- Юрий выскочил из вагона уже на ходу поезда. Пакет с черенками спрятал на дно чемодана, а одежду переложил в сумку. Через 3 часа были в пограничном городке Тересполь. Польские пограничники смотреть ничего не стали и проставили в паспортах отметки о выбытии из Польши. В Бресте русские пограничники очень внимательно беседовали почти с каждым студентом: чем занимались, где были, что везете в чемоданах и сумках. Я обратил внимание, как пограничник разговаривал почти механически, но все время не сводил взгляда с лица собеседника. Именно по его реакции на вопросы он определял стоит ему разбирать вещи или проштамповать паспорт и идти дальше. Ребята с честью выдержали этот эмоциональный экзамен, ни у кого не проверяли чемоданы. Со мной пограничник долго не разговаривал, просто спросил где мои вещи. Я показал, а он продолжал смотреть на меня. Я также у него не вызвал подозрений и проставил штамп в паспорте. Как только открыли вагон, мы все пошли на перрон. Надо было купить продуктов и поужинать. С пакетом черенков направился в ресторан и сел за столик. Заказал бифштекс с гарниром и чашку кофе. Приучили нас в Польше часто пить кофе. Через 10-15 минут подсел ко мне Владимир Павлович, поздоровался
– - Молодец, Алексей! Я боялся, что ты испугаешься взять с собой «контрабанду», но ты остался верным своему слову. С этими черенками намного ускорится селекция новых сортов персика для нашей зоны. Спасибо тебе -
– - Владимир Павлович! У меня такое предчувствие, что с этой провокацией меня не оставят в покое и будут проверять все мои встречи и, тем более, передачу этих черенков. Так что, будьте готовым к тому, что и вас могут проверить, я не исключаю. Мне кажется и здесь есть слежка за мной, поэтому лучше все делать открыто, пусть все видят -
– - Неужели все так серьезно? Что у вас там произошло? - спросил Владимир
– - Была заранее спланированная провокация с нашими студентами, где предполагалось присутствие иностранных и польских корреспондентов. Но не все у них получилось. И если судить по реакции консула в Кракове, они не были в курсе дела. Но внезапно все прекратили без ведома нашего посольства. Кто заказал провокацию и кто ее приостановил — мне неизвестно. Поэтому сейчас все выясняют. Но это мои предположения -
– - Странно все это. Но спасибо что предупредил. На следующий год я буду у вас в Мичуринске и встретимся -
Утром следующего дня мы были в Москве. На Белорусском вокзале нас ждала представитель студенческого профкома. Институтский автобус стоял на привокзальной площади. В Мичуринске были ближе к вечеру. Дома меня ждали. За целый месяц я из дома не имел ни одной весточки, а сам написал из Польши три письма. Весь вечер и часть ночи проговорили о моей поездки. Привез три буклета с фотокарточками городов, в которых мы были, маленькую книжечку про Освенцим. Рассказал о моих общениях с нашим куратором Данутой. Жена интересовалась о чем мы с ней разговаривали, сколько ей лет, красивая она или не очень. Все это понятно, жена соскучилась и ревновала меня к этой женщине. Про скандал в отеле и о случае с нашими ребятами в соляных пещерах я жене ничего не рассказал. И как впоследствии оказалось, поступил правильно.
В институте доложил декану факультета о том, что все студенты в целостности и сохранности прибыли домой. Сдал командировочное удостоверение и сел писать полный отчет о практике в Польше. На второй день приезда на кафедру пришел молодой человек в черном элегантном костюме, а на улице была жара под 30 градусов. Ни с кем не поздоровался, а в аудитории было трое преподавателей, и подошел ко мне
- Алексей Сергеевич! Вам надо проехать мо мной. Не волнуйтесь, недалеко, в вашем городе -
Этого я опасался еще в Польше. Не отстали от меня. Что же там на самом деле произошло? Это не простая провокация, а вот что именно - неизвестно. Прекрасно понимал, что везут меня на допрос не в милицию, не к следователю прокуратуры, а к следователю спецслужбы, а какой — я никогда не узнаю. Надо быть очень осторожным в выборе выражений и слов, и тем более, говорить только правду. Потому что все будет перепроверяться, уточняться по другим источникам и каналам. Единственно, чего я не понимаю, это - в чем моя и ребят вина, в чем мы виноваты? Если это польская оппозиция решила устроить провокацию с нашими ребятами, а я этого не исключаю, то почему выбрали нас? В Польше в 1968 году было неспокойно. После чешского восстания 1968 году и в Польше начались волнения, но они не вылились в открытые выступления, но недовольство присутствием наших войск в их стране все возрастало. Одни вопросы, а ответа нет, и, наверное, не будет. Главное, чтобы вся эта «катавасия» не коснулась моей семьи, моей жены. У меня было мало времени на размышление.
