В древние времена, когда наш мир только-только народился на свет, как румяный и пригожий колобок из печи, жили на земле ди;вьи люди. Была у одного Ди;ва дочь-красавица, да до того хороша была собой, что сам Месяц Месяцович её за себя сосватал. Поженились они, и спустя время родилась у них доченька, и дали ей имя Айя.
Росла Айюшка не по дням – а по часам, и вскорости стала статной девицей: кожа белее молока парного, брови чернее тёмной ноченьки, очи лазуревые, что озёра бездонные, косы длинные серебром рассыпаются – а средь волосьев серебряных распускаются лепестками цветы дивные, что ярче звёзд небесных во тьме сияют.
Вот как придёт ноченька тёмная, и отправится Месяц Месяцович на прогулку по своду небесному, присядет Айюшка у оконца терема небесного, дабы на батюшку родного полюбоваться. Распускает она свои косы длинные – рассыпаются власья до самой земли рекой серебристой, оживают цветами диковинными, что ярче звёзд небесных ярким жаром разливаются. Гуляет Месяц Месяцович по своду небесному, на дочь-красавицу посматривая – и ему, и Айюшке на душе радостно-весело.
Случилось однажды одному Батыру в темень домой возвращаться. Увидел он Айюшку – да и полюбил её всей душой. Хоть и не знатного роду был тот Батыр – а билось в его груди сердце смелое и отважное. Не страшась гнева Месяца Месяцовича, стал он просить того отдать Айюшку себе в жёны. Нахмурился Месяц Месяцович и говорит:
- Дело ли, чтобы дщерь из Роду Небесного обычного смертного мужем себе назвала? Однако знаю я, и средь простых людей рождаются мужи славные и отважные, а потому вот тебе моё Слово: сумеешь достать цветок из кос дочери моей, да живым его мне принести – отдам её тебе в жёны! А ежели не осилишь мой приказ – пеняй на себя.
Сам же велел Айюшке в горнице терема небесного запереться и без дозволения родительского к оконцу не подходить, серебристых кос не распускать.
Каждую ночь выходил Батыр на небо ночное посмотреть, Айюшку дожидаючись. Да только не присаживалась больше красавица у оконца терема, не распускала кос своих серебристых, не освещала землю сиянием цветов дивных – один лишь только Месяц Месяцович гулял по своду небесному, да над батыром тихонько посмеивался.
Однако не унывал Батыр и от решения своего не отступался. Потому как знал он, что не каждую ночь выходит на прогулку Месяц Месяцович – иногда до того разоспится, да разнежится, что по несколько дней из терема своего не выходит!
Дождался Батыр длинной ноченьки, когда Месяца Месяцовича и криком громким не добудишься, встал под оконцем терема небесного и стал Айюшке песни петь: о том, как раскинулись по земле моря-окияны глубокие, как взметнулись к небу молчаливые горы-скалы, как перешёптываются ветра вольные – и как хорошо живётся на земле под солнцем ясным и люду разному, и зверью всякому.
Заслушалась Айюшка, как Батыр поёт, присела у оконца, да забыв наказ батюшки, распустила косы свои серебристые. Разлилось серебро с неба до земли, что гладь речная – и будто ожило: заиграло, заискрилося, покрываясь цветами дивными.
Поёт Батыр песнь о Земле-Матушке, а сам тем временем примеряется, как бы сорвать цветок из волос Айюшки. Только-только приловчился – как вдруг пронзила его мысль стыдливая: «За что же я красоту дивную своими руками губить сбираюсь? Дело ли по своей прихоти у цветка жизнь отнимать? Разве тому учили меня отец с матерью?»
Совестно стало Батыру, не стал он рвать цветок, а как допел песнь до конца – так и ушёл скорее прочь от терема.
Проснулся Месяц Месяцович от крепкого сна, вышел прогуляться по небу ночному, и первым делом призвал Батыра к себе на разговор.
- Достал ли ты цветок из кос дочери моей? - спрашивает он с усмешкою хитрою.
- Нет, Месяц Месяцович, не достал. Дочь твою, Айюшку, всем сердцем люблю, но цветок из кос её рвать не буду – душа противится! Что нам с тобой с того цветка – только спор наш разрешить, да самолюбие потешить? А стоит ли оно того, чтобы цвет дивный увял и иссох? Уж лучше мне самому от тоски своей иссохнуть, а красоту дивную обрекать на смерть я не стану.
- Твоя правда, - улыбнулся Месяц Месяцович. – Нехорошо по своей прихоти чужую жизнь отнимать, хоть бы и у травы придорожной. Ежели б сорвал ты цветок из кос дочери моей – в тот же миг все лепестки пылью звёздной рассыпались бы. Испытывал я сердце твоё, дабы не досталась Айюшка мужу без стыда и совести. Теперь вижу, что сердце у тебя доброе и милостивое: пожалел ты цветок из кос дочери моей – а значит, и саму Айюшку будешь беречь и лелеять пуще себя самого. Потому, коли согласна дочь моя женою тебе стать – отпущу её у Земли-Матушки погостить с лёгким сердцем!
