Ирония Макоши 2
(Макоша - Богиня Судьбы у славян)
1.
Гонимые ветрами истории девяностые годы, лихо промчавшись, исковеркав жизни миллионов людей,
конечно же, оставили следы и на судьбах моряков.
Многие "водоплавающие", быстро сориентировавшись в дуновениях ветров перемен, по увольнявшись
из уже "дышащих на ладан" морских пароходств - легко нашли работу, в наскоро образованных
фирмах морского толка.
Находясь в когорте закостенелых кадров пароходства, Николаю удалось остаться в поредевшем
штате плавсостава.
Насидевшись в резерве без заработка, он, с удовольствием, принял предложение "кадровика",
о направлении работать на судно. Пусть оно и небольшое, а ему не приходилось бывать на
подобных, но начальнику радиостанции - это не суть важно.
Привыкший к работе в цивильных условиях, Николай был жутко озадачен, когда такси
доставило его к причалу на окраине города, за пределами торгового порта.
С виду, кажущийся обычным, морской скиталец, довольно таки грузно, возвышался над недлинной
стенкой бетонного пирса. "Квадрилья" большегрузных фур, в мыслях ассоциируясь с кормлением
приплода животных, приникнув торцами к левому борту судна, интенсивно вмещала в себя какие-то
грузы, то и дело, подаваемые судовыми кранами. Снующих людей было мало, зато оцепление, этого
производственного процесса, состоящее из нескольких дюжин коротко-стриженных парней
в "спортивках", бросалось в глаза.
К вновь прибывшему моряку, в черной кожаной куртке, экипаж отнесся с нескрываемым подозрением.
Между собой они разговаривали полунамеками, не посвящая чужака в суть дел. Даже буфетчица,
смазливой внешности, никак не реагировала на его стреляющие взгляды по её выпуклостям.
Уходящий начальник радиостанции, сверстник Николая, вместо того, чтобы озаботиться передачей дел,
суетился с упаковкой как своих, так и принятых от кого-то для доставки, вещей.
Почему все не так, Николай понял позже, когда у "начальника" образовался небольшой "передых".
На прямой вопрос об этом отъезжающему моряку, он услышал ответ:
- Ну как же, ты и есть типичный подозрительный. Появляешься в нужный момент времени, передачи
судна в длительную аренду, для работы на турецкой линии. В наши дни - любой позавидует этому.
Я намеривался остаться поработать, однако возникли неотложные семейные проблемы и пришлось
запросить замену. Может быть вскоре еще и возвращусь. Капитан возражать не станет. Ведь
с ним остается весь штатный экипаж судна, а я тут уже более десяти лет проработал. И вот такое.
А тебе подфартило. Каждый член комсостава, будет по шестьсот баксов загребать.
Нам уже разъяснили, что суточных в инвалюте не будет, но будут оплачиваться
все дополнительные работы. Так что рассчитывай на полновесный "косарь" зеленых.
Конечно, на тальманстве груза много не заработаешь, а вот если сможешь работать на кранах,
то "озолотишься". Правда, если уронишь поддон или разобьешь что-либо, то возмещение ущерба -
за твой счет. Увильнуть от взыскания - не удастся. Найдут даже на дне морском и обратно туда
отправят. Видел нашу охрану? Где только набрали таких мордоворотов? Им только дай
команду "фас" и они в миг растерзают любого.
- Так ведь вы уже не один рейс сделали и ничего с вами не случилось?
- Уже случалось, но с небольшим ущербом. Электромеханик чуть "концы не отдал" на месте,
когда кран, с поднятыми ящиками коньяка, стоя на тормозе, стал самопроизвольно "майнаться"
на причал.
- А какой же груз вы возите? Смотрю - вся палуба в макаронах.
- Так мы их и возим на палубе. Раньше возили пакеты досок, а теперь, таким же способом, мешки.
Ну а что по-дороже, ну там: кондитерка, вина, соки... - грузим в трюмы.
- Ну а на бой, или усушку с утряской, вам что-нибудь выделяется?
Помнится, мы возили в Арктические портопункты вино, полные трюмы набирали. Так мужику,
сопровождающему груз, полагался какой-то процент "на бой", а он его распродавал экипажу.
И кто-то из моряков ему отомстил за это. Как бы случайно раскачав ношу, стукнул поддон с ящиками
о борт судна и по нему потекли рубиновые ручейки.
- Здесь такое не пройдет. Я же сказал, за все придется платить. Если не хватит зарплаты - отдашь
квартиру или душу вытряхнут.
В каждый рейс с нами, выходит "надсмотрщик". Все вопросы в Турции - решает он. Наше
дело было простое - сохранно перевезти груз, да чтобы техника не ломалась. А как теперь будет у
вас - не знаю. Поговаривают, что судно уже не "пароходское", а по дешевке продано этим бизнесменам.
Но мы этого не знаем.
Их представитель - обосновался в бывшей каюте помполита. Шикует. Затаривается съестным
с питьем на весь рейс и к нашей трапезе даже не появляется.
Я видел его всего лишь пару раз, когда заштормило. Бесцеремонно зашел в радиорубку. Сам такой
гонористый, в больших темных очках, на пол лица. Вероятно, чтобы его невозможно было опознать.
Связывал я его по радиотелефону, через "Новорусское-радио". Чувствуется - опытный тип.
Объяснился - быстро. Разговор был конкретный, о причине задержки судна в море. А потом,
ничего мне не сказав, торопливыми скоками, умчался дрыхнуть к себе в каюту.
- Да. Подозрительный типаж.
Напугал ты меня этим. Может мне не распаковывать чемодан, а сразу же свалить обратно?
Останешься?
- Нет, нет. Уже все решено. Поеду поездом, сегодня же вечером. Для барахла уже второе такси
заказано и провожающие навострились.
Так что, пожелаю тебе счастливо плавания. Прощай, коллега.
И вот, все еще находясь в недоумении, Николай принял под свой контроль радиооборудование
судна и "доложился" капитану. Получив от него указание, готовиться к выходу в море, занялся этим.
При этом, осадок оставшийся в душе, после строго делового общения в каюте капитана,
долго не покидал его. Привыкший быть приближенным к старшему комсоставу, там он себя
почувствовал явным чужаком. Иначе, как может ощутить себя человек, вторгшись в междусобойчик
командира с группой "команды без рангов", вероятно когда-то именовавшейся "активом",
а к нему отнесшийся, мягко сказать, как к назойливой мухе.
И все же, недоумение по поводу происходящего, было вытеснено другими мыслями, а, принятый
по радио неблагоприятный прогноз погоды, озаботил "начальника" проверкой своего заведования.
2.
Выход в рейс - ни чем не омрачился. Только вот показалось, что таможенники и пограничники -
слишком формально отнеслись к оформлению отхода судна за границу, во всем веря морякам на
слово. Честность слова, подтверждалась пухлыми портфелями, уносимыми членами комиссии.
Упрямый боцман было воспротивился просьбе Николая, повернуть стрелы кранов на правый борт,
на время поднятия главной антенны, но все же нехотя уступил и дело было сделано.
Удручила начальника и наглая стычка в коридоре, с торопливым пассажиром, в больших темных очках.
Тот, имея явную возможность свободного прохода мимо, нагло произвел столкновение.
Отсутствие груза в трюмах, при неспокойном море, создало трудности в преодолении пути в Стамбул.
Однако, не получив серьезных повреждений, судно "вкатило" в пролив Босфор.
В Турции, Николай снова был удивлен местом обработки грузов. Оно слишком явно походило
на причал, в недавно покинутом порту на Родине.
Как ни хотелось ему осмотреть турецкие достопримечательности и побывать на популярных ныне
базарах, но сделать это в сей раз, судьба не предоставила возможности.
И отдаленность портопункта от центра Стамбула, была не самой главной. Причиной явилось то, что
Николаю, как и каждому члену экипажа, были вменены дополнительные обязанности - тальманство
(пересчет принимаемого груза), ибо для более ответственной работы, крановщиком, он не был обучен.
Работа в коллективе немного сгладила отношения с штатным экипажем, но что-то недосказанное
в отношениях все же оставалось.
Как и предполагалось арендаторами, к концу вторых суток пребывания в порту, судно вышло в рейс.
Работы по укрытию палубного груза еще не были закончены, поэтому пришлось выходить в рейс
с не натянутой главной антенной. Николай не стал настаивать на приостановке работы кранов и
поднялся на верхний мостик, чтобы закрепить болтающийся там медный тросик.
