Когда в детстве меня спрашивали кем я хочу быть — без колебания отвечал космонавтом. Улица Космонавтов на которой тогда жила моя бабушка, была тому подтверждением.
В первый класс я пошел абсолютно безграмотным человеком в отличие от моих сверстников которые к этому времени уже читали и писали свои имена. И как не старались учителя привить мне любовь к знаниям, точные науки мне не давались, а гуманитарные тем более. Так прошло два года. Два года странствий и путешествий из которых я понял, что местные похождения по городским свалкам и поездки на рыбалку и в лес куда интересней среднего образования. Третий год обучения дался мне ещё легче. Мы переехали на БАМ.
Школа на курьих ножках работала только по тем дням когда не было пожара, обледенения, отключения электричества, эпидемии простуды у учителей или мороза ниже 40. Поэтому в школу мы ходили не каждый день. Там был важен сам факт существования школы. В Посёлке жили, учились и работали октябрята, пионеры, комсомольцы, а также бичи и алкоголики. Последние жили напротив в длинном бараке под одноимённым названием Бичарня. Но позже выяснилось, что в бичарне жили не только бичи и алкоголики, но и трезвые интелегенты. Также были люди талантливые и творческие. Однажды после школы возвращаясь домой обуреваемый запретным интересом посмотреть барак изнутри, зашёл в это страшное место. Проходя по коридору усеянному обувью на все случаи жизни я заглянул в одну из комнат дверь в которую была не заперта. На меня смотрела огромная сова, а точнее её чучело. Мимо этого нельзя было пройти. Комната была похожа на сказку. Вся мебель была сделана из причудливой формы древесных пней и коряг. В комнате был идеальный порядок. На детей, в то время, мало кто обращал внимание и я благополучно покинул бичарню, ещё долго находясь под большим впечатлением от увиденного. Лес прилегающий к этим баракам был нами обследован вдоль и поперёк на предмет брошенной техники. Кроме солярки и мазута, от которых снег вокруг становился серо-буро-малиновым и мы вместе с ним, мы часто натыкались на залежи пустых бутылочек от тройного одеколона, причём всегда они лежали кучкой возле потухшего костра с разбросанными вокруг открытыми банками из-под тушёнки. Так прошли четыре года. Заканчивая шестой класс средней школы я выучил наизусть лишь то, что было связано с горючими веществами, рыбалкой, брошенными геологами постройками, и естественно фотографией. О пристрастии к фотографии надо скаказать отдельно. Однажды пойдя за грибами в лес мы стали находить фотографическую пленку. Совершенно новую и запечатанную. Она валялась повсюду в лесу на довольно большой площади. Мы собирали её вместо грибов и ягод. Так многие местные пацаны пристрастились к фотографии включая и меня. Что это было на самом деле и как это объяснить никто до сих пор не знает. Седьмой класс я встретил в Казахстане. Долго не могли определится со школой, но пришлось остановить выбор на той, что возле дома где нам дали новую квартиру. Естественно я сразу стал аутсайдером, если по-простому изгоем. Учителя определили мне место на задней парте, чтобы не мешал другим постигать азы школьных наук. Два года прошли как страшный сон. Я не тянул не по одному предмету. Подавал надежды только по химии и астрономии. По химии потому что на БАМе мы любили смешивать разные горючие материалы и делать из них большой «Бум»,а по астрономии потому что еще в младших классах прочитал книжку "Малышам о звездах и планетах". Закончил я восьмой класс круглым двоечником. Это уже потом спустя много лет я узнал, что двойка – это не такая уж и плохая оценка, а точнее отсутствие объективной оценки как таковой. После восьмого класса со школой наконец-то было покончено. Впереди меня ждал Ленинград и учеба в ПТУ. Но это уже другая, куда менее романтическая часть моей биографии.