СНОХАЧ
– Прошли и годы армейской службы Николая, и война кончилась, а Николая всё нет, – печалилась Настя. Свекровь её уговаривала, ласково просила:
- Подожди, Настенька, со дня на день вернётся Николай. Зачем его там держать будут? Обязательно дождёмся, - и грустно добавила, - если живой. Молись, милая.
А свёкор ходит козырем, рубашки меняет, сапоги до блеска чистит, щёки гладко бреет, молодеет с каждым днём. Даже дед Солный заметил:
- Неуж-то Дорофея Петровича бес попутал, под ребро стукнул? На кого же его наглый глаз пал? Никак на сноху?
- Да, грех–то, какой? Не может быть! – Сказала бабка Фёкла и задумалась, - а что? Вдруг и, правда, взбесился? Вот беда–то, как Наталье жить-то среди них?
А Дрозд действительно стал жену - Наталью со света сживать. Из дома гонит, не позволяет за стол сесть и печь топить. Всё в доме делает невестушка, а он только любуется её красотой. На эту пору и зима выдалась холодная, как не топи всё в доме холодно, а в новой избе, где Настя спит, и тем более. Дрюня жену выгонит из хаты в хлев к скотине, и кличет невестку из горницы:
- Анастасия, поди на печке погрейся, небось, замёрзла, голубушка.
– Спасибо, батюшка, с удовольствием погреюсь.
А когда завечерело, и свёкор с краюшку прилёг погреться. И до того дошло, что жену Дрозд не стал даже в избу впускать, когда сам дома. В её обязанности входило целыми днями за скотиной ухаживать. Спать с овцами на дворе, а питаться пришлось отходами со стола, которые они бросали в хозяйственное ведро для скота. Выловит из ведра корочки, покушает, и на соломку приляжет отдохнуть. А ближе к ночи зажжёт она фонарь, повесит в клети иконку и с вечера до утра перед ней на коленях молитвы читает. Да, и такое бывает, когда в доме деспот живёт.
Однажды сноха на печке разомлела и крепко уснула, свёкор теснее прижался к ней и тихонечко положил на неё руку. Настя не отреагировала, и он пришёл в восторг. Страсть разбушевалась в нём, даже начал задыхаться и тут Настя с испугу говорит:
- Что с Вами, батюшка?
- Любовь, Настенька! Не сопротивляйся, милая!
- Стыд то, какой, батюшка? Муж вернётся, что я ему скажу?
- Не вернётся! Если бы не погиб, давно бы вернулся. Погиб он! Я теперь твой муж!
- Матушка! – пыталась крикнуть Настя, но он прикрыл ей рот поцелуем.
К весне уже все заметили, что Анастасия потолстела. Народ стал открыто роптать:
- Горох в поле, да девка в доме – завидное дело, кто не пройдёт, обязательно сорвёт. Искушение на грех наводит.- Толковали мужики на барском гумне, а женщины им поддакивали:
- В чужую жену чёрт ложку мёда кладёт. А здесь молодая сноха, да под боком лежит.
- Аленький цветок бросается в глазок! – хохочет молодуха Шурочка.
– Чего тут роптать, девка хорошая, а Никола, может, действительно не вернётся. Такую девку, да кому-то отдавать? У Дрозда губа не дурра, он давно на неё глаз положил, ещё до свадьбы. Он сам высмотрел её, и сам сосватал. А теперь чего греха таить, это всё присказка, а сказка будет впереди. Приковала невестка свёкра к сундуку своему за ручку, за ножку, за синь сарафан, - высказался Семён вдовец.
– Кого там приковывать? Старый он! – Возмутилась Шурочка.
– Старый гриб, да корень крепок! – Ответил Семён. Мужики оживились.
– Старый конь борозды не испортит! – Усмехаясь, и стараясь защитить стариков, сказал дед Яков.
– Да и глубоко не вспашет! – Не унималась Шурочка. Все засмеялись.
Мимо прошла Настя, не обращала внимания на разговоры, промолчала на язвительную шутку Шурочки, поклонилась и дальше пошла. Поговорит народ, поговорит да и забудет, - подумала она, - а новостей вполне хватает на селе. Не замужние девицы в омут бросаются, куда большее горе и то забывается.