Впечатлительное зрелище ночного прохождения проливом Босфор на других судах, уже смутно
помнились Николаю, поэтому он залюбовался видами мечетей и гигантского межматерикового моста.
Глазея по сторонам, Николай заметил, что среди хаотичных вспышек навигационных огней,
присутствует периодический световой луч синего цвета, направленный по ходу судна. Исходил он, от
основания дымовой трубы судна, находящейся в десятке метров, за его спиной. Зная, что правилами судоходства, такая сигнализация на движущемся морском судне не предусмотрена, Николай подумал
о недобром.
Сразу подойти и рассмотреть прибор, подающий сигнал, он не решился, а когда нос судна
оказалось под мостом, светоизлучение вовсе прекратилось.
В момент недоумения и блуждания взглядом по выси моста, Николай ощутил сильный толчок в
плечо, от которого завалился на ограждение мостика. Повернувшись в сторону толкнувшего, он
увидел убегающего человека в накидке на голову, но опознать его не смог.
"Кто-то явно охотится на меня? - была первая мысль, пришедшая в голову после случившегося. -
Если бы ограждение мостика было чуть ниже или я стоял где-нибудь на краю, барахтаться бы мне
уже в море.
Стоит ли рассказать капитану о покушении или промолчать? - думал Николай, закрепив антенну и
с опаской спускаясь по крутому трапу.
А может капитан вкупе с подававшим тайные сигналы? Если я вляпался в их тайну, тогда уж мне
точно не сдобровать. Придется выходить на наружные палубы только в светлое время суток и,
уж конечно, помалкивать об увиденном".
Вернувшись в радиорубку и усевшись в добротное поворотное кресло, Николай задумался.
Нервная дрожь мешала сосредоточиться хотя бы на одной мысли, из непрерывно скачущих в голове.
"Входная дверь в радиорубку с наружной палубы, идеальное место для скрытного проникновения
сюда. Она хороша при покидании судна, но не теперь. Нужно срочно запереть её, - вклинилась в
раздумье внеочередная мысль. - Да и эта, входная с коридора, тоже настежь. Во время работы,
когда буду весь во внимании к писку морзянки, можно постичь участи революционера Троцкого,
получить топором по башке".
Ухмыльнувшись своему внезапному возвеличиванию, Николай поспешно закрыл обе двери на ключ.
Однако, быстро опомнившись, что из обязательных дел при выходе в море, он еще ничего не сделал,
то принялся за установление радиосвязи с береговыми радиостанциями.
3.
Дуальные чувства, спокойствие и осторожность, сопровождали Николая до самого прихода в
свой порт. Недобрые ощущения беспокойства ему пришлось испытать, когда пассажир-сопроводитель
груза ворвался в радиорубку. Пряча глаза за большими затемненными очками, бессловесно, он
положил на стол бланк радиограммы, с неряшливо написанным от руки текстом, и вышел.
Смущенный такой бесцеремонностью, Николай долго не мог понять смысл таких действий.
"Может быть он хочет, чтобы я сейчас же побежал искать его? Мол тут, без твоей помощи,
сам чёрт не разберется. Давай напишем как-нибудь "по-понятливей".
Не "по-понятливей", а по-понятиям, скажет он. Возможно на этой шутке мы и "сойдемся".
Может быть он окажется неплохим парнем и мы поладим, - мысленно балагурил Николай.
Нет. Ни за что не сунусь к нему, - прервал он себя. - Неспроста все это. Чувствую, что тип
он опасный. Самому разобраться надо.
Стоп. Ведь уехавший начальник говорил мне, что в прошлом рейсе передавал какую-то
радиограмму от него, по "Немецкой волне" напрямую на "Русское-радио".
Надо только немного порыться в столе и найти её".
Бланк той депеши был найден и тексты сопоставлены. Они были почти идентичными по
содержанию, но первый был написан значительно разборчивей.
Обеспокоенный непонятностями, Николай ухватился за мысль, которая показалась самой
разумной, а именно, с приходом в порт - безоглядно "рвать" с этого парохода.
Весь переход морем, погода благоприятствовала морякам и, чуть ли не по расписанию,
судно пришвартовалось к уже знакомому причалу. Прибывших, встречала не традиционно
радостная толпа жен с букетами цветов, а горсточка нуворишей, обтирающих спинами
свои черные "Мерседесы".
Явившиеся для оформления прихода в порт представители власти страны, без утруждения
в тщательности проверки груза, довольные презентом капитана, вскоре покинули борт судна.
Охранявший причал пограничный наряд в зеленых фуражках, сменила дву-дюжинная бригада
коротко-стриженных качков в спортивных костюмах, полукругом оцепившая место работ.
"Да-а. Вот это охрана судна. Караулят как какой-нибудь милитаристский стратегический объект.
Меж них даже мышка незаметно не проскочит, чтобы полакомиться турецкой макарониной,
- с изумлением, подумал Николай, глядя с верхнего мостика. - А как же я пройду сквозь их
строй со своими вещами, не уж то они будут рыться в моих сумках"?
Заждавшиеся фуры-длинномеры, тут же подкатили к борту и начался ретивый процесс
выгрузки привезенного товара.
4.
Во втором челночном рейсе, погода баловала мореплавателей теплыми солнечными лучами
и безветрием. В таких условиях, Николай находился в менее встревоженном состоянии.
Ему уже казалось, что совместный труд сгладил "торосистые" отношения к нему, как со стороны
комсостава, так и - рядовых трудяг. Даже показалось, что ответные взгляды буфетчицы в его
сторону, стали более продолжительными и приветливыми. Ну а когда боцман принес его долю,
упаковку импортного печенья, "обнаруженного при зачистке трюмов", Николай вовсе ощутил
в себе "чувство своего" в коллективе.
Совокупность положительных эмоций, превзошла нападки горсточки непонятных страхов и
рапорт капитану, о нежелании продолжать работу на судне, так и остался не отданным.
Как и в прежнем рейсе, никому из экипажа не представилась возможность съездить в
центр Стамбула. Прежде всяких дел стала работа и Николаю пришлось подчиниться
этому требованию.
По прошествии двух дней стоянки, судно снова было готово к выходу в рейс. Погода
быстро портилась и экипажу пришлось поусердствовать в закреплении груза,
расположенного на открытой палубе, поверх трюмов. Как полагалось по морским правилам,
приготовляясь к встрече с морской стихией, уже в потемках, с помощью боцмана, Николай
натянул штатную главную антенну, которая простерлась вдоль всего судна, на высоте мачт.
От причала судно отходило уже в полуночной темноте. Совершив несколько непонятных
маневров, оно последовало проливом Босфор в сторону Черного моря. Порывы сильного
ветра не создавали удовольствия для нахождения на верхней палубе и в ожидании
открытия радиовахты, что необходимо сделать после выхода в море, Николай ненадолго
привалился на диване в своей каюте. Через некоторое время он проснулся от грубого
тормошения за плечо.
- Начальник, проснись! Тебя срочно вызывает капитан на мостик. Там что-то случилось.
Говорят - что-то на антенну намоталось, - сбивчиво, сказал вахтенный матрос и вышел.
- На какую антенну? От радиолокатора, что ли? Я, вроде бы, все свое имущество
надежно закрепил, - думал Николай, торопясь на ходовой мостик.
- Начальник, надо срочно приспустить твою антенну. На ней что-то повисло и его нужно
снять, - услышал он приказание, от едва различимого силуэта капитана.
- Так ведь она над антенной радара и его надо останавливать, а мы еще в узкости идем,
- усомнившись в разумности действия, уточнил приказание начальник.
- На пять минут антенну радара остановим и этого времени вам хватит. Идите на бак.
Боцман с пассажиром - там уже ждут вас.
Ничего не понимающий Николай, все еще находясь спросонок, поплелся в радиорубку,
чтобы переодеться. Переэкипировавшись в рабочую одежду, освещая свой путь фонариком,
не спеша, он преодолел "полосу препятствия" из тросов, держащих палубный груз.
- Что волынишь? Мать твою... Где бродишь? Срочно опускай свои антенны, иначе ветром
сорвет! - услышал он бранную тираду, с незнакомым басовым тембром.
- Сейчас, сейчас... Но я же еще ничего не вижу. Дай минутку оглядеться и переговорить
с мостиком.
