Новенькая сосредоточенно долбила по клавишам, занося в ЭВМ информацию о нарядах рабочих.
– Привет, Ириска! – забежав в операторский зал, крикнула Маришка. – Нас с тобой посылают в колхоз на сено на целый месяц. Здорово, правда?!
В глазах Маришки читался восторг, всё её существо ликовало (была бы не на работе – запрыгала от счастья). От новенькой она ждала такой же реакции.
– Под палящим солнцем собирать в поле сено, да ещё целый месяц – приятного мало. Чему она радуется? – подумала новенькая, сделав кислое выражение лица, а в ответ лишь пожала плечами.
– Там будет очень интересно! – не успокаивалась Маришка. – Тебе тоже понравится!
Назавтра, выслушав напутствие начальницы вычислительного центра и погрузившись в автобус, избранные члены коллектива отправились покорять колхозные поля. Новенькая многих из них видела в первый раз, и Маришка, усевшись на соседнее сидение, была готова ответить на любой вопрос и составить краткое резюме о каждом. Но внимание привлекли лишь две девушки-программисты, обе по имени Тоня, хохлушки. Они голосисто пели и громко хохотали до самого прибытия, а путь был неблизкий.
Поселились в бесхозном здании гостиницы: двери – без замков, окна – без шпингалетов, деревянный туалет – на улице (общий: и для мужчин, и для женщин).
Поскольку ценностей никто из приезжих не имел, бояться, что обворуют, не стоило. А вот походы в туалет, по крайней мере, девушкам надо было совершать непременно парой – одна – на страже, караулит в готовности отогнать любого, другая – делая своё дело в кабинке, беспокойно вглядывается в щели между неаккуратно сбитыми досками. Около туалета – колонка для подачи воды. Здесь и умывальник, и водопой.
Девчонке поначалу всё показалось диким, но русский человек ведь ко всему привыкает. К тому же столовая, которая находилась поблизости, внутри выглядела вполне сносно, опрятно, да и кормили по-домашнему, сытно и бесплатно.
В первый же вечер на свет из гостиницы слетелась толпа местных пацанов. Они облепили окно, а самые наглые, подсаживая друг друга, поочерёдно просовывали головы в форточку, вызывая девчат на улицу. Обе Тони заигрывали с ними, и это раззадоривало сельских хулиганов. Они грозились влезть внутрь, когда все уснут.
Новенькая и Маришка взволнованно переглядывались, обеим стало страшно. Телефона в гостинице не было. В соседней комнате находились коллеги-мужчины зрелого возраста, но почему-то мысли попросить у них защиты не возникло.
Свет погасили. Деревенская шпана угомонилась, но чувство внутреннего беспокойства ещё долго не давало уснуть.
С рассветом умылись у колонки под мощной струёй холодной воды (зубы немели так, что не чувствовалось, как по ним