Не успел народ отдохнуть от Германской войны, а тут после революции и Антанта зашевелилась, началась гражданская война в России, ещё более жестокая, когда брат на брата идёт войной. Летом 1919 г. генерал Деникин, захватив Украину, двинулся к Москве и подошел к Туле, а на Южном фронте сосредоточились войска первой конной армии под командованием Фрунзе. Весной под Новороссийском «красные» разгромили белогвардейцев, когда на севере страны против Советов вели боевые действия войска генерала Юденича. Они предприняли две безуспешные попытки захватить Петроград. В апреле 1920 г. начался конфликт Советской России с Польшей, и в мае этого года поляки захватили Киев. Войска Западного и Юго-западного фронтов предприняли наступление, но добиться окончательной победы не удалось. Сознавая невозможность продолжения войны, стороны подписали мирный договор. Завершилась война разгромом генерала П.Н. Врангеля, который возглавил остатки войск Деникина в Крыму.
ЭТО СУДЬБА
Николай исколесил все дороги войны и остался жив. Домой вернулся через восемь лет. Это судьба – кому не пропасть, суждено долго жить. Он ехал поездом и всю дорогу думал, как его встретит жена, жива ли мать, об отчиме думать не хотелось. Такие мысли он гнал из головы, но они навязчиво проникали во все воспоминания о доме, и не мог Николай представить, как смогла Настя ужиться со свёкром, или вовсе покинула дом за столь долгий срок его отсутствия.
Он сошёл с поезда на своей станции Суходол и, вдохнув всей грудью родного воздуха, охмелел от избытка чувств. На перроне знакомых не было, или он кого-то не узнал, и его не узнали. Николай огляделся, всё вокруг было хорошо узнаваемо, за время его отсутствия ничего не изменилось, только среди зелёных кустов сирени он заметил два сгоревших дома.
– Слава Богу! Добрался! – Он перекрестился и пошёл по дороге к лесу. До села нужно было пройти километра три, в начале пути - лесом, а потом полем, и это Николая радовало, и успокаивало, что оставалась возможность ещё немного подумать, и посмотреть на село издалека.
Когда Николай шёл полем, в селе, глядя в окна, люди увидели на горизонте человека и напряглись, - кто-то идёт со станции. Вышла на крыльцо Настя, к её ногам прижался тщедушный, болезненный маленький мальчик, потом на улице появились соседи и тётя Нюша, и тётя Фёкла, дед Солный, ребятишки и все, приставив ко лбу ладони, стали всматриваться в идущего человека. У всех селян кто-нибудь из родных обязательно жил на стороне, и каждый думал, а вдруг это их человек. Они смотрели и гадали, в какую сторону он пойдёт на развилке дорог, если налево, то на другой конец села, но гость шёл прямо, ещё пристальнее стали всматриваться, по какой тропинке пойдёт. Гость свернул к дому Дрюни и тут все ахнули, - это Николай вернулся!
- Ах! – всплеснула руками Настя, и осталась стоять на порогах, как вкопанная. Вышел из дома растерянный отчим. Николай подошёл к ним, не в силах сдержать частое биение сердца, даже на фронте он такого не испытывал, когда шёл в атаку на врага.
– Здравствуй, жена!
Настя медленно спустилась с порогов крыльца, она упала перед мужем на колени, и единственное, что смогла сказать:
- Прости, Бога ради!
- Кто отец ребёнка? – спросил Николай.
– Я! – за неё ответил отчим. Настя, не поднимая головы от земли, продолжала стоять на коленях.
– Прости её, мы думали, что ты погиб. Писем от тебя мы пять лет не получали. Глядеть на неё жалко, девка сохнет. – Несвязно, оправдываясь, говорил Дрюня.
Николай был в ярости, но сдерживая себя, всматриваясь в глубину сеней, строго спросил:
- А где мать? – Настя быстро поднялась с колен и побежала звать свекровь.
– Матушка! Идите сюда!
Выйдя на улицу, худенькая женщина сощурила глаза и, вытирая фартуком мокрые руки, всматривалась в Николая. Она сразу не могла поверить, что перед ней стоит её сын. Николай сильно изменился за эти долгие годы, стал шире в плечах и выше ростом, но в глазах осталась прежняя искорка большой любви к матери. Она, заглянув в глаза сына, сделала шаг к нему и упала на его протянутые руки, потеряв сознание. Николай почти внёс мать на руках в дом. Дрозд замешкался в сенях, и, войдя в дом, положил на стол кусок саленного сала.
