(Продолжение)
"Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
(Федор Достоевский)
СТАВКА НА СИВЕРСА
Двести лет святомихальские монахини владели Леплем, создавая «солнечный город», описанный средневековыми богомолами-мыслителями. Что из того вышло, можно узнать, ознакомившись с предыдущими публикациями. Образовалось местечко, где расселились гончары, швецы, ткачи, сапожники, мукомолы, рыбаки...
Рассчитывал ли на это владелец Лепеля – государственный чиновник Лев Сапега, подписывая завещание в пользу монахинь-бернардинок, права которых воплотились в 1633 году?
Во всяком случае, его ставки целиком основывались на прозападной ориентации, на продвижении римских идеалов.
Первоначально Сапега был православным, да и протестантизма «хлебнул», пока не выбрал окончательную форму поклонения.
Его приверженность католицизму проявилась после 10-летнего канцлерства. Занимая столь высокий пост, Сапега озаботился душевным состоянием и взялся строить на приобретенных землях храм Святого Казимира – в честь канонизированного папой римским княжича и королевича, представлявшего династию Ягеллонов.
«Сделал он это, чтобы привлечь в местечко новый контингент жителей…», - считает белорусский ученый-историк Вячеслав Носевич.
Что в действительности владело помыслами канцлера-«олигарха», вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Однако дальнейшее развитие событий, действительно, сопровождалось бурным ростом населения.
Проявляя заботу о католическом приходе, Сапега выделил костелу также «придаток» - очень значимую часть своей территории за Уллой. Кусок был немаленький – почти 600 гектаров, и лежал в 4-5 верстах от костела, примыкая к озеру-затоке Белое (Бяла). Это был один из лучших уголков прибрежья, о чем свидетельствовало название: Лядно («ладненькое»). Еще грозновские обозреватели при обследовании Полоцкой земли отмечали тот окоем, занося его в «Писцовую книгу» как «сельцо Ледное».
Там плебан развернул подсобное производство. Ледное-Лядно стало хозяйственным церковным центром, где жизнь устраивалась по типу крестьянской – плебанские подданные пахали и сеяли, производя ресурсы, необходимые для функционирования главной обители: проповеднической. Единое парафиальное воззрение пронизывало околицу, да и весь округ, объединенный 44-мя наибольшими частными дворами – шляхетскими.
Тон задавало центральное поселение - местечко: как мотор, кипевший непрерывно.
Но почему в конце своей жизни Сапега вознаградил собственностью не костел, а нищенствуюший орден, переписав все свое достояние на бернардинок? Кажется, можно догадаться: он осознал, что главный «мотор» - это душа человека, его внутренний мир.
Оправдали монахини-богомолки его взгляды?
Двести лет правления – срок немалый, и нельзя не учесть, что сформировался особый тип лепельца (мы писали о нем в предыдущих главах).
А финал был неожиданный.
Бернардинки ничего не могли поделать с коммерциальным настроем. Они не могли противостоять торговому буму, охватившему побережье, когда переселенцы с Запада внесли дух предпринимательства, капиталистической выгоды. «Вирус» потребления был заложен еще Баторием, когда местечковцам позволялось торговать без ограничений, свободно.
«Они имели право торговать не только на своем, ближнем рынке, как крестьяне, но и на любом дальнем, по всей стране; это была привилегия мещан», - подтверждает довод белорусский ученый Вячеслав Носевич.
Мещане концентрировались. Земля для них была основой производства - чтобы выпускать товар. А владельцы территории использовали землю как товар - для обогащения. Еще Сапега демонстрировал примеры добычи "услуг", выделяя наделы новоприбывшим. Свободные участки, «пляцы», либо продавались либо сдавались в наем за отработку на пана.
Если инвентарь 1641 года мог поименно перечислить всех жителей и назвать пофамильно каждого, то визитация 1782 года отразила катастрофическое расслоение. «Убогих и бродяг очень много. Все – русской веры», - констатировал наблюдатель.
Принципы равноправия отвергались. Обособление, обретение выгодных преимуществ становилось правилом. Даже близкие по духу сообщества конкурировали за прибыльные участки земли. «В месте Леплю, - отмечал визитарий в 1782 году, - должен иметь 5 пляцов (речь о плебании, - авт.), которые сейчас сильно урезаны: с одной стороны подмыты рекой Уллой, с другой стороны забраны паннами бернардинками свято-михальскими виленскими… Там же при костеле на фольварк плебанский предназначено фундушем земли 4 волоки, которые лежат между землями лепельскими чересполосно, нуждаются в замене».