- Тебе ничего не надо видеть тут. Делай то, что сказали!
- "Мостик, ответьте баку. Остановите вращение антенны радиолокатора, как договорились", -
прокричал Николай в микрофон "Березки".
- Понятно. Выключаю, - ответил вахтенный штурман.
Когда, на фоне белого топового огня, прекратилось мелькание излучателя "Наяды", Николай,
скидывая шлаги тросика с крюков на мачте, стал ослаблять натяжение антенны. При этом,
в ярком луче от фонаря пассажира, он увидел то, из-за чего поднялся переполох. За антенну
зацепилось что-то похожее на воздушного змея и болталось, наподобие лопастей
вентилятора, в такт порывов ветра.
Но вот, когда показалось, что операция проведена успешно и вожделенный предмет вот-вот
окажется в руках пассажира, судно вышло из узкого пролива на взморье. Умеренное
дуновение ветра, внезапно сменилось на сильнейший боковой порыв воздушных масс.
Дальнейшее, кажущееся невероятным, произошло в мгновение ока. Теребимый ветром
предмет, сорвался с антенны и улетел в темноту, а его увесистый грузик - шмякнулся
на брезент, к ногам получателя.
Вой раненого зверя и речитатив человеческой брани, на бал превысившие ветровой гуд,
вызвали дрожь в спине Николая.
"Капитан", сука! Это из-за тебя! Прощайся с жизнью! До утра не доживешь! - слышались
из темноты, трепещущиеся ветром, слова.
Понимая, что эти угрозы его не касаются, а миссия на баке - на этом исчерпывается,
начальник приступил к обратным действиям, "вооружать антенну до места".
Доложив на ходовой мостик об окончании работы, в паре с боцманом, Николай вернулся в
надстройку и, без всяких предосторожностей, поднялся в радиорубку.
Судно уже вышло в море. В кромешной ночи от него исходил свет лишь от двух топовых и
двух бортовых огней. Экипаж, не занятый вахтами, лег отдыхать - к чему самомому приготовился
и капитан.
Запреты об ограничении на мощные радиоизлучения, остались за
кормой и радисту полагалось сообщить об этом береговым радиостанциям.
Переодевшись в легкую одежду, Николай занялся процедурой связи. Случившееся недавно
на палубе, конечно же, витало в голове, но в процессе радиообмена - покинуло её.
5.
И вот, когда выключив аппаратуру, "начальник" развернулся в кресле чтобы встать, дверь,
со стороны палубы, лязгнув защелкой, тихо распахнулась.
Не веря увиденному, Николай даже встряхнул головой, но видение не исчезло. Переступив
порог, перед ним предстал "терминатор". В полумрачном свете настольной лампы, он
казался таким же устрашающим, как и в кино. Мозг даже не пытался найти ассоциацию
увиденному, а сразу же утвердился в жутком образе. Да и с кем можно было сравнить человека:
в темных очках, черной кожаной куртке нараспашку и хромовых штанах. Из-под оттопыренной
полы куртки, торчал ствол фантастического бластера.
Закрыв за собой дверь, вошедший негромко произнес:
- Ну что, капитан, готов распрощаться с жизнью? Я пришел, как и обещал, - басисто сказал он.
Слишком много ты напакостничал на этом свете. Мрачные глубины для тебя - в самый раз.
- Я не капитан. Я радист, - едва шевеля губами, произнес оторопевший Николай.
- Я знаю кто ты. Перед бабами, так ты капитан, а со мной - так сразу же заюлил.
- Что за чушь вы несете! - приходя в себя, повысил голос радист. - Я вас не знаю.
Немедленно выйдите из радиорубки или я включу тревогу по всему судну!
- Сиди и не вопи, пока живой. Не ускоряй свою учесть.
Сказав это, вошедший сделал такой продолжительный выдох, что невидимые клубы
алкогольного перегара, пахнули по лицу "начальника" и он понял, что перед ним - пьяный.
Подумав, что вошедший шутит с ним, Николай приподнялся над сидением, но после
окрика "сидеть", спасовал и сел на место.
- Чтя традицию последнего желания приговоренного, ты можешь выразить его,
правда, ассортимент небольшой. Выбирай, чего хочешь, выкурить сигарету или
выпить стакан рома? - непреклонно следуя теме, спокойно произнес вошедший.
Раздумывать долго не пришлось, процесс ускорила внезапно пришедшая мысль,
что пьяного скорее всего поймет такой же пьяный, нежели трезвый и произнес:
- Наливай!
- Молодец. Разумный выбор. Только не шути со мной, а то прошью из бесшумного
автомата. Стаканы тут имеются? Где они у тебя?
Николай кивнул на переборку, где в держателе, рядом с графином, соседствовали два
граненых стакана. Нагрянувшая же мысль о нападении со спины, как только враг
отвернется, тут же была им отвергнута, из-за опасного предмета под кожанкой.
Пошатываясь в такт морской качке, гость подошел к указанному месту, однозахватно снял
оба стакана и поставил на столик, рядом с бездействующим телеграфным аппаратом. Затем,
оскалившись ужимистой улыбкой, он распахнул полу своей куртки. Под ней, на ремне, с плеча
свисала длинная бутыль на подставке, стилизованная под пушечный лафет.
Увидев бутылку, Николай заерзал, расплылся в улыбке, думая, что наступил финал
розыгрыша, однако сменившаяся мимика и грубый окрик террориста, заставили его
остаться на месте.
"Сидеть! Не рыпаться! Мне сейчас не до шуток.
Выпьем, как сговорились".
Отвернув пробку с бутылки и дополна налив в посуду напиток, он кивком предложил
взять его. Николаю пришлось изрядно поднатужиться, чтобы взять емкость с каким-то
питьем и, не расплескав ни чуточки, поднести к своей груди.
- Пей! Не бойся быть отравленным, тебя ждет другая участь. Кара должна быть жестокой,
а отравление - это семечки.
- Слушай. А за что ты собираешься меня казнить? Мы ведь с тобой даже не знакомы.
И когда же это я успел перейти тебе дорогу? - внезапно расхрабрившись, заговорил Николай.
Давай хоть познакомимся и выпьем за это.
- Ты прав. Мы не знакомились. Однако же нет сомнения в том, что мы знакомы. Так и быть,
я не против еще одного твоего желания и выпью за знакомство, но учти - это в твоей
судьбе ничего не изменит.
6.
Изрядно плеснув напитка во второй стакан, он молча опустошил его.
Удивившись лихому употреблению крепкого алкоголя и сказав: "Ну, за знакомство. Поехали",
Николай приступил к цежению сквозь зубы содержимого в стакане. Оно не было приятным,
от него разило сивухой, однако было довольно таки крепким.
Хоть организм "начальника" еще был молодым, но уже испробовавшим многое. В том числе и
питье неразведенного спирта. А напиток был сродни тому по градусам.
"Лишь бы не вдохнуть и не обжечь глотку парами. Это будет врагу только на руку.
Будет дополнительный повод для унижения", - думал Николай, втягивая в себя 250 граммов
импортного пойла.
- Хвалю. Достойно держишься. Сергеем меня зовут, - снимая очки, сказал нежданный гость. -
Ты можешь не представляться. Я о тебе знаю многое. Возможно даже все, Коля.
- И что же дальше? Впадая в эйфорийное состояние и ощущая легкую заторможенность, -
стал интересоваться Коля.
- Так ты еще не догадался кто я? Может тебе еще заглотить "порцайку" рома, для
просветления ума?
- Да наливай, если не жалко.
- Нет, не дам. Ты вырубишься и станешь живым трупом, а мне этого не надо. Мне нужен ты
живой, чтобы своими руками сделать тебя трупом. Слишком много ты напакостил в моей жизни,
чтобы так легко покинуть этот мир.
- Не томи, оглашай все претензии, - без эмоций, произнес Коля.
- Не прикидывайся пьяным. Я вижу, что с помощью лукавства, ты хочешь уйти от моей кары.
- Не стращай пуганого. Говори, что тебе нужно провезти? Какую контрабанду?
Золото и брильянты, что ли?
- Заткнись. Говорю же, что я пришел к тебе не шутить, а расправиться с тобой. Самое достойное
место для тебя на земле, это дно моря.
- Следи за базаром или как там у вас говорят? Иди на... из радиорубки! Проспись, а потом приходи.
