Геральдий Адронович вещал и предвещал осознанно. Говорил много, часто и всегда знал, что говорит. Если вообще хоть когда-нибудь знал. В результате чего обзавёлся недюженным авторитетом. Не дюженным, а куда большим. Даже чёртова дюжина давно сдалась под его напором. Всё шло к очку, но Геральдий Адронович опасался перебора и в этом смысле осторожничал.
Был ли его авторитет заслуженным, историки по сей день достоверно не выяснили, дебаты, диспуты и консультации не прекращались ни на минуту, но, пока суд да дело, он им пользовался.
Не радовало то, что снизу подпирали молодые да ранние. Не столько подпирали, сколько наоборот – стягивали. Кого? Его. Откуда? С вершины. Вгрызались в его авторитетную плоть и вырывали куски буквально с мясом. Но, благо, мяса было много, особенно сала, всё не вырвешь – зубы коротки.
И вот однажды Геральдий Адронович давал интервью. Но его никто не брал. Сбитый с толку и обеспокоенный чрезвычайной ситуацией, он недоумевал: «Даром же даю – чего они?» В том-то и дело, что оно и даром никому не было нужно. Потому что наступили «о, времена, о, нравы»…