Молодой человек вывел меня из института через черный ход, в обычное время он всегда был закрыт. Во дворе черная Волга. Мы сели на заднее сиденье, слева сидел еще один сотрудник. На окнах шторы, но в машине прохладно, работал кондиционер, в «гражданке» в то время машин с кондиционером не было. Проехали по Интернациональной и за станцией АЗС свернули налево. Через некоторое время приехали во двор и меня пригласили выйти из машины. Поднялись на второй этаж. Узкий коридор с ковровыми дорожками. Молодой человек открыл дверь и, буквально, втолкнул меня внутрь. Большой кабинет, полумрак, на окнах бархатные шторы, за большим столом сидит мужчина почти весь седой. Листает какие -то бумаги в папке. Стою у порога в ожидании приглашения. Мужчина поднял голову и долго смотрел на меня. А взгляд острый, он просветил меня насквозь. Глаза черные и очень умные
- Проходите, Алексей Сергеевич, и садитесь поближе ко мне. Мы с вами побеседуем, и если у нас будет откровенный разговор, то вы вернетесь на работу -
- А с кем я разговариваю, можно узнать? -
- Называйте меня Василий Иванович. Вас это устраивает? -
- Вполне — ответил я.
- В таком случае расскажите подробней все, что вы знаете о Дануте Понятовской -
- Миловидная женщина около 40 лет, спокойная, уверенная в своих убеждениях, никогда не волнуется. Очень чисто и правильно говорит на русском языке. С ее слов их семья долгое время жила в Москве, где она закончила Тимирязевкую сельхоз академию. Там же обучалась в аспирантуре и защитила кандидатскую диссертацию. Работает доцентом в Познаньском сельхоз институте. Обучалась в консерватории, но не закончила по семейным обстоятельствам. Умная, смелая, быстро находит верное решение в трудной ситуации. Собирается приехать в наш институт на следующий год руководителем польской группы студентов. Понятовская мало рассказывала о себе, о своем семейном положении, а мои наблюдения и выводы я вам изложил -
- А что за странный случай был с вашими ребятами в отеле Кракова? - спросил Василий Иванович
- Мотивы инцидента с горничной лишены всякого смысла: в первую очередь — у русских студентов никогда не бывает денег, и они не могли, даже теоретически, заплатить за интимные услуги проституткам; во- вторых — наши студенты провинциального вуза далеки от политики, тем более за границей в первый раз. Да и резонанс от политической провокации с нашими студентами слишком неприглядный, мелкий и не вызвал бы большого резонанса в печати. Вот почему для меня этот случай так и остался странным и непонятным -
- Как вы узнали, что это была провокация?
- На второй день мне об этом сообщил консул в Кракове, а на третий день Понятовская рассказала в деталях. С ее слов, это была заказная провокация, так как на улице стояли две машины с польскими и иностранными корреспондентами. но их не пустила администратор при входе в отель. Понятовская меня успокоила и сказала, что уголовное дело на ребят закрыто и в печати не будет никакой информации об этом случае. Когда я спросил у нее, а кто же является заказчиком провокации? В ответ услышал, что это внутренне дело Польши и вас это не касается. Я шутя у нее спросил: «а кто вы есть, доцент ВУЗа или генерал спецслужбы, чтобы закрыть уголовное дело и приостановить публикации в газетах. Эта горничная при выходе из отеля домой дала интервью корреспондентам, и что она наговорила, мы не знали. Но в полицию заявила о том, что русские ребята хотели ее изнасиловать. Понятовская мне ответила, что ей помог папа, а он работает в МИДе Польши -
- А кем работает ваш отец? - неожиданно спросил Василий
- Отец в 1941 году ушел на фронт добровольцем и пропал без вести, а работал он токарем на заводе -
- А кем были родители отца, вы знаете? - не унимался Василий
- Не знаю, мама ничего не рассказывала -
- Кому вы в Бресте передали сверток и что в нем было? - спросил Василий и смотрит мне в глаза. После любого вопроса он смотрел на меня и не спускал глаз. Я в ответ не отводил в сторону взгляд и прямо смотрел ему в лицо.
