционировании подобных нематериальных артефактов разнообразных жителей Вселенной. Ещё раз великодушно простите нас, мы сами себя корим, но ничего со своей натурой и со своим призванием поделать не можем».
-Да, я слышал об этих существах, - воскликнул Цок-цоколь, - это мародёры воспоминаний! Вот уж не думал, что занесёт меня к ним.
-Нужно было всё же доремонтировать систему навигации, - язвительно, насколько это позволял сделать механический тембр голо-са, сказала ЭВММ.
-Поумничай у меня ещё! – парировал профессор. – Читай, что там дальше.
ЭВММ обиженно замолчала.
-Будешь дуться, я тебя на металлолом отправлю.
ЭВММ издала звук, долженствующий обозначить недовольство, но принялась переводить.
-И поскольку, копаясь в вашей памяти, мы обнаружили, что вы заблудились, то в знак великодушного нашего раскаяния примите в подарок вот эту обновлённую карту той области Металлогалактики, куда вы держали путь. P.S. К великому нашему сожалению, мы ещё пока не научились перетрансформировать своих подопытных подопечных в первоначальный вид, но мы обещаем, как только усовершенствуем прибор, так сразу вернёмся и обратим вас в себя. С великодушным приветом и благими намерениями – секта пуэр-то-хоботцев планеты Альфа Осьминога».
-А, так это ты, ЭВээММушка, меня обратно перевоплотила? - понял профессор, - Ну прости, спасибо, кой-чего ты умеешь…
ЭВММ издала очередной невнятный звук, похожий на хмыканье.
-Ну а с картой пуэрто-хоботцев справишься?.. Ну ладно, ладно, понял, вопрос некорректный.
***
Коллега Птахомух уже начинал беспокоиться: что случилось?, время прибытия сильно затянулось, на связь Цок-цоколь не выходит, странно… Но тут перед домом, подняв клубы пыли, шлёпнулся предмет, называемый космолётом. Старая колымага, управляемая Цок-цоколем.
-Представляешь, топлива в обрез, еле дотянул! Пришлось экономить на всех видах энергий.
-Ладно, ладно, главное – жив-здоров. И надеюсь, полёт прошёл без эксцессов?
-Да как сказать…
-Ну так и говори.
И Цок-цоколь рассказал всё, что помнил с момента встречи с пуэрто-хоботцами. Птахомух задумался, интересные, мол, создания и, похоже, в будущем они могут доставить путешественникам определённые неудобства. Затем Птахомух попробовал расспросить Цок-цоколя о материнской планете Ялмез, и вот тут-то всплыла проблемка – оказалось, что он о ней ровным счётом ничего не помнит. О Рай-Хламе воспоминания оставлены, да и кому, кроме самих учёных-изобретателей нужна эта планетка, а вот роскошный Ялмез…
-Ты что, абсолютно ничего не помнишь о родной планете? – вскричал Птахомух.
Цок-цоколь долго морщил лоб, массажировал его пальцами передних конечностей, даже постукивал кулаком по макушке, закры-вал и открывал глаза – одновременно и поочерёдно, обошёл несколько раз вокруг космолёта – по часовой стрелке и против, вокруг дома – так же, но вынужден был признать:
-Ни-че-го!
-Беда, друг мой, беда, - разочарованно сказал Птахомух.
-Нужно немедленно лететь к этим пуэрто-хоботцам!
-Не торопись. Зря, что ли, ко мне добрался? Завтра у нас праздник, а после что-нибудь придумаем.
3
По сути, празднования новых годов среди разновидностей гуманоидных рас ничем особо не отличаются. Побалдеть-покайфовать-повеселиться, то есть – оторваться по полной, чтобы было что вспомнить на протяжении следующего года. Но если Ялмез освещает всего одна звезда, именуемая в Большом Звёздном каталоге Со-олнъце, то рэ-рэммцам (в нашем случае) повезло неизмеримо боль-ше. Хотя, как посмотреть: только отпразднуешь один Новый год, как уже нужно праздновать следующий и потом ещё, и ещё, и ещё. Даже толком отдохнуть не успеваешь. А всё дело в том, что Рэ-рэмм поочерёдно обогревают четыре небольших светильца звёздного скопления Росса-614, иногда к планетке приближается ещё одна звезда Ро-оосище, побольше всех четырёх, вместе взятых, и тогда на Рэ-рэмме наступает праздник Супер-Нового года. Но предсказать её появление – это сложное астрономическое искусство, которым владеет группа тайных жрецов. Из-за капризной траектории орбиты, возмущаемой соседними звёздами, Ро-оосище болтается между ними, как кур в булькающих плазменных щах, и потому Супер-Новый год для планетантов – всегда неожиданнейшее событие. Местные гуманоиды настолько устают от этих сплошных торжеств, что часто в промежутках между ними сбегают куда подальше, ну то есть отдохнуть на другие планетки с единственным светилом. Например, на тот же Ялмез.