Если будет о чем говорить - поговорим! А сейчас - вон отсюда! - проявив смелость и силясь встать,
парировал наглецу Николай.
Но назвавшийся Сергеем террорист, даже не думал подчиняться выдворяющему.
- Ух ты, как заговорил! Мне это нравится. Верю теперь собственному чутью, что ты задорный
мужик, а не какой-нибудь хлюпик.
Может продолжим дуэль? На сей раз тебе убегать некуда. Море кругом.
- О какой дуэли ты говоришь? Вероятно, у тебя глюки в голове? Не мнишь ли ты во мне Пушкина, -
всхохотнул Николай.
- Не-ет. На того Александра ты не тянешь. Он, ведь, великий, а ты обыкновенный потаскун.
Наставил мне "рога" и смылся или как это у вас говорится, "по-матросил и бросил".
Забыл что ли, как я застал тебя с моей женой Олей в Заполярной Дудинке?
От дуэли ты тогда убежал, увязавшись за её юбкой. Вспомнил меня?
- Так вот ты кто? Как же я тебя узнаю, да еще через пять лет, если мы виделись, всего лишь,
каких-то пару-тройку минут. А как же ты меня запомнил, тайно сфотографировал что ли?
- Ты много мнишь о себе, чтобы я следил за тобой. А вот отслеживать твой жизненный путь,
чтобы при встрече, как сейчас, рассчитаться сполна - пришлось. Признаюсь, иногда даже
думал, что пути наши разошлись окончательно. И вот тебе, на. Неожиданная встреча.
Как же я возблагодарил судьбу, когда увидел тебя на борту этого пароходика.
Теперь ты в моих руках и я не выпущу удачу из них.
- Какие претензии ты мне предъявляешь? Помнится, тогда вы уже были в процессе развода.
У нас с ней воспылали серьезные чувства и если бы не ирония судьбы, мы бы с ней поженились.
О том, что с ней произошел несчастный случай, я узнал чуть ли не через год. А когда мне
сказали, что вы с ней снова вместе, я перестал её искать.
А то, что мы с ней переспали, так это можно воспринимать по разному.
Ты на меня рога наставляешь, а вот один казах рассказывал, что у них, мужики переспавшие
с одной женщиной, становятся братьями.
Так кто мы с тобой?
- Подлец. Ты еще шутить смеешь! Из-за кого, Оля чуть инвалидом не стала?! Из-за кого,
нам пришлось потерять работу на Севере и переехать домой? Кто мне в семью "кукушенка"
подбросил и мне приходится воспитывать его? Однако же, это все в прошлом и его можно
простить, но за сегодняшний случай, это недопустимо.
- Бра-ат! Повтори, что ты сказал. Я не ослышался, что Оля родила от меня
ребенка? - напевно, с радостью, переспросил Николай. - А кто он, сын или дочь?
- Заткнись! Не лови меня на слове. Я оговорился. В моей семье, все дети мои. Тебе ясно?
- Ясно, ясно, - затараторил, явно повеселевший, Николай. - А в чем же сегодняшняя моя
вина? Вроде бы, я занимался только своей обычной работой и ничего более.
- Вот на ней то ты и перестарался. Зачем натянул свою проволоку до прохода моста?
Ведь мог бы и после. Тогда бы ничего и не случилось.
А теперь все мои старания - пофиг. "Липовые документы" - в море улетели, а от настоящих,
что у капитана, никакого прока. Придется полную пошлину платить. А из чьего кармана?
Из моего. А где доллары взять?... Да только за этот пароход - мне до конца жизни не
рассчитаться.
Так понял ли ты, что натворил?
Вот рассчитаюсь с тобой и пойду следом. На дне встретимся и договорим.
- Я же не знал о ваших затеях. Хотя бы предупредили... - начал оправдываться Николай.
- Заткнись. Там он не знал одно - тут не знал другое..., а в результате - исковерканная жизнь
невинного человека.
К барьеру - подлая твоя душа!
- Так вот зачем ты подавал сигналы в ночное небо! А я то голову ломал, разгадывая ребус.
От такого количества информации - голова раскалывается. Налил бы еще дозу, для её
поправки.
- На дне тебя примут и с такой, - усмехнулся Сергей. - А впрочем, если выдюжишь еще пару
стаканов, то мне и руки не придется марать. Достаточно того, что о твою мерзость,
я пачкаю свои чистые воспоминания.
Не тяни ко мне свой щупалец со стаканом, а поставь на прежнее место.
Не делая резких движений, Николай исполнил повеленное. Сергей же, не меняя положения
головы, только перемещая зрачки глаз, наподобие кошачьих на настенных ходиках, дополна
налил стакан.
- Пей. Не тяни время. С тобой мне нужно справиться до рассвета.
- А с "петухами" в тебе дьявольская сила теряется, что ли? - потянувшись за стаканом,
съехидничал Коля. - Себе не плеснешь разве?
- Заткнись. Хватит. Нашутился уже.
Полуосознанно понимая, что шуткой нисколько не удалось смягчить агрессивность "брата",
а общение с пьяным, может стать ему совсем не интересным, Николай решительно пригубил
стакан. На этот раз, напиток не казался ни противным и ни крепким.
"Идет как по-маслу", - была последняя, запомнившаяся ему мысль.
Допить пойло до дна стакана, хоть и с трудом, но удалось, а вот при попытке поставить на стол,
Николай выронил его и бессознательно распластался в кресле.
"Этого еще мне не хватало, - окрысившись, произнес Сергей. - Он даже идти сам не сможет,
чтобы хватнуть свежего морского воздуха. Придется ему помочь".
Сопровождение "брата" на открытую палубу, оказалось не таким уж простым делом. Хоть
Сергей и был опытным охотником, но пятипудовых туш, ему не приходилось таскать на себе.
Ему пришлось снять с себя часть одежды. Кожаную куртку, стесняющую движения, он
остервенело кинул в угол дивана.
Приговоренный - неосознанно противился всяческому извлечению его из узкого, прицепленного
к палубе, вертлявого кресла. И причиной этому была переоценка своих физических сил. Сергей не
учел, что в минуты душевных переживаний, вместе с другой энергией, улетучиваются и эти силы.
Кое-как вытащенный из кресла Николай, даже секунды не простояв на ногах, рухнул ничком на пол.
Инстинктивно пытаясь встать, он размазал по палубе кровь, вытекшую из разбитого носа.
Какое чувство подсказало Сергею, что сейчас ему может быть полезна не суровость, а милость,
он не осознавал и как бы оказывая помощь пострадавшему, стал голосить:
"Ой-ё-ёй! Осторожней, Коля. Ты же разбился. Пойдем, помоемся водой. Я тебе помогу".
И действительно, слова лукавой милости подействовали на Николая и он стал пытаться встать,
а находящийся под чарами беса Сергей, стал ему помогать. Но сил на передвижение ползком,
хватило всего лишь до двери. Проем наружной двери, услужливо открытой настежь, Николай
преодолел уже волочась на руках угодливого "брата".
Инквизитор даже не догадывался, что кем-то написанный сценарий, был близок к развязке.
Борт, за которым слышался плеск волн, был всего лишь двух шагах, за релинговым ограждением,
высотой в две трети его роста.
Оглядывая трубчатое препятствие и взглянув чуть подальше в темноту, палач заметил, что
там есть проем, где установлены спасательные надувные плоты, контейнеры бочко-образной формы,
высотой, всего лишь, в половину ограждения.
Подчиняясь логике "умного", он подтащил беспомощного моряка к плоту. Перелезать через него
способом ластоногих, на животе, Николай не желал и противился подталкиванию его сзади.
В азарте действа, напрочь забыв об осторожности, Сергей перешагнул контейнер с плотом и оттуда
уже попытался за руки перетащить Николая, чтобы уже больше ничто не препятствовало его пути в
морскую пучину.
Может быть, на суше, все так бы и произошло, но на море существуют свои, особые, никем толково непредсказуемые и здраво немыслимые, каверзы. Тут, как раз, одна из них и случилась.
В тот момент, когда безкоготные лапищи палача, обхватили чуть окровавленные запястья Николая,
морская волна так шибанула в борт, что судно резко накренилось влево. Силы инерции
превозмогли цепкость рук инквизитора и он, успев лишь ойкнуть, улетел за борт.
7.