Только сказал – а Айюшка уж тут как тут. Я, говорит, сразу поняла, батюшка, что стоит предо мной человек честный и совестливый, а потому благословите нас на жизнь в радости и полном согласии. Приглянулся ей, значит быть, Батыр.
Сыграли молодым свадебку, и спустилась Айюшка из терема небесного на Землю-матушку. Привёз Батыр жену к себе домой, стали они жить как обычные люди.
Нелегка оказалась жизнь простого человека. Куда ни кинь взор – лишь только горы да скалы к небу вздымаются. Нет во всей округе ни ручейка узкого, ни реки широкой, а потому и называлась та земля Каменным царством, что лишь каменья одни из утробы своей рождает.
Каждое утро уходили мужи покрепче в горы, набирали самоцветов жарких в бочки дубовые, а как соберут тех бочек обоз в тысячу телег – отправляли караван в соседнее царство, дабы каменья цветные на воду выменять.
Как вернётся обоз с водой, по всему Каменному царству великий праздник объявляется: коли есть вода – значит будет и жизнь! Обряжает народ каждый дом убором праздничным, пекут хозяйки хлеба душистые, звучит повсюду звонкий смех и веселье – и люди, и зверьё домашнее продолжению жизни радуются!
Завтра снова пойдут мужи крепкие в горы и скалы за каменьями, снова будут сбирать караван в поход за водицей: вновь застынет на лицах матерей и жён скорбь и печаль – в каждом доме будут ждать с тревогою возвращения отцов и сыновей. В каждом доме начнут выбегать на дорогу детишки малые, вглядываясь в каменистую даль – не покажется ли обоз с телегами? И нет для них большей радости, чем первыми возвращение отцов и братьев из похода заприметить – бегут навстречу с громкими криками, на всю округу весть радостную оглашая.
Так и живёт Каменное царство от одного каравана с водой до другого. Нет для людей ничего дороже воды, а потому даже капли лишней хозяйки зазря не расплещут.
Как увидела всё это Айюшка, жалко ей стало простой народ. Сбирается Батыр с другими мужами в горы за каменьями-самоцветами, а Айюшка его не пускает:
- Хватит тебе и другим людям от зари до зари спины гнуть. Я как-никак самому Ди;ву родная внучка – выручу твой народ из беды! Вели только всем идти к самой высокой горе, что средь других скал выше всех к небу вздымается, да пусть каждый берёт с собой всё, что под ключевую водицу сгодиться может. Дам я людям столько воды, сколько унести смогут.
Подивился Батыр словам жены, но перечить не стал. Созвал народ к самой высокой горе и велел нести с собой всё, что можно водицей наполнить.
Пришли люди, а Айюшка уж на вершине стоит. Распустила она свои косы длинные – рассыпались власья рекой серебристой, побежала по камням ключевая водица, что прозрачнее росы утренней. Оторопел народ от дива дивного, а Айюшка смеётся:
- Что ж вы, люди добрые, стоите рты раззявив? Набирайте скорее водицу, сколько вам для жизни надобно! Да не только для себя берите, но и землю округ поливать не скупитесь – взрастит земля ваша сады пышные и плодами обильные!
Очнулся народ и кинулись все дружно водицу из реки набирать: повытрясли из бочек каменья-самоцветы, всё, что было в домах, до краёв водою наполнили. По всему Каменному царству веселье идёт – в каждом доме Айюшку хвалят-прославляют.
Стала Айюшка каждый день на гору высокую всходить и косы свои длинные распускать – разливалась по всему царству река серебристая. Совсем другая жизнь в царстве началась, радостная и весёлая!
Ди;вий век дольше человеческого. Состарился Батыр, пришёл ему срок родную землю и жену с сыновьями покидать. Айюшка же как была красавицей, так и осталась: ни одна морщинка на лицо не легла – ни один волосок не истончился.
Стал Батыр с женою прощаться. Залилась тут Айюшка слезами горшими, не хочет с мужем расставаться. Принялась она умолять отца родного, Месяца Месяцовича, и всех других богов, что из Рода Небесного вышли, Батыра в терем небесный допустить.
Заспорили боги, засомневались: годно ли, чтоб простой человек равным богам стал и как один из них на Небо взошёл? Одни говорят:
- Признаем Батыра одним из нас – станет его век не меньше нашего, тогда и прочий люд захочет равными нам быть.
- Что с того? В тереме небесном всем места хватит! – отвечают им другие.