А наш профессор Цок-цоколь прилетел на мероприятие по встрече рядового Нового года под № 3. Луч карликовой звёздочки Ро-осик только пробился из-за горизонта, как Птахомух уже растолкал коллегу, и вместе с родственниками последнего, они отправились в Центральный парк.
-Основная часть праздника, - пояснял по пути Птахомух, - охота на антиброслю и звурайликов. Первый зверёк – что-то среднее между обезьяной и зайцем.
Цок-цоколь не помнил этих ялмезских животных, но благоразумно не стал задавать вопросы.
-Антибросли, - продолжал Птахомух, - ходят на трёх задних лапах, ведут дневной образ жизни, хотя, сам понимаешь, когда здесь день, а когда ночь – понять сложно, сплошные сумерки, тем не менее, почувствовав опасность, зверьки, естественно, пытаются скрыться. Причём прячутся необычно: при помощи специальных фотожелёз отбрасывают своё изображение впереди себя, по сторо-нам, ну куда получается, сами при этом становятся невидимыми. Вот тут и заключена сложность охоты на них – попасть из психотронного ружья в невидимое существо.
-Друг мой, - огорчился Цок-цоколь, - ты же знаешь, я приверженец гипергуманизма, и никого убивать не собираюсь.
-Разве я сказал «убивать»!? Нет, что ты! Обездвижить на время, и только.
-Хмм… Ну ладно.
-А вот со звурайликом – и того проще. Главное – обнаружить его. Ведь он может бесшумно висеть где попало, благодаря своим ан-тигравитационно-глушняковым крыльям. Может, он сейчас над нами завис, не знаю. Хотя, нет, в черту города они не залетают, зелё-ную зону любят. Как его раскрыть – разберёмся по ходу. Но обнаружив звурайлика, надо что есть мочи заорать! Оглушённый звуком, зверёк падает и проявляется. Тогда хватай его за ухо и ори ещё раз. Нет, он не помрёт, просто дооглохнет. Да не беспокойся, все звери живучие, их потом сдают на пункт подсчёта, оцифровывают и отпускают, слух у них восстанавливается. Поймаешь антиброслю и двух звурайликов – и удача тебе будет сопутствовать весь год. Какой из?.. Да какая разница… Остальные части праздника не столь увлекательны и интересны. Местные танцы национальных меньшинств под звуки бумбумов, приготовление блюд из мамайевых блошек, бой на щупальцах, швыряние плодов разорваков друг в друга и тому подобные игрища. В конце – запуск в небо шаров, наполненных фекалиями лягухомлечников и расстреливание их из пневмобластеров. О, не беспокойся, эти фекалии настолько ароматны, что их благовонный запах действует на толпу, как наркотоид.
-Надо будет пригласить нашего знаменитого путешественника Николу Зябликуса с видеогруппой! – предложил Цок-цоколь, и Пта-хомух, ясное дело, с энтузиазмом его поддержал.
***
На пропускном пункте в парк за космокредитки им выдали пластиноиды допуска, условное оружие и пару термосов.
-А это зачем? – недоумённо спросил Цок-цоколь.
-Чайкофе пить, - пошутил Птахомух.
-Но он же пустой.
-Вот именно, - усмехнулся Птахомух.
Особей самочного пола к охоте не допускали, поэтому они остались за изгородью, детей тоже, тем не менее, несовершеннолетний ребятёнок Нуэль-пупс тихой сапой прокрался с дядьками-профессорами. Когда они заметили его, прогонять не стали, но профессорам добавилась забота – следить за ним, чтоб чего не вышло, а то от женщин потом десятибалльную взбучку получишь.
Группы охотников углубились в парк. По сути, это был всё же лес. Буйную рэ-рэммскую растительность субтропического климата привести в порядок вряд ли возможно, а вот брать плату за охоту – всегда пожалуйста. Нужно же как-то выживать местному населе-нию от Нового года к Новому году. Вот на туристах и отыгрываются. А что, они не возражают. Понимают, что за экзотику платить надо.
Разнообразные звуки закакофонили вокруг – снизу, сверху, со всех сторон. Не менее буйная рэ-рэммская живность активно обжива-ла свой ареал. Откуда-то донеслось побулькиванье.