- По просьбе зав. отделом профессора Молдавского НИИ садоводства и виноградарства Смыкова Владимира Павловича мне передали в Варшаве сверток без вирусных черенков персика и яблони, для того чтобы ускорить селекцию новых сортов. Я прекрасно знал, что это «контрабанда», но нет иного пути приобрести такие черенки. В нашей стране пока нет технологии по очистке растений от вирусов. В Бресте эти черенки передал Владимиру Павловичу. Вы все это легко можете проверить, я ничего не скрывал -
- Вы давали Понятовской свой домашний адрес? -
- Нет. О себе и своей семьи я ей ничего не рассказывал -
- Были у вас с Понятовской приватные разговоры? -
- Были, три вечера в фойе отеля. Понятовская рассказывала мне о их семейной легенде происхождении родовой фамилии, говорили об отношении польских граждан к русским, о моих впечатлениях от ее концерта на фортепьяно на выпускном вечере, о странной провокации в отеле. Политики никогда не касались, и мы избегала об этом говорить -
- Если Понятовская пришлет вам письмо, вы нам сообщите по телефону — и назвал номер, городской. Я попытался его запмсать, а Василий не разрешил, посоветовал запомнить. Дома я этот номер телефона записал, но по прошествии времени потерял и не помню. Перед тем как отпустить меня Василий Иванович напомнил
- Вы свободны, вас отвезут в институт. Если понадобитесь, мы вас найдем. Напоминаю, о нашем разговоре никто не должен знать, ни на работе, ни дома, особенно жена -
Руки на прощанье не подал, но я поблагодарил за приятную беседу. В ответ услышал
- Запомните, у нас не шутят -
В институте сидел и размышлял. Неприятный осадок остался после это допроса. Более несуразного, странного и непонятного допроса, я не представлял. Неопределенность его последствия меня настораживало и пугало. Неужели я так и буду жить в ожидании очередной встречи с безымянными людьми. Но у меня нет выбора, посоветоваться нельзя ни с кем, так что надо приспосабливаться жить с этой неопределенностью. А при чем вдруг мой отец? Неужели где-то обнаружились его место проживания? После войны многие пропавшие военные возвращались домой, и, порой, через 5 -7 лет после окончания войны. Может и мой отец попал без сознания в плен и был в лагерях у фашистов? Не может быть! Отец нас детей и маму безумно любил, и если бы был живой, то написал бы хотя бы одно письмо. Но как сказала мама, ни одного письма с ни с фронта, ни после войны, от отца не было.
Прошло 10 дней. За это время я закончил отчет и сдал декану факультета. Днем вел учебную практику со студентами в учебном хозяйстве, домой приезжал к восемнадцати часам уставший и голодный. Часто жена встречала с приятной улыбкой и разогревала еду. Но только не в этот раз. Уже с порога я услышал
- Рассказывай! Какие у тебя были похождения с твоей Данутой -
Я опешил от вопроса жены и смотрю на нее. Глаза злые, вся покраснела и держит в руках письмо
- Во — первых, Данута не моя, во- вторых, никаких похождений у меня с ней не было. Только деловые разговоры о поведеиии ребят -
- Тогда объясни с чего это она тебе написала такое теплое письмо, похожее на воспоминание о приятных встречах и разговорах. А письмо все пропитано дорогими французскими духами. На! Понюхай и вспомни ее аромат — и сует мне под нос письмо. От волнения я ничего не почувствовал. А жена опять на меня напустилась
- Объясни мне, откуда она узнала о твоем дне рождении, о домашнем адресе? Ты, наверное, и обо мне рассказывал ей какие- то гадости. Любовница всегда слаще и приятнее, чем надоевшая жена. Да еще и привет мне передала.... Молчишь, нечего в оправдание сказать? -
- А мне не в чем оправдываться, это все твое воображение. А домашний адрес и, тем более, свой день рождения я ей не говорил. Я не касался никогда в разговорах о себе, о своей семье. Откуда она узнала об этих данных, я не знаю. Может деканат подавал в Познаньский институт на меня справку? Завтра все выясню -
- Пока не оправдываешься, не хочу с тобой разговаривать. А это поганое письмо, вот тебе....изорвала в мелкие кусочки и выкинула в ведро для мусора — чтоб ее запаха не было н нашем доме. Хочешь прочитать, иди собирай кусочки письма и наслаждайся ее запахом. Видеть тебя не хочу! -
В доме поесть нечего, не стала жена готовить обед. Отрезал хлеба и с соленым салом сделал два бутерброда. Затем напился чаю и сидел отдыхал на диване. Жена оделась и хлопнув дверью молча ушла. Какие ядовитые женщины! Это Данута отомстила мне за последний с ней разговор. Обиделась на меня и сквитала этим сомнительным письмом. Она прекрасно знала, что жена прочитает его, и хорошо представляла ее реакцию на это письмо. А мне теперь надо отмаливать несуществующие грехи. Со временем, все забудется, мы же любим друг друга, а значит и наступит мир и согласие. Надо пережить это время. Три ночи спали на койке с женой спинами к друг другу. Почти не разговаривали. Но я объяснил жене откуда Данута узнала о дне рождения и о домашнем адресе. Действительно, заранее на меня в Польшу была отправлена справка, где по стандарту были указаны все эти даты и домашний адрес.