Надежда Сергея, что все скроет тьма, улетела вместе с ним. Надо же было так случиться,
что его поползновения у плота, были замечены вахтенным, вторым штурманом. Вышел он из
рулевой рубки на крыло ходового мостика, не для того чтобы прогуляться, а за необходимостью,
взять визуальный пеленг на свет маяка.
Почему увиденное, не сразу встревожило его, объясняется легкомыслием разума уставшего человека.
"Загул у радиста, что ли? Вероятно, перебрали ребята и чтобы не изгадить палубы,
пытаются "травонуть" за борт...
...Ой, похоже на что-то другое. Что это они, совокупились? Не однополой ли любовью решили
подзабавиться ребята на плоту? Тьфу...
...Но зачем же он прется за ограждение. Так и за борт улететь можно".
- Фу, ты, - мотнув головой, промолвил штурман, - чертовщина какая-то. - Вот он и выпал за борт.
Тревогу объявлять надо.
В ту же минуту объявлять тревогу "человек за бортом", вахтенный не стал, да и имеет ли он
право на такое - засомневался и стал звонить капитану в каюту.
Только что уснувший капитан, не сразу поверил сообщению штурмана, однако же впопыхах
одевшись в верхнюю одежду, расхристанный, прибежал на мостик.
- Кто упал за борт и как это случилось? - нервно спрашивал он, одновременно делая
полагающиеся указания.
Несмотря на зыбкое море, подвергаясь опасности утери палубного груза,
капитан дал команду штурману, ложиться на обратный курс и объявить общесудовую тревогу.
Прерывистыми звонками была объявлена "Тревога" и включен свет всего наружного освещения.
Из ора громкоговорителей, экипаж узнал о причине ночной суматохи. Каждый поспешил занять
место на своём судовом посту. Однако же, этого не смог сделать начальник радиостанции.
В попытке прибыть на полагающееся ему место, он смог только переориентировать себя в
направлении дверного проема в радиорубку. Бегающие моряки не стали перепрыгивать через
него, а перенесли в радиорубку. Там, с помощью нашатыря, капитан пытался протрезвить
радиста и выведать причину происшествия. Однако, ему удалось только узнать, что
собутыльником был - их постоянный пассажир.
Очнулся Николай, лежа на диване. Голова "гудела" не только от ночного перепоя, но и от
скомканной подстилки, до боли давящей в темя. В нос ударял легкий запах кожаного изделия.
"Фу, ты! Как здесь оказалась моя куртка, гулять выходил что ли?" - не помня о ночном
происшествии, подумалось ему.
Поднатужившись, он сел и посмотрел на часы. Они показывали ровно девять. А так
как дневной свет во всю царил в радиорубке, то безошибочно можно было понять, что
уже настало утро.
"Что же тут со мной произошло? Помню только, что приходил наш экспедитор и предлагал
мне выпить. Выпили мы с ним чего-то и я отрубился. Больше ничего не помню. Пойти у него
спросить, что ли? Башка трещит, словно её ремнями скручивают и горло все пересохло.
Где графин с водой? А вот, на месте...
Да и пора уже открывать радиовахту.
А что это я такой испачканный и окровавленный. Пойду переодену рубашку, потом схожу
на мостик, возьму там наши координаты".
. . .
- О! Ожил! - вскрикнул третий штурман, увидев Николая. - А мы думали, что до прихода
будешь дрыхнуть. Сколько же ты выжрал, если так развезло?
- Ничего не помню. Хоть убей. Вроде бы с экспедитором что-то пили. У него надо спросить?
- Ты, что? Действительно того... Он же за борт упал. Всю ночь его искали и не обнаружили.
Иди к капитану. Он сказал, что как-только очухаешься, то сразу же к нему "на ковер".
- Не может быть! Болтаешь тут ... от нечего делать. Не хочу тебя слушать, лучше подышу
свежим воздухом, - внутренне встрепенувшись, грубо огрызнулся Николай.
Выйдя на крыло ходового мостика и остановившись напротив двери в радиорубку, опершись
о релинговое ограждение и склонивши голову за борт, он задумался:
"А вдруг штурман не треплется? Я же ничего не помню. Ночью такая чертовщина могла
произойти с каждым, а не только со мной. Да и все, уж наверняка, обо всем знают. Ведь
серьёзные происшествия - "мимо не проходят".
Капитан вызывает, видите ли, - съехидничала мысль. - Что он может мне сказать?
Наорет и пригрозит списанием? Так заявление о замене, у меня давно написано. Тут же отдам".
"Преступника всегда тянет на место преступления. Так вроде бы пишет великий Достоевский".
Вздрогнув от услышанного, Николай ощутил за спиной присутствие капитана. В задумчивости,
он не услышал его тихой поступи.
- Да вот, подышать свежим воздухом вышел, - скрывая волнение, произнес Николай.
- Дыши. Дыши пока есть чем. Твоему собутыльнику - это уже не требуется.
- Не понял намека, - встревоженно, взорвался радист. - О чем вы говорите? Выражайтесь ясней.
- Вот мы какие ершистые, - сглаживая дискуссию, насмешливо произнес капитан. - Зайди
ко мне в каюту, там проясним ситуацию.
- Так мне же нужно открывать радиовахту, может позже зайти?
- Никому она теперь не нужна, твоя радиовахта. Зайди ко мне в каюту. Поговорить нужно, -
незлобно, пригласил капитан и удалился.
И только тут Николай заметил, что капитан не совсем трезв.
"Что произошло с капитаном? Когда он успел так перемениться в поведении"?
Подышав еще минутку освежающим воздухом и окинув взором морской простор,
на котором еще оставалась невысокая зыбь, Николай поплелся к капитану.
Тот ждал его. Дверь в каюту была распахнута, а сам он сидел за столом в раздумье.
- Проходи. Садись, - услышал Николай, едва появившись в проеме двери.
- Давай рассказывай, что у вас там произошло? Мне нужно произвести расследование ЧП
с гибелью человека.
- Не знаю, что рассказывать. Я уже собирался идти спать, как он вломился в радиорубку и
предложил выпить с ним. Мне не хотелось, но он настаивал и грозил "съездить" по голове
большой бутылкой, если откажусь. Ну, я и согласился. Он налил мне и себе. Мне - полный
стакан, себе, вроде бы, половину. Не знакомясь, мы выпили за знакомство и все. Я отрубился.
Больше ничего не помню. Проснулся в радиорубке на диване. Часы уже показывали
девять часов утра.
- Больше ничего не помнишь? - усомнился капитан.
Тебя же экспедитор таскал по палубам, затаскивал на плот, а ты ничего не помнишь?
- Нет. Он, наверное, что-то подсыпал в бутылку. Хотя, сам пил тоже самое питье.
- Пил, но не то же самое, - хихикнул капитан.
Смотри сюда. Из этой бутылки он тебе наливал?
- Вроде бы. Он сначала скрывал её, грозился застрелить из бесшумного автомата, а затем
все в шутку обернул и стал наливать из неё.
- Теперь понятно, как все произошло.
И за что же он отравил тебя? Не из-за вашей ли стычки на баке. Боцман сказал, что он
грозился расправиться с тобой и со мной.
- Да, грозился. Вероятно, что-то важное для него улетело за борт.
- Скорее всего, после расправы с тобой, он бы заявился ко мне, - предположил капитан.
Не хочешь ли знать, с каким оружием он приходил к тебе?
- Вроде бы говорил, что ром.
- В бутылке не только ром, в ней есть еще что-то.
Я оглядел вашу бутылку и обнаружил, что она с секретом. Из двух частей состоит.
Стоит только повернуть кольцо под пробкой и из неё потечет другой напиток.
Может в одной из них и благородный ром, но что в другой - без экспертизы не разобраться.
Нет ли желания попробовать еще раз? - но увидев недоумение на лице собеседника,
улыбнувшись, пояснил, - извини за шутку.
- Что же мне теперь делать? - спросил Николай.
- Работай. Думаю, серьезная разборка с нами предстоит.
. . .
Вернувшись в радиорубку, Николай заметил на полу кровавые подтеки и подумал:
"Неужели мы еще и подрались тут".
Но его, плюхнувшегося в кресло, тут же обуяли грустные мысли о недалеком будущем.
Размышляя об одном, он незаметно переключился на другое, от которого дрожь
пробежала по спине. Ему вдруг вспомнился ночной визитер, в виде "Терминатора".
