О чем мечтают теперь мальчишки, мне неведомо. Возможно о крутой «тачке». Мое поколение в детстве мечтало о морских приключениях, о парусах, дальних странах. Как маняще звучали для нас названия: мыс Горн, мыс Доброй надежды, пролив Лаперуза… Читая в запой книги «Детской библиотеки приключений», мы слышали шум прибоя, хлопки парусов, скрипучий, как гик на парусном судне, голос капитана Флинта. Крики попугая, сидевшего на его плече: — пиастры, пиастры!
С тех пор прошло много лет. У многих мечты сменились реальностью, не всегда столь романтичной. Я стал художником, не плохим. Однажды мне позвонили:
— Добрый день! Вас беспокоят из «Русского географического общества», — представился звонивший, затем продолжил:
— Нам нужна большая картина, на холсте, маслом с морским пейзажем, с яхтой. Рекомендовали обратиться к вам. Вы могли бы за это взяться?
Ко мне не часто, но обращаются с подобными просьбами. И всегда это вызывает двойственную реакцию. С одной стороны некоторое возбуждение — возможность заработать, с другой — не желание отставить в сторону свои личные планы, бросить начатую, не для денег, а для души картину. Это всегда некоторая ломка, почти как у алкоголика: желание выпить, но невозможность этого сделать. Хотя откуда мне знать, я не пью.
Немного помедлив для солидности, уточнив размер и некоторые детали, я согласился. Тем более что цена была приемлемая и заказчик не торговался. Договорились о встрече. В назначенный день приехал звонивший мужчина, привез мне фотографии, на основе которых предстояло сотворить искусство, объяснил суть дела. Оказалось, крейсерская яхта с гордым названием «Челябинск», под эгидой «Русского географического общества», совершала кругосветное плавание, которое через месяц должно было завершиться, а бесстрашные парни вернуться в родной город «приписки» Челябинск. Парней трое. Капитан яхты — седовласый, не молодой мужчина и двое молодых, крепких, темноволосых парней. Условие: все трое должны быть изображены узнаваемыми на палубе яхты. Фото выбрали красивое. На нем яхта в районе мыса Горн (крайняя южная точка архипелага Огненная Земля, Южная Америка). Хотя Америка и южная, но пейзаж очень суров: громадные мрачные с прожилками льда скалы, в застывшей темной воде ледяное крошево, на палубе мореходы в зимней экипировке.
Я без промедления принялся за работу. Писать было интересно. В молодости я занимался яхтенным спортом. Не скрою, некоторое чувство зависти сопутствовало моей работе. Парням удалось совершить то, о чем я не мог грезить в самых смелых мечтах. Картина получилась, заказчик остался доволен.
Я стал забывать этот эпизод из моей творческой биографии. Как-то, зимой, меня пригласили устроить выставку своих работ в одной из частных галерей города Миасса. Это небольшой городок, расположенный в живописном горном месте, недалеко от Челябинска. Хозяева галереи, две радушные дамы, очень тепло принимали. Когда развеска картин была завершена, а время до открытия еще оставалось, они предложили:
— Давайте съездим пообедать, в одно уютное место, кроме того, там очень вкусно кормят! Это заведение открыл сын наших знакомых. Он долго мотался по свету, родители очень переживали, что мальчик никак не остепенится. Но, недавно женился, произвел на свет ребенка, чем очень порадовал родителей.
Мы подкатили по хрустящему снегу к частному дому, в котором размещалось кафе. В элементах декора фасада я сразу приметил морскую тематику. После солнечного зимнего дня, глаза не сразу освоились с темнотой обеденного зала. Когда вернулась способность видеть, я разглядел фотографии с морскими сюжетами, в большом количестве заполнявшими простенки: беснующиеся волны, обветренные скалы, морские яхты, наполненные ветром паруса и портреты мужественных мореходов. В мою голову закралось подозрение:
— Не те ли это ребята, не та ли это яхта?
На одном снимке я, наконец, заметил на борту яхты название «Челябинск»!
Кафе было почти пустым. За стойкой бара хлопотал высокий, стройный, крепкий темноволосый парень. Мы поздоровались, присели за столик. Я поинтересовался у своих спутниц:
— Это не один из тех парней, которые ходили в кругосветку на яхте?
— Да, конечно, это он — сын наших знакомых.
— Вот это да! Как мир тесен!
У нас приняли заказ. Мы, в ожидании, завели светский разговор, но желание встать из-за стола и подойти к стойке бара, поговорить с барменом, во мне усиливалось. Ведь это тот парень, что под парусом обошел весь наш, голубой из космоса, шарик!
— Девушки, извините, на минутку отойду к бару. — Сказав это, я поднялся.
— Простите за беспокойство, но я тот художник, что написал картину с вашей яхтой и ее командой, включая вас, на палубе, — представился я. — Вы, наверняка, ее видели?
— А, да-да, конечно.
— Мне просто очень интересно поговорить с человеком, который сделал то, о чем я только мечтал. Море, паруса, незнакомые земли, по-моему, это так здорово!
— Да, здорово…
Темноволосый красавец, продолжая переставлять что-то под стойкой, был не многословен. Я уже начал сожалеть о том, что завел этот разговор. Он явно не клеился.
— Мне интересно, как вам, после шкотов, руля, штурвала, стоять за стойкой бара? — Задал я, не очень уместный, вопрос.
— Ну… — Парень повел крепкими плечами, разводя ладони в стороны.
Было ясно, что разговор получился нелепым и его надо кончать.
— Всего вам хорошего, извините, — ретировался я.
Принесенные блюда оказались и, правда, вкусными, мы принялись за них с удовольствием. Я сидел лицом к окну и не заметил как, парень из-за стойки бара, вышел на улицу. Я, занося нож над куском мяса, с воткнутой в него вилкой, поднял глаза и увидел, проходящего за окном, бармена. В его руке была дымящая сигарета. День был по-зимнему теплый, поэтому парень вышел в одной рубашке. Да и что, в общем-то, ему какие-то минус пять! Он прошел «ревущие сороковые»! Красавец-парень прохаживался вдоль окна, туда и обратно, твердой морской походкой, немного раскачиваясь упругим, сильным телом, затягиваясь сигаретным дымом. Взгляд его был отсутствующим в реальности. Мне показалось, что, помаши я сейчас перед его лицом рукой, он не заметит. Он был где-то глубоко в себе, в своих раздумьях, своих воспоминаниях, в своем будущем. В душе у него штормило, в ней разыгралась «морская болезнь», которую, так не осторожно, вызвал я своими нелепыми вопросами. Тогда я и подумал:
— Нет, парень, ты не остепенился, ты себя стреножил.