На следующий год Польские студенты приехали к нам в тоже время. Но руководителем студентов была другая женщина, не Понятовская. Мне было интересно, почему Данута не приехала, и я спросил у этой женщины по имени Ханна. Ответ меня удивил и опять напомнил неприятности с провокацией в Польше
- Для нас было очень странно, - рассказала Ханна, - когда Понятовская неожиданно в середине сентября, т. е. в начале учебного года, всей семьей уехала в Варшаву. Ни одного письма не написала даже своей подруге по кафедре, просто исчезла. -
Где-то к концу года к нам в институт приехал Смыков Владимир Павлович. Он чуть ли не с порога обратился ко мне
- Ну, ты и навел на нас «шороху», когда я приехал от тебя в свой институт. Меня уже ждали и попросили развернуть сверток. Я даже не успел его положить в холодильник. Поговорил со мной, мне пришлось рассказать о том, что это я просил привезти из Польши черенки. Спросил, почему вы сами или ваш сотрудник не провозили контрабанду через границу. Ответ он знал без моих подсказок, но все же мне пришлось ему объяснять. На этом и закончилось наша встреча. Я что было у тебя дома? -
- У меня пока что это дело не закончилось. И когда закончится и чем — не знаю -
В последующие годы я со Смыковым один раз встречался, когда он работал в Никитском ботаническом саду в Ялте. Но мы об этом странном случае не вспоминали.
Прошло три года, я стал постепенно забывать о поездки в Польшу, о странном разговоре с Василием Ивановичом, но один случай опять напомнил мне этот странный допрос. Я был назначен председателем участковой избирательной комиссии по выборам в народные судьи, а может и в Вержовный Совет, не помню точно. Нам выделили большую аудиторию на первом этаже и провели прямую линию городского телефона. В институте была своя внутренняя коммутаторная связь, но выхода в город не было. Через неделю телефон сломался, и я пригласил нашего институтского телефониста посмотреть и наладить телефон. Я его хорошо знал, и мы были в хороших отношениях. Ашурков быстро наладил телефон, а потом обратился ко мне
- Алексей! Выйдем в коридор, есть разговор — вышли и стали в укромном месте, где не было людей — ваш телефон на «прослушке», я отключать не имею прав, так что будьте внимательны и не допускайте вольных разговоров -
Я поблагодарил его, а сам думаю: «неужели опять слежка? Да нет, видимо, так положено ставить жучки на все избирательные участки, и я тут не при чем». Всех своих сотрудников предупредил, что по телефону можно разговаривать только по работе, а не по личным делам. В дальнейшем, я так и не выяснил предназначение жучка.
Через три года нам дали новую трехкомнатную квартиру, а старый деревянный дом, где мы жили, разобрали на дрова, он сам по себе разваливался. К новому дому был подключен телефонный кабель, но телефоны в квартирах не ставили, не было запасных номеров. Строили новую телефонную подстанцию, и после ее ввода в действие, обещали подключить всех, кто пожелает. Я до этого был знаком в Москве с интересным человеком. Он возглавлял фирму, которая проводила волоконные кабели по всей территории Союза. Интерес его был в карликовых подвоях. Я ему отправлял не только подвои, но и саженцы на карликовых подвоях. Он осваивал свою дачу под Москвой. Позвонил ему и посетовал о том, что телефон на ставят в квартире вот же шесть месяцев. Я заранее купил красивый красный телефонный аппарат, конечно с рук, но в заводской упаковке. Телефонные аппараты в свободной продаже не было никогда в то время. Анатолий Федорович, так звали моего знакомого, ответил мне о том, что никаких проблем нет, завтра к тебе придут и подключат телефон. Действительно, пришел телефонист со своим аппаратом, протянул линию на кухню и хотел ставить аппарат. Я его попросил поставить мой аппарат, но он наотрез отказался, и сказал, мне что ему приказали поставить телефон подстанции. Он был черного цвета и такой невзрачный, что и смотреть на него не хотелось. Причем, бесплатно, я за него ничего не платил. Но мы были рады, только нам одним поставили телефон на весь дом. Но он подключался к абоненту всегда с опозданием на доли секунды. Мы не обращали внимание на такие мелочи. К тому же я параллейно подключил свой телефон у нас в спальне, и большую часть времени разговаривали на нашему телефону. Через год начали всем подключать телефоны, и ставили спаренные номера, т.е. на один провод подключали два номера. Но на мой провод десять лет не ставили второй телефон. Наконец, телефон на кухне сломался, и я отнес его Ашуркову. И что вы думаете? На нем стоял жучок «прослушки».
Я впервые рассказываю в подробностях об этой странной истории с провокацией. Первое время действительно я боялся, что меня могут забрать, и я мог бы исчезнуть бесследно. А потом, со временем, мне просто было интересно, чем может все это закончиться. И мне до сих пор непонятно, почему все было пущено на самотек, почему не сняли жучок, когда он был уже не нужен. Вот такая странная история могла произойти в те годы с любым гражданином нашей Родины.