Прогулка завершилась. Наступил вечер, и мне предстояло вернуться. Часы размерено тикали, обхватив ремешком мою руку. Стрелки неумолимо приближались к двенадцати, поторапливая меня. Впрочем, до дома оставалась ещё пара перекрёстков, и можно было чуть сбавить темп, благо погода в этот раз радовала теплом. Я неспешно шёл по тротуару, правая сторона которого соприкасалась с парковой зоной. Слева, через дорогу, громоздились здания какого-то министерства. Днём здесь бегала толпа людей в костюмчиках с чемоданчиками, постоянно останавливались автомобили представительского класса, каждые полчаса появлялся патруль. Как только наступал вечер, эта часть улицы затихала, как и другие. Здесь тоже работали над чем-то, что никому непонятно. Через перекрёсток начиналась складская зона, пожалуй, единственная часть города, где шум не смолкал никогда. Техника, люди, дворовые псы, конвейеры — всё издавало звуки каждое мгновение. Перед главными воротами на территории стоял пост, с уличной стороны незаметный из-за груды отходов, похоронивших под собой контейнеры для их вывоза на городскую свалку. Видимо, соседство с парком и библиотекой рабочих вовсе не смущало, раз за последние четыре месяца не освободили улицу от этого хлама.
Так вот, уже поравнявшись с воротами, я на какое-то мгновение остановился. Мне показалось, что что-то нырнуло в строительные отходы. Неожиданно раздался шелест бумаг и шуршание пакетов, покатилось ведро. Спустя секунду мусорная гора несколько поднялась и осыпалась с верхушки, словно крошечный вулкан произвёл извержение. Однако пространство внутри окружающих его мокрых коробок, металла и иных отходов казалось пустым. Лишь какое-то искажение воздуха уловили мои глаза. И в то же мгновение всё осыпалось обратно. Я ещё минуту оглядывал всю эту кучу и затем отправился дальше, сославшись на свою усталость. Было ли это галлюцинацией на почве банальной усталости, фантазия ли утомившегося мозга, сомневаться не приходилось. Только вот в чём штука: уже когда перед сном я выглянул в окно, у парадной двери снова уловил некую субстанцию, словно воздух был плотнее и иной температуры, причём в ограниченных пределах, контур коих смутно напоминал очертание человека. В ту ночь я так и не заснул.