"Так вот чья кожаная куртка лежит на диване? Не моя значит. Надо будет
исподтишка выбросить её за борт. А то как бы еще и за воровство не припаяли.
Пока никто не видит, нужно её заныкать куда-нибудь. Ну, хотя бы в рундук".
8.
Защелкнув замки на входных дверях, Николай, опасливо, будто бы боясь разбудить
спящего зверя, осторожно притронулся к куртке. Она не ожила, не расправилась
и не издав звука, осталась лежать в изголовье дивана, где была кем-то подложена под
его голову. С невесть откуда взявшимся чувством брезгливости, Николай принялся
обследовать её. Поднял и развернул её. Вес её был тяжелее своей и влияла на это
какая-то поклажа в кармане на молнии. "Не выбрасывать же её, не узнав, что там
таится", - подсказало чувство любопытства.
Послушавшись его, Николай извлек из глубокого кармана объемистый "лопатник".
Сразу же проснувшееся чувство стыда - незамедлило проявиться. Рука задрожала
и чуть не выронила портмоне, но любопытство снова взыграло и взяло верх.
"Смотреть или отнести капитану? - циркулировали мысли в голове. - А вдруг там
деньги или важные документы? Как я докажу, что ничего не брал? Теперь слову
вряд ли кто поверит. Тем более, я уже многое стал недосказывать о происшедшем.
Капитан ведь тоже не простак. Понимает, что добротой можно больше выведать,
чем угрозами. Сразу уцепится за новую версию гибели. Мол, сообщники, что-то
не поделили, перессорились и один оказался за бортом. Чушь, конечно, но
предположить можно.
Посмотрю документы - хоть узнаю кто он. А то, ничего не помню о вчерашнем".
Не думая об оставляемых отпечатках пальцев, Николай расстегнул портмоне
и оно тут же распахнулось книжкой.
"Что я делаю? Я же не вор", - заскакали мысли. Испугавшись их, он тут же захлопнул
бумажник, но зрительная память все равно успела зафиксировать увиденное. Там
действительно было то, что ожидалось: паспорт, деньги, дискета и фотографии.
Содержимое второй и третьей секций - придавали ему, так заметную, припухлость.
Вор - не задумался бы над тем, что делать с украденным бумажником, выбросил
бы в море и конец всем проблемам. Николай же, не относящийся к такому сообществу,
еще больше озаботился. Однако его здоровое чувство любопытства и на этот раз
не спасовало, а подсказало правильные действия - продолжить обследование лопатника.
Паспорт - ничего не прояснил. Его данные - полностью соответствовали
фиксации в "судовой роли". Плотная пачка американских дензнаков, хоть и манила взгляд,
но созерцатель их игнорировал. Гибкая дискета, при отсутствии компьютера, тоже была
бесполезна. А вот то, на чем заострился взгляд - были фотографии, снятые камерой
мгновенной печати. Карточек, было немного и Николай, как заправский шулер, одним
движением большого пальца, развернул их веером.
От взгляда на верхнюю - по спине пробежали мурашки. На него смотрело лицо,
черты которого на век запечатлилось в памяти. Сердце встрепенулось, а мозг стал
копаться в памяти, чтобы оживить картинки прошлого.
Но вдруг все приостановилось, Николай вернулся к действительности и продолжил
осмотр фотографий. Другие изображения его не трогали, но во внешности одного из
детей, он обнаружил что-то знакомое. Ему показалось, что он уже где-то видел
этого пацаненка.
Вдруг, Николая прошибла нервная дрожь, на лице появилась холодная испарина,
и чтобы совладать с собой, он вернулся в кресло. Вместо забытья, его обуяли
воспоминания о прошлом, а вскоре вернулась память о ночных событиях в здешнем
помещении. Но куда потом исчез "Терминатор" - ответа не было.
"Неужели то, что казалось пьяной болтовней - правда? Что на фото Оля - нет
сомнения. А пацан? Он так похож на меня в детстве! Жаль, что у меня сейчас нет
той семейной фотокарточки, а то бы сличил".
Проникшись воспоминаниями, Николай вдруг поймал себя на мысли, что он не
такой уж невиновный, каким считал себя до этого времени. Косвенно, он является причиной
лишения семьи кормильца.
"На поддержание их, я, конечно же, не пожалею своих заработков, но хватит ли этого,
сейчас трудно сказать. Доллары, что в портмоне, я не отдам ни капитану,
ни кому другому, а буду искать Олю и передам ей. Вот только как
найти её? Где искать - пока не представляю. Вот только если поразмыслить над
фото пацана со скрипкой, то, возможно, в ней кроется ключ к разгадке места жительства.
Несомненно, Оля работает в музыкальной школе, где и сын обучается.
Припоминается случайно увиденное, как её муж, загрузив "Волгу" охапками разных товаров,
уезжал куда-то, на все время стоянки. Можно с уверенностью утверждать, что его дом
расположен где-то в пределах этого благодатного Края, который я покинул когда-то, ради
морской романтики.
Придется объявиться к родственникам. А то все как-то не по пути, да не по пути. Это с
Севера - они казались далеко, а от сюда - рядом. Помнится, кто-то из них даже в милиции
работает, может и мне поможет".
9.
Чувство неопределенности царило в экипаже до самого прихода в порт, а после швартовки
добавилось еще и ощущение беспокойства.
Может не только Николаю, а всей команде казалось, что только судно пристанет к
причалу, как на борт заскочит десант "качков" и они проведут следствие по своим понятиям.
Однако, время шло, но никаких незаконных действий не происходило. Общение с встретившими
представителями властей и грузополучателями было обычным, без всяких обиняков.
Николай, даже, ощутил ненужность объяснительного рапорта, который настрочил по поводу
случившегося в радиорубке.
Как-то, разговаривая с капитаном, он даже чуть не признался в знакомстве с выпавшим
за борт экспедитором. Ненароком мог проболтаться, что угрозы в адрес капитана, на самом деле
относились к нему, однажды нареченному таким званием, но вовремя осекся. В тот раз, хмельной
капитан, доискиваясь до причины гибели пассажира, разоткровенничался и вслух высказал,
свою версию, что, мол, тот сиганул за борт, испугавшись ответственности, перед своими
коллегами, за утерю "липовых" документов на груз.
"Зачем им городить такую ненадежную систему, десантирования подложных бумаг с моста,
если все документы отсылаются экспресс-почтой"?
И все же, после "тишь да глади - нагрянула гроза". Приехали милицейские следователи и стали
опрашивать экипаж. Этой участи не избежал и "начальник", повторно изложив на бумаге, то же
самое, что недавно написал капитану.
На этом сюрпризы не закончились. Без предварительного известия, на борт прибыла группа
новых членов экипажа, кичащихся своей южно-морской деловой хваткой.
Приемо-передача дел радистов, свелась к простой формальности - подписании Актов.
Проверкой имущества и работоспособности аппаратуры, принимающий не заморачивался.
Такое свое поведение, он объяснил всего лишь одной фразой:
"Видел бы ты, на чем мне приходилось работать "под ино-флагом".
. . .
С таким обращением с тружениками моря, моряки столкнулись впервые. По всему выходило,
что новый владелец судна, мог по своему усмотрению распоряжаться судьбой экипажа и это
произошло. Николай, ежерейсно вынашивавший мысли о списании с судна, испытывал
терзающее чувство обиды. Конечно, она была бы значительно больней, если бы не выплатили
зарплаты, а так - хоть часть обещанного удалось получить.
Раздумывая о поиске Ольги, Николай, даже, не предполагал, что может оказаться в такой
ситуации, а оказавшись - задумался.
Разумней мыслей - перекантоваться у родственников, ничего не приходило на ум и он стал
выискивать их адреса в своих записях. Ближайшим - в регионе, как же кстати, оказался и
самый нужный, да и по возрасту не сильно различным. Частный дом и его работа в милиции,
как никогда, соответствовали насущным запросам Николая.
Застолье, в честь гостя, хоть и выбило его из колеи, но не затмило память. Как ни
напрягал Николая родственник, чтобы под воздействием алкоголя выведать истинную
причину поиска "дамы сердца", но до сути не добрался.
Хоть фамилия и была распространенной в данной местности, но поиск возымел результат.
И помогла, банальная, прописка. Оказалось, что не так уж часто к ним возвращались
переселенцы с Севера.
Лишь однажды Николай попросил родственника проехать мимо искомого дома, а затем сам
стал топтаться вблизи, вызывая подозрение у владельцев соседних домовладений.
