Глава 10, продолжение, написанное после долгого перерыва.
Наверное, это было первое утро после поездки в Китай, в которое я позволила себе отоспаться, потому что со мной в поездке была дочь. Обычно, проспав часа четыре, страдая жёстким недосыпом, я принимала две волшебные китайские таблетки «Папа-Мама» от головной боли, разбирала товар, сортировала и, нагрузившись под завязку, шла или ехала на рынок на троллейбусе две остановки.
Рынок «Берёзка» в то время представлял собой довольно жалкое зрелище. Ряды были составлены из столов с крышами, за которыми предполагалось стоять, расположив на столешнице-прилавке продаваемые вещи. Но мы везли в основном на продажу одежду, и потому завешивали весь стол, цепляя за крышу металлическими и пластиковыми цепочками, за кольца которых уже навешивались вешалки с одеждой. На каждой цепочке находился в основном товар одного вида, например рубашки мужские разных цветов и размеров.
В итоге занятый продавцом стол был полностью завешен, а сами продавцы стояли, ходили перед ним или сидели на маленьких складных стульчиках, которые обычно используют рыбаки и туристы.
Мы с дочкой выспались, перемерили все личные покупки, сделали несколько фотографий в новой одежде на фоне оконной шторы, позавтракали и отправились на рынок.
Женька, отец Наташи, выпросил бутылку привезённой нами из Китая водки, клятвенно пообещав сварить борщ к нашему возвращению с рынка. Борщ Женька варил замечательный, и я искренне надеялась, что приезд дочери сдержит неумеренный аппетит мужа к спиртному.
На рынке в этот день народу было маловато, потому как, несмотря на летний месяц июнь, с утра моросило и было холодно. Для июньской поры это было нормальное состояние погоды. Морось напоминала влажный туман, который крупными каплями завис в воздухе.
Завесив пару столов новым товаром, мы стали ритмично выхаживать перед ним, чтобы окончательно не замёрзнуть. Дочь обняла меня со спины, соединив худенькие длинные руки на моей, тогда ещё не слишком объёмной талии, и мы в такой сцепке стали ходить нога в ногу взад и вперёд перед своими столами и даже что-то напевать. Зрелище, думаю, со стороны было забавное. Наши соседки по торговле улыбались и предлагали дочке надеть на время какую-нибудь продаваемую толстовку.
- Разворачиваемся! - весело командовала дочь. Мы разворачивались и вновь шагали, стараясь согреться.
С соседнего ряда на нас обратил внимание мужчина лет за шестьдесят, потому как он резво бочком протиснулся в щель между неплотно приставленными друг к другу столами и как-то так же бочком подошёл к нам.
Подумав, что мужчину что-то заинтересовало из товара, я улыбаясь предложила подойти поближе и рассмотреть!
- Да я на вас пришёл взглянуть! - сказал потенциальный наш покупатель,
- я подумал, что за лесбиянки обнялись и ходят?!
- Это моя дочь! - строго сказала я.
- Да понял я, понял... - разочарованно сказал мужчина и пошёл прочь.
Наша соседка по товару прокомментировала данное событие так:
- Вроде как лето уже, а у мужика весеннее обострение психики подзатянулось!
Да вы ходите, девочки, ходите!
... Наташа ходила со мной на рынок каждый день, вплоть до своего отъезда, и очень радовалась моим успехам в продажах.
Через некоторое время на рыке появились сварщики и начали из арматуры создавать просторные клети, сколачивать низкие столы-поддоны и устанавливать их посередине этих клетей. Каждую клеть пронумеровали и закрепили за продавцом. Над клетями был сооружён общий навес из пластика, чтобы непогода не помещала нашей торговле, а рынок не терял в эти дни прибыль. Соответственно, выросла и оплата за место, которую часам к одиннадцати дня собирали с торгашей проворные контролёры.
Мы стали приносить из дома простыни и прищепки, с помощью которых создавали три непроницаемые взгляду стены, которые в свою очередь завешивали цепочками с товаром. Так клеть превращалась во вполне себе
уютную торговую палатку.
На низкий стол, не заслоняющий основной товар, можно было разложить разную мелочёвку, типа шапок, перчаток, тапок, кошельков, детских колготок и прочей ерунды, которая покупалась в Китае не столько из-за прибыли, сколько для того, чтобы товар в сумках для таможни выглядел более разнообразным.
Свою палатку мы решили с Леной, девушкой, с которой я и Тамара познакомились «на верёвке», натянутой между деревьями на одной из улиц, делить на двоих, ради экономии в плате за место.
Тома тоже приходила торговать в выходные от работы дни. Завод по-прежнему работал в сокращённом режиме, и вопрос денег оставался актуальным.
Как бы не было трудно, но мы выживали, зарабатывали, вкладывали заработанное в товар и снова зарабатывали.
Администрация рынка организовала камеру хранения, и мы за плату стали оставлять сумки с товаром, а также в отдельной сумке свой рабочий инструмент: прищепки, простыни, цепочки и полу манекены, которыми мы обзаводились в процессе поездок в Китай.
Рынок непременно кто-то «крышевал», а когда в городе проходили какие-нибудь местные выборы, нам, торгашам предлагалось отдать свой голос за определённого человека, чтобы он мог, набрав определённое количество голосов, составить конкуренцию другим кандидатам. Всем, кто заносил свои данные в определённые списки, в этот день камера хранения полагалась бесплатно. Между собой мы решили, что можно и подписать, поскольку на самих выборах голосовать за данного кандидата мы не собирались!
Иногда к кому-то из нас захаживали на рынок знакомые не для того, чтобы купить что-то, а занять денег на жизнь. Особенно трудно приходилось в этом плане Лене, моей соседке, и Томе.
Лена вообще не умела отказывать. Она краснела, я ей сочувствовала, понимая, что иногда она отдаёт последние, так необходимые её семье деньги, которые неизвестно когда получит назад, да и получит ли?
К Тамаре приходили заводчане, работающие на её же участке, которые несмотря на нищенскую и несвоевременно выплаченную зарплату, упрямо оставались на заводе.
Тамара читала беззлобно поучительную лекцию о том, что нужно сделать, чтобы заработать, но деньги по итогу давала. А потом, добродушно посмеиваясь, говорила нам:
- Что делать?! Надо же немножко помогать!
(Продолжение следует)