– Хозяйки шевелитесь, человек с дороги. Готовьте баню, собирайте на стол.- Распорядился отчим. Настя поднялась и ушла готовить баню.
– Мама, как ты жила здесь? Ты очень плохо выглядишь.
– Ничего, сынок! Бывает и хуже. Думала тебя не дождусь, а Господь подсказывал, - не горюй, раба, вернётся сынок. Вот и жила молитвами о тебе. Ты о себе подумай, как дальше жить будешь.
– Не беспокойся, мама, подумаю.
Николай пошёл в баню, там ещё убиралась Настя, мыла полки, принесла чистое бельё, запарила берёзовый веник…. В бане было уже достаточно тепло. Николай молчал, он даже не пытался заговорить с женой. Она молча металась, делала что нужно и не нужно, стараясь угодить, и не находила слов для оправдания своей большой вины перед мужем. Баня сверкала чистотой. Настя сделала всё, чтобы муж был доволен. На лавочке, возле входной двери поставила бутылку настойки, стакан и принесла из погреба мочёных яблок. Николаю понравилось, как перед ним жена увивается. Он в предбаннике разделся до кальсон и вошёл в жарко натопленную баньку. Сел на верхний полок и задумался о Настиной судьбе, как дальше с ней быть? отдать отчиму или простить? В дверь заглянула Настя, - налить воды в тазик? – спросила она.
– Заходи! Если ты мне ещё жена, то раздевайся и иди сюда, говорить будем. Настя беспрекословно сняла с себя верхнюю одежду и в одной рубашке вошла в баню.
- Иди сюда! Садись рядом. – Она всё делала, как скажет муж.
– А теперь скажи мне, как дальше нам жить?
- Муж мой! – взмолилась Настя, - мы же венчаны. Я не хотела, прости меня.
– Что ты наладила, - прости, прости.
– Свёкор настоял, убедил, что ты не вернёшься. Я ждала бы и дольше, если б знала, что ты жив.
– А что ребёнок такой слабый?
- Болен он. Наверное, Господь меня наказал, во грехе зачат был.
– А как мать на такой позор смотрела?
- Он выгонял её на скотный двор и меня хотел выгнать, если я буду супротив его воли поступать. Он бить способен.
– Изверг! Снохач несчастный! - Николай взял ведро и окатил себя холодной водой, чтобы смыть, злость, обиду за мать, за жену и ярую ненависть к отчиму. Спустив кальсоны, он лёг на полок и приказал жене:
- Давай, хлещи меня веником, да посильнее.
Распаренный, злой он спустился вниз и сел на топчан. Жена подала ему стакан настойки. Николай с жадностью выпил её залпом и взял из рук Насти мочёное яблоко. Надкусив яблоко, он от удовольствия закрыл глаза. Терпкий, неописуемый аромат пронзил его душу, и сознание вернулось на круги своя. Он только в этот момент почувствовал, что он, наконец - то дома, что суровые годы военной неразберихи, где не понять порой, кто свой, а кто лютый враг, отступили. Он налил сам в стакан ещё немного настойки, отпил глоток, и тёплая благодать разлилась по всему нутру. Он протянул стакан Насте, - пей! - она выпила и поставила стакан на место. Николай подошёл к Насте, и снял с неё рубаху, и по его телу пробежала мелкая дрожь. Глядя на её обнажённое тело, он грустно сказал:
- Моя женщина, Богом наречённая! – немного помолчал и добавил, - и осквернённая!
- Он опять сел на топчан и взялся руками за голову, - что же мне делать, Боже?
Настя села рядом, обняла его, прижалась к нему грудью как можно плотнее, чтобы он почувствовал её живую женскую плоть, понял, что жена истосковалась по родному мужу, которого ей не довелось познать раньше, после свадьбы и в том нет её вины.
В ряде мест, где снохачество было распространенно, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда бабы о снохаче с долей сочувствия говорили:
- Сноху любит. Он с ней живет как с женой, понравилась ему. Она солдатка, зачем ей лучшей доли искать?
Только Николай не мог с этим смириться. Он любил и ненавидел Настю. Считал, что она во всём виновата – сука не захочет, кобель не вскочит, - твердил он себе. Он резко сбросил с себя её руки, встал и показал ей на дверь: - Уходи!
Продолжение - http://proza.ru/2021/03/31/1312