Обсиживая скамейки у палисадников, он ни разу не озаботился об опасности, которой подвергал
себя в те часы. А они, ведь, могли произойти, если бы кто из хозяев, хотя бы, чтобы развеять
подозрения, "стукнул" в милицию о болтающемся, с виду порядочном, незнакомце.
О! Что было бы, если бы блюстители порядка подъехали и поинтересовались содержимым его
рюкзачка? Вот бы тогда повезло патрулю. Там бы обнаружилось портмоне с документами и
валютой, пропавшего в море человека - хозяина дома на противоположной стороне улицы.
Но так как ничего подобного не происходило, то Николай упорствовал в достижении своей цели.
И вот, на исходе терпения, у калитки дома напротив, в ракурсе удобном для созерцания,
остановился микроавтобус, броской расцветки, с эмблемой известной немецкой марки спереди.
Увидев такое, заждавшийся рандеву месье, наверняка, подскочил бы и поспешил
навстречу с дамой сердца. Но наш горемыка так не поступил, а привстав с лавочки, стал
внимательно всматриваться в прибывший автомобиль.
Водитель не спешил открыть свою дверь, терпеливо дожидаясь оседания дорожной пыли,
а как только это произошло - слез. Что больше всего запечатлелось от увиденного, так это его
одеяние: синий костюм и белая рубашка с черной бабочкой. А то, что шофер, без всяких
потягушек, кинулся к двери салона, свидетельствовало о недолгой поездке.
Из распахнувшейся двери, один за другим, выпрыгнули мальчик в цветной бейсболке и рослая
девочка, примерно, на две головы выше пацана, в наушниках от плеера. Их лица были знакомы
по фотографии.
Томительное время ожидания выхода кого-то мешкающегося, сказалось и на наблюдателе.
Николай ощутил холодный пот на лбу и смахнул его рукавом.
Но вот стал медленно появляться долгожданный выходящий. Не видя лица, можно предположить,
что спускается немощная старушка и шофер, как может, подсобляет ей. Однако же, все разъяснилось,
как только приехавшая ступила на землю. Оказалось, что сошедшая женщина - на сносях. Увидев
её лицо, Николай оторопел. Несомненно, это была Ольга.
О чем-то переговорив с беременной, то ли артист, то ли бармен, поспешно юркнув на водительское
место, куда-то укатил, а семейная троица направилась к дому.
Мысленная суматоха не позволяла Николаю сдвинуться с места. Что-то суетливое подсказывало ему,
что пора бы сматывать удочки и валить от сюда, так как ловить здесь больше нечего, другое же,
по всему более мудрее, советовало не спешить и более тщательно разобраться в ситуации.
Наверное, все таки долго длилось его мысленное мешкание, потому что глядя в упор, он не заметил возвращения семейства на улицу. Может быть, он не заметил бы и их отъезда, окажись у палисадника
их автомобиль, однако же, этого не случилось то ли по воле случая, то ли так было спланировано
Свыше.
Беременная женщина, явно нервничая, послала сынка спросить дядю, стоящего у дома напротив,
сколько сейчас времени. Веселящемуся мальцу труда не составило перебежать улицу и, хихикнув,
это спросить.
Николай не сразу понял, чего от него требует, невесть откуда взявшийся, белобрысый пацаненок
в "джинсовой фирмЕ" и наушниках от плеера на шее. Когда же до него "дошло", кто перед ним -
заволновался и не ответив на просьбу, невпопад спросил: "Мальчик, а как тебя зовут"?
Мальчик, конечно же, не был готов к такому диалогу и, мигом сменив настроение, потупился, не
зная, что сказать. Николай же, вместо того, чтобы устанавливать дружеский контакт, задал второй
вопрос: "Мальчик, а как звать твою маму? Не Оля ли"?
Ничего не ответив, малец развернулся и припустил в обратном направлении. Еще не добежав,
он зычно прокричал: "Мама, он знает как тебя зовут!", а добравшись до маминой юбки,
пристально взглянув ей в глаза, спросил: "Ты знаешь его, это правда"?
У горемыки, услышавшего это, отпали все сомнения, а у Ольги появился интерес к незнакомцу.
Пока она лишь пыталась строить догадки, Николай решился на осуществление своего шанса и
тут же рассказать о цели своего появления в этом месте.
В другой бы раз, не зная сути жизненной ситуации, он бы и дал волю чувствам, возможно,
даже поступил бы как пылкий влюбленный, однако же, все произошло иначе.
Неспеша, с переменчивой плутовской ухмылкой, Коля приблизился к семейству, снял очки и
негромко сказал: "Оля, здравствуй. Узнаешь меня"?
На такое его признание, от беременной, да к тому же и когда-то опозоренной, женщины, можно
было ждать даже то, что угодно бесу, плевка в лицо, но в ней сохранились ангельские чувства и
она лишь молча часто заморгала, вероятно, смахивая накатившуюся слезу.
Ощущение растерянности продлилось совсем недолго. Пережив целое монисто стрессов, она
научилась сдерживать себя в любых ситуациях и нарочито вычурно произнесла:
- "Здравствуй, моряк. Как видишь, "...ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть".
Какими судьбами тут оказался? На случайного прохожего ты не похож".
- Да уж, вижу. Но хотелось бы несколькими словами переброситься на серьезные темы, - в её
тоне, шутливо произнес Николай, поняв, что все происходящее не так уж плохо, как показалось
поначалу.
- Извини, но нам некогда. Сейчас подъедет муж и мы поедем на концерт в районный Дом культуры.
Мои дети там будут выступать. Видишь, как они гарцуют в предвкушении этого.
От услышанного, у Николая поползли мурашки по спине. Ему вдруг вспомнился "терминатор",
доканывавший его в радиорубке. Не верилось, что он выплыл и уже добрался домой, а теперь,
как ни в чем не бывало, раскатывается с семьей по городу.
Ничего необычного не происходило - девочка, пританцовывала под музыку из наушников,
а мальчик, нетерпеливо терзал мамину юбку, все еще ожидая ответа на свой вопрос.
- Ну а если тебе приспичило узнать подробности моей жизни, то поедем с нами и там поговорим.
- Ты только что сказала, "сейчас подъедет муж". Я не ослышался? Он уже здесь? ...
Однако, ответ был заглушен шумом, резко остановившегося, автомобиля.
Как и несколько минут назад, выскочивший шофер в бабочке, что-то суетливо объяснив Оле,
помог взобраться ей в салон, куда дети уже успели заскочить, обратил внимание на незнакомца.
Наблюдая за посадкой семейства в авто, Николай силился разглядеть внутри затененного салона,
так встревожившего его одним воспоминанием, их отца-терминатора.
Может быть, он бы остался с теми воспоминаниями наедине, но зычный Олин зов, придал ему
смелости и Николай решился на вторжение в неведомое.
Кроме только что севших, в салоне больше никого не было и Николай плюхнулся на сидение
напротив Оли.
На вопрос шофера к ней, мол, кто это, она попросту ответила: "Это Николай, наш давний знакомый,
с Севера приехал. Поехали, потом поговорим".
Поездка не удручала грохотом и, вполне сносно, можно было разговаривать. Хоть дети и
расположились в конце салона, и были полностью отданы прослушиванию своих плееров, все же
осторожничая, Николай начал взрослый разговор. Первое, чем он поинтересовался, был
беспокоивший его вопрос - о её муже, которого почему-то нет с ними.
- Как это его нет? Он за рулем сидит, везет нас.
Ах, да ты ведь не знаешь сколько у меня мужей! - хохотнув, вскликнула Ольга. -
Думай что хочешь, но он у меня один. Всего лишь год прошел со дня свадьбы и вот видишь -
есть результат.
Не подтвержденные опасения - вновь окрылили Николая. Правда о её бывшем муже, могла
сказаться не только на теперешнем настроении, но и в последующем, на состоянии здоровья.
Поэтому, эту грустную весть о пропавшем в море, Николай решил придержать за зубами.
Однако разговор о муже на этом не иссяк. Ольга продолжила:
"Видишь ли, ты нас случайно застал у дома, где мы раньше жили. Теперь тут проживает только
мой бывший муж и дети, лишь изредка, навещают его. Он не сообщает о своем появлении дома,
а побывав в нем, оставлял детям подарки да деньги. Но вот сегодня, что-то ничего от него нет.