-Это антибросля, - шёпотом предупредил Птахомух и указал, чтоб товарищи по охоте спрятались за бао-дед – толстенное дерево с шевелящейся нежной корой. – Вот он, смотрите. Я стреляю первым, ты – за мной.
Антибросля беспечно выскакал из кустов, и тут любопытный Нуэль-пупс высунулся из убежища. Шикать и ругаться было поздно, а зверь, перепугавшись, принялся отбрасывать свои проекции во все стороны и, понятное дело, исчез из поля зрения охотников.
-Тысяча звёздных чертей! – всё же выругался Птахомух и скомандовал Цок-цоколю стрелять не по обманным изображениям, а по демаскировавшим антиброслю шевелящимся кустам.
Разряд! Разряд! Разряд!
-Не трать энергию! – вскричал Птахомух, - сейчас я его достану! – и он ринулся в кусты. Оттуда вскоре раздались булькающие звуки и вопль профессора. Когда Цок-цоколь и Нуэль-пупс продрались к месту схватки, всё было кончено.
-Вот он, смотри, какой экземплярчик, - довольный Птахомух держал за уши проявлявшегося антиброслю, тот подёргивал лапами и, засыпая, побулькивал. Но при этом неуклонно выскальзывал из зажатого кулака профессора, точнее, стекал на поверхность почвы, плавился, как ртуть. –Скорее, подставляй термос! – закричал Птахомух.
-Ах, вот оно что, - понял Цок-цоколь, сдёрнул термос с ремня и – успел-таки подхватить в ёмкость трансформировавшегося в каплю антиброслю. –Ай да, молодцы мы, ай да скукины дети!.. Дети,.. погоди, а где наш ребятёнок!? – в пылу охоты они совсем о нём забыли.
-О Великий бог-Махог! – в ужасе забормотал Птахомух, покрываясь испариной. –Нуэль!
-Но он только что был рядом, - воздел конечности вверх Цок-цоколь, - Нуэль!
В ответ раздались вопли. Коллеги выскочили из кустов и чуть не перекувыркнулись через лежащего под ногами ребятёнка. Он запутался в плети травы спотыкучки кусачей, соответственно, свалился, лежал и подвывал, хлюпая носом. То ли от неожиданности появления дядек, то ли от того, что на кончиках стеблей стали выпячиваться наросты в виде челюстей с острыми мелкими зубами, готовыми вцепиться в свежее мясо, а скорее вообще – от переживаемого потрясения, Нуэль-пупс истошно заорал. И тут сверху свалился оглушённый звурайлик! Один, ещё один, и ещё! Надо полагать, их стайка незаметно кружила над происходящим при-ключением, ожидая, когда кусучие травяные наросты проклюнутся, ведь для гурманов звурайликов они служили таким деликатесом, которым не часто попитаешься.
Малыш заголосил ещё громче, чем дооглушил зверьков и поверг в бегство плети спотыкучки кусачей, которые самоперегрызлись между собой.
Дядьки-профессора успокоили малыша, доверили ему нести свою первую добычу – одного из звурайликов, самого крупного, на пункт приёмосдачи.
Надо полагать, что Новый год для группы охотников будет удачным.
4
Не стану забегать вперёд, но скажу, что так оно и вышло. Какой там год был на планете воров памяти с Альфы Осьминога пуэрто-хоботцев – не важно, а важен сам факт будущего удачно проведённого дела.
Конечно, не без помощи ЭВММ, друзья вычислили координаты этой затерянной планетки. И когда посадили космолёт в том же квадрате, были уже начеку. Поставив антигипнабельную защиту, стали ждать гостей.
И всё повторилось: послышался топот и сквозь стены проникли двое пуэрто-хоботцев. Да, это были те же персонажи. Но теперь ЭВММ задействовала свою гипноаппаратуру, и непрошенные пришельцы застыли на полпути.
-Так, так, - Цок-цоколь обошёл их по кругу, забрал приборы и с их же помощью выудил необходимую информацию. Оказалось, что на планете существовал роскошный Дом коллекций памяти, он же – Музей-инкубаторий, где и хранились незаконно добытые образ-цы. Каждому хоботцу за 50 добытых образчиков полагалась приличная премия, медаль, и почётная должность номерного Хранителя.
Покопавшись ещё в памяти, простите за каламбур, охотников за памятью, коллеги выудили дополнительную информацию насчёт расположения этого Дома коллекций, его внутреннего плана и системы защиты. Пришельцев с собой брать было не резон, только лишний, да ещё и небезопасный балласт. Их оставили на корабле под присмотром ЭВММ.