Спорят боги меж собой, а Айюшка поняла, что не дождаться ей скорого ответа – самой надо решение принимать. Велела она тогда сыновьям нести Батыра на вершину горы и людей созывать, сама же рядом с мужем на горе встала и за руку его взяла. Как собрался народ, изрекла она пред всеми волю свою последнюю:
- Уходит муж мой – и я с ним уйду, вас же без помощи своей не оставлю. Как закроем мы с мужем моим глаза – наступит по всей Земле тьма великая: три дня и три ночи не будет на небе ни солнца, ни звёзд, ни отца моего Месяца Месяцовича. Вы того не бойтесь: заприте в домах двери и окна, и живите обычной жизнью, только за порог не ходите, покуда время не выйдет. Как пройдёт три дня и три ночи, посветлеет небо. Возьмите тогда косы мои и бросьте оземь с самой высокой кручи, тела же наши огню предайте и прах тот над косами моими развейте.
Опечалились люди, что Айюшка их оставляет, да спорить не стали. Разошлись все по домам и сделали всё, как им было велено: закрыли двери-окна на засовы крепкие и принялись ждать.
Как схоронился народ по домам, взяла Айя нож вострый и отсекла косы свои серебристые – в тот же миг покинула её ди;вья сила, и стала она обычной ветхой старицей, как и все простые люди. Взялись они с мужем за руки – да и закрыли очи свои.
Затряслась тут Земля-матушка, задрожало небо, загрохотало всё округ: застонали горы, взвыли горшим плачем ветра – все силы земные и небесные почувствовали, что нет больше среди них Айюшки.
В скорби тяжкой спрятало Солнце лик свой за тучами мрачными, сестрицы-звёзды покрыли себя покрывалом чёрным, скрылся в тереме Небесном Месяц Месяцович, дабы побыть с горем своим наедине – наступила по всей Земле тьма великая.
Три дня и три ночи оплакивали Земля и Небо Айюшку. Через три дня всё стихло – стал народ потихоньку выходить из домов. Пришли люди на вершину горы, поклониться телу Айюшки и Батыра: смотрят, а косы-то рядом с ди;вицей лежат.
Взялся народ за косы серебристые, чтобы исполнить последнюю волю Айюшки – а их не поднять! Тяжелы косы, будто власья корнями в гору вросли, что дуб вековой – ничем с места не сдвинешь!
Собрался со всего царства народ от мала до велика, взялись все вместе за косы – приподняли-таки власья над землёй, да и сбросили косы дивные с вершины горы. Как ударились власья о землю – в тот же миг обернулись рекою серебристою, что бежит от края до края земли! Побежала водица по камням и земле, зажурчала-запела звонко голосом Айюшки!
- Быть земле вашей богатой и плодородной во все времена! Покуда жив дух мой – не иссохнет река и напоит землю жизнью в любую годину! Покуда жив дух Батыра, мужа моего любимого – стоять по брегам лесу высокому, давать кров зверью дикому, питать людей дарами щедрыми! Быть по слову моему до конца всех времён!
По завету ди;вьей внучки предали люди тела Айюшки и Батыра огню, а прах тот над косами, что рекой обратились, развеяли – заплескалась вдруг посреди водицы прозрачной рыбёшка всякая, и большая – и махонькая! А по брегам реки прям из скал каменных взметнулись ввысь сосны да ели могучие, статью своей богатырской о Батыре напоминая.
Много веков минуло с тех пор, старики говорят – тысячи тысяч лет улетели вдаль. Но по сей день бежит средь уральских лесов река Ай, питает собой сосны и ели высокие, поля широкие. Даже в самый засушливый год остаётся река живой, не пересыхает. Бывает, припечёт солнышко, сузится река до ручья, что вброд можно перейти – а ручей тот глубок, по пояс провалиться можно! Разольётся река вширь – дно будто поднимается, мельчает, во многих местах не выше колена. Одно слово – ди;вья река!
И земля вокруг реки Ай тоже ди;вная: леса грибами-ягодами полны, да только не каждому те дары щедрые в руки даются. Не любит Айюшка чужих, может и заморочить немного, глаза в сторону отвести. Часто бывает, приедет какой чужак – в тот дом непременно змея заползёт. Местный народ посмеивается потихоньку, мол, присматривает Айюшка за людьми, бережёт – а потому проверяет чужаков.
А ещё говорят, что иногда рождается Айя, как и муж её Батыр, средь простых обычных людей. От того и ходит отец её Месяц Месяцович по небу и тёмной ночью, и ясным днём – всматривается в людей, заглядывает в окна домов – всё ищет дочь свою любимую, чтоб хоть немного сердце от тоски утешить. Одна радость у него осталась – смотреть с высоты на реку Ай, любоваться косами дочери своей и вспоминать о былых временах…