Где-то задерживается".
Спазм сбил дыхание Николаю, при невесть откуда взявшемся желани крикнуть во все горло:
"Он не придет больше! Он утонул в море"!
Эту секундную слабость, собеседница не заметила, и чтобы скрыть её, Николай нагнулся к
своей обувке, а выпрямившись, как ни в чем не бывало, спросил:
- А на чем же играют твои ребятки?
- Маша в танце будет занята, а Коленька на скрипке что-то сыграет.
- Понятно. Творческая семья. Похоже, муж тоже из этой же когорты?
- Ну конечно, как же иначе. Он директор ДК.
Николай, боковым зрением наблюдавший за мальчиком, заметил, что тот, беспрестанно им
интересуясь, то и дело, стреляет взглядами ему в упор. Теперь, сравнивая его личико со своим,
воображаемым в детстве, он все более утверждался в правдивости слов "терминатора".
Тревожась, что эта их встреча может оказаться последней, а он еще точно не выяснил, его ли
сын этот мальчик, Николай продолжил расспросы.
Задавая вопросы, он лукавил. За простым любопытством - скрывал определенную цель.
"Сынок то с удовольствием обучается игре на скрипке или под принуждением мамы?
Он играет на детском или уже профессиональном инструменте? Не тяжело ли ему таскать
такую тяжесть в его возрасте? Сколько ему уже, лет шесть, наверное?
Так ты что, еще не оправившись от болезни забеременела? Рисковала, а зачем"?
На все вопросы Оля легко находила ответы, но последний - дался ей явно болезненно.
"Бывший муж доканывал меня, - раздраженно говорила Оля, - выяснением беременности и
теперь ты об этом упоминаешь. Каждый раз во время запоя, он попрекал меня изменой с тобой,
считал тебя отцом моего второго ребенка, но это не так. Причиной моей беременности, стало
его увлечение, им же придуманным, методом лечения хандры - сексом.
Пока мы с ним не развелись, он угрожал посчитаться с тобой при встрече, а что он думает
теперь - мне безразлично. Дети говорили, будто бы теперь, он переквалифицировался из
торгаша-челнока в торгаша-моряка. Может правда, если не врет, однако денежки у него водятся".
Последние фразы Николай выслушивал уже с совсем другим настроением. Все, о чем он думал
в последнее время, куда-то ушло. В душе ощущался холодок. Вероятно, по её пустым закоулкам,
прогуливался лишь только легкий ветер.
Любимая и вожделенная женщина, теперь ассоциировалась с простой попутчицей. Если бы не
еще неотданный бумажник, то он крикнул бы шоферу - "останови" и вышел бы в чистом поле.
Кого "играть" в дальнейшем, Николай еще не представлял и решил с эти разобраться на месте.
Приехали они вскоре после разочарования.
Едва машина замерла, остановившись на стоянке, Николай, сидевший ближе всех к двери,
открыл её. Дети, было ринувшись на улицу, остановились в проходе, ожидая схода их попутчика.
Спустившись, Николай не отошел от двери, а как кавалер, стал подавать руку выходящим.
Девочка не смутилась и молча воспользовалась услугой, мальчик же не хотел прикасаться к
незнакомцу, но Николай, изловчившись, все таки поймал его ладонь. Не ощутив в ней должного
тепла, он расценил это как отсутствие в нем родной крови.
Спустившись с помощью подоспевшего мужа, Ольга спросила Николая, есть ли у него еще
вопросы к ней. Тот, помня о незавершенности своей миссии, ответил, что хотел бы обсудить
еще пару важных вопросов. Договорившись о встрече после выступления её детей, Ольга
попросила мужа, усадить Николая в ложе, на месте для именитых гостей.
Талантливые дети так увлекли гостя, что его ни разу не посетили грустные мысли.
Незадолго до окончания концертной программы, директор потревожил Николая и пригласил
в свой кабинет, где в массивном, мягком кресле, уже расположилась Ольга.
На вопрос о выступлении её детей, Николай высказал похвалу, в превосходной степени, каждому.
Затягивая произношение слова сынок, он пристально смотрел Ольге в глаза, надеясь уловить
в них хоть капельку лукавства в отношении родства, но лишь услышал:
"Не льсти. Им еще многому предстоит обучиться. У меня мало свободного времени.
Говори уж, чего еще хотел"?
На этом её бравада иссякла и, расслабившись, она приготовилась выслушивать вопросы,
уверенная, что они будут касаться ностальгической тематики. Однако, ошиблась. Первые же
фразы - обеспокоили её.
Николаю нелегко давались слова лукавства, но он исходил лишь из того, что беременной
будет легче перенести сообщение о неизвестности, чем о гибели.
"Трудно в это поверить, - начал он разговор, - но меня с Сергеем судьба свела вновь.
И не где-нибудь, а на теплоходе, на который я приехал работать. Поначалу, он действительно
стращал меня, грозил расправой, но потом - мы, вроде бы, помирились. Приходил он ко мне с
бутылками "Виски" и, выпивая, мы вспоминали прошлое. О том, что вы с ним развелись - не
упоминал ни разу. Об этом я узнал только сегодня.
У него случились какие-то неприятности по работе и он сильно "надрался" по этому поводу.
Наливал себе и мне в радиорубке. Я тогда был, так сказать, "при исполнении" и много позволить
не мог, а он разгорячился, скинул кожаную куртку, и выпил чуть ли не всю бутылку. Мне тогда
показалось, что он ушел отдыхать в свою каюту, а в действительности - ушел на берег и
не вернулся к отходу судна. Подождали... подождали его и ушли в рейс.
С тех пор о нем - нет сведений.
Вот я и разыскивал тебя, чтобы передать его бумажник, обнаруженный в кармане его куртки.
Извини за грустную весть. Может скоро он сам объявится, но пока - добавить мне нечего".
И порывшись в рюкзачке, Николай положил на стол бумажник Сергея.
- Вот все, что удалось там обнаружить - паспорт, деньги и фотографии.
Молчание Ольги длилось недолго и первые же её слова - шокировали информатора.
- А не убил ли ты его и сбросил в море? Что-то не верится в его доброту по отношению к тебе.
Он, ведь, часто грезился дуэлью с тобой, - тихо произнесла Ольга.
- Да ты что, такое говоришь. Милостивому человеку нетрудно поменять мнение. Незнаю как
у вас, женщин, а у нас, мужиков, так - распили бутылку и забыли все распри.
- Ты мне зубы не заговаривай. Скажи мне теперь, за что я теперь буду ставить детей на ноги?
Он обещал ежемесячную уплату алиментов и держал слово. А что теперь будет?
А зачем ты мне принес его кошелек? Отнеси в милицию и сделай заявление о том, что мне
рассказал.
- Так ведь на пароходе уже были следователи и всех опрашивали по этому поводу.
Я тоже давал показания, только не сказал, что у меня остались его документы и деньги.
Их я обнаружил уже перед самым приходом в порт и решил отдать тебе. А то ведь в
милиции они могут пропасть. Я не считал их, но по виду, сумма там немаленькая.
- За крупную сумму - можно и человека убить. Может в кошельке было больше, чем ты сказал?
Мне почему-то кажется, что ты убил его и ограбил.
Подожди, я тут где-то видела нашего участкового. Пусть он объяснит, что мне теперь делать?
А как твоя фамилия? Я ведь ею никогда не интересовалась. В случай чего, как мне тебя
разыскивать, по имени, что ли?
Не ожидая такого поворота дела, но чувствуя, что грозит ему "небо в клеточку", сказав лишь
краткое слово "прощай", накинув на плечо рюкзак, Николай поспешил на выход.
Так как концерт еще не закончился, то площадь перед ДК была малолюдной и ему удалось
легко сговориться с "бомбилой" о поездке в другой районный центр.
Заметая след, путем смены автомобилей, он добрался к месту базирования - у родственников.
Ирония Макоши 3
А пару лет спустя, встречая мальчика Коленьку из школы, на вопрос о новостях,
мама услышала:
- Папа приходил, ну тот который был Сережа. Теперь стал совсем непохожим на себя. В густой
черной бороде и усах, ты бы его не узнала. Как звать его по новому - он сказал, но я не запомнил.
Спрашивал про тебя и где учится наша Аня.
- Он что, пьяница?
- Нет. Одет хорошо, только, как-то, не по нашему...
+ + + +