Каким в итоге предстало местечко?
«Школа после пожара… не построена». Учил детей «костельный органист пан Корзун в своем доме». «Шпиталя при парафиальном костеле нет…» Правда, делалась оговорка, что шпиталь – госпиталь есть «в казенном доме» (транслитерация: скарбовый). Надо понимать, под «казенным домом» подразумевалось здание местной управы, а может тюрьма? Гродский (городской) суд был создан сразу после выдворения стрельцов – во времена Батория. И урядник заседал, собирая налоги. А вкруг местечка «плодились» корчемные заведения – разувайки...
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, рассказывая об имущественном положении лепельских богомолок, называл «3629 душ крестьян», которыми они владели. При этом, сколько было мещан, словарь умалчивал, ограничиваясь общей фразой: им принадлежал «уездный город».
Действительно, местечко стало городом еще в бернардинскую пору, но это – не их произведение. Хотя они были близки к тому, чтобы превратить местечковцев в горожан.
Наплыв переселенцев произошел во второй половине XVII века после очередных разрушительных войн. Основную массу новоприбывших составили евреи, бежавшие от преследований. Народ, воспитанный на добродетели, проникнутый божественными заповедями, принял "чужестранцев", как нуждающихся в заботе. Лепельское имение стало их вторым домом. Так, по данным историка Без-Корниловича, жители Лепеля в середине XIX века "состояли из христиан и евреев как 1 к 3; всех более 2000".
Евреи – народ торговый, они несли с собой новые формы отношений, опробованные на Западе: капиталистические. Нищенствующий орден не вписывался в стремительный индустриальный рост. Бернардинки не могли перевоплотиться - использовать товарооборот как инструмент, чтобы менять жизнь, раздвигать границы познания. Они ничего не предприняли, чтобы осуществить проект сближения народов - соединить концы света беспрепятственным движением. У Речи Посполитой не нашлось средств, чтобы соединить реки. Проект был, но он «пылился» в чиновничьих кабинетах Великого княжества Литовского, не находя исполнителя. Бернардинки на эту роль не годились.
Если не ты, то тебя. Объединив лепельские земли с московскими, российская императрица Екатерина II приняла незамедлительное решение – строить большой речной переход. Идею воплощал уже ее сын – наследник Павел. 23 февраля 1797 года императором был спущен указ действительному тайному советнику, главному директору водяных коммуникаций Якову Сиверсу строить Березинский канал. Первые деньги на грандиозное сооружение поступили вскоре. 20 февраля 1800 года «высочайше утвержденный дополнительный кредит» был выделен на эти цели. А в 1805 году уже другой император - Александр I подписал указ о превращении местечка Лепель в уездный центр.
Еще на протяжении нескольких десятилетий бернардинки сохраняли имущественные права, им выплачивались из казны денежные компенсации. Однако обострение социальных отношений, вызванное провокационным выступлением шляхты, подорвало мирное сосуществование. Церковная собственность полностью перешла в распоряжение великорусской государственной казны.
А костел сохранился. Более того, были приняты меры по его обновлению, и созданный проект оформлял известный на то время архитектор Киприан Мачулевич.
Плебания повторила бернардинскую участь. На фольварочных землях было образовано казенное имение Лядно, вошедшее в состав Заболотской волости. Оно включало 11 селений: Старое и Новое Лядно, Залучино, Шунты, Ляхи, Юрисдику, Жежлино, Заславочье, Слободу, Раковицу и Бобрицу.
Что стало с «броварчиком», на который ссылался представитель полоцкого деканата, описывая костельное хозяйство в визитации 1782 года, неизвестно. Однако ясно, что в капиталистических условиях он не мог быть забыт – «похоронен». Уж больно притягательное место являл он собой. Упомянем еще раз, что продукция с него широко расходилась – продавалась. Визитарий, описывая доходную часть плебанского хозяйства, отмечал, что грузы отправлялись «зимней дорогой до Риги… или до Вильна…»
(Продолжение следует).
На снимке (из интернета): граф Яков Ефимович Сиверс - представитель остзейского рода, директор водяных коммуникаций при императоре Павле I.
06.03/21