Войти в Дом коллекций могли только сами хоботцы, инопланетные представители – лишь с личного разрешения президента. Друзья поступили по заранее продуманному плану. Через крышу, которую они вскрыли плазменной ножовкой, они пробрались в Зал Галактики Млечный путь. В витринах стояло множество стеклянных конусов, в каждом из которых парил небольшой шар, с содержавшейся в нём информацией о планете.
«Со-олнъечная система. Ялмез» - вот он подписанный конус. Без грубой силы не обойтись. С воплем «Хурх-хаа!» Птахомух рукояткой плазменной ножовки разнёс конус вдребезги, схватил шар и коллеги, не обращая внимания на сработавшую сигнализацию, оп-рометью вынеслись наверх сквозь дыру в крыше. Пока охрана опомнилась и подняла тревогу, наши друзья были уже далеко. Совер-шив подпространственный прыжок, они благополучно вернулись на Рэ-рэмм.
Вы спросите, а как наши герои поступили с пленёнными хоботцами? Неужто с собой забрали? Да нет, конечно. Они и даром им не нужны были. Дома они их оставили, вот только память перепрограммировали, чтобы те ничего произошедшего не помнили. А прибо-ры – это да, их оприходовали, надо же разобраться, модернизировать, чтоб Цок-цоколю память вернуть. Этим-то друзья-коллеги и занимались в течение года. Вы можете подумать – почему так долго. На самом деле, как вы помните, у Рэ-рэммы четыре светила, и не прошло и полмесяца с момента улёта и прилёта коллег как подошёл конец старому году, и пришло начало новому. Что поделать, понятия времени – вообще настолько относительны, насколько условны, поэтому, чтобы не запутаться, будем оперировать устоявши-мися ялмезскими терминами.
Профессора работали слаженно. Цок-цоколь, понимая, что однажды он уже поспешил и вляпался в историю, теперь одёргивал в себе холерика и предоставлял Птахомуху флегматично, целеустремлённо, упорно копаться в приборе, чтобы усовершенствовать его настолько, насколько это действительно возможно и необходимо.
-Итак, сказал однажды Птахомух, почувствовав, что день Х пришёл, - у меня всё готово.
-Ты уверен на сто процентов?
-Ну разве можно быть уверенным в чём-то на сто процентов!? Ты ведь сам всегда повторяешь, что «с точки зрения банальной эру-диции, далеко не каждый индивидуум способен игнорировать тенденции парадоксальных абстракций», и соответственно…
-Хорошо, понял, верю, поехали! Только в корову не надо меня превращать, пожалуйста.
Птахомух пообещал, и они – поехали. Ну то есть Цок-цоколь сел в кресло, Птахомух подсоединил проводки, предварительно запе-рев дверь, а то неугомонный Нуэль-пупс так и норовил свершить очередную шкоду, и – включил главный тумблер.
Прибор (да, из двух приборчиков был слеплен один, соответственно, более мощный) заиздавал механические звуки, заперемиги-вался лампочками, и – Цок-цоколь уснул.
***
-А?.. Что?..
-Вставай, хватит дрыхнуть, исхрапелся уже весь, - Птахомух тряс коллегу, пытаясь вернуть его в сознание. – Очередной Новый год проспишь!
-Новый год?
-Ты что, опять память потерял!? Не может быть, по моим показаниям, наш сеанс прошёл удачно.
-Да нет, всё нормально, - постепенно пришёл в себя Цок-цоколь, поднялся с кресла, и незаметно смахнул слезу. Однако, от Птахо-муха не укрылся проснувшийся вместе с Цок-цоколем его внутренний меланхолик.
-Друг мой, что случилось? – встревожился Птахомух, и заново пересмотрел все показания приборов, - да нет же, всё в норме, я не мог ошибиться… Ты в порядке, ты всё помнишь?
-Да помню, помню, - отмахнулся Цок-цоколь.
-Тогда в чём…
-Да именно в этом, в том, что я всё вспомнил! Не нужны мне никакие твои новые годы и всякие праздники. Ты представляешь, как долго я не был на родном Ялмезе! Нет. А я вот вспомнил, представил и – ужаснулся. Теперь я хочу на прародительскую планету.
-Но может, после?..
-Нет, дружище, нет. Я решил. Нужно к истокам прикоснуться. Знаешь, такое древнее словцо – «ностальгия»…
Птахомуху ничего другого не оставалось, как развести руками и вздохнуть. И – отпустить друга. И – пожелать ему удачного полёта. Он знал, что рано ли, поздно ли, но они опять встретятся. На Ялмезе ли, на Рэ-рэмме, на Хлямдре, на своей базе Рай-Хламе, да в любой точке Вселенной, и тогда…
Март 1989 – май 1990; 21,28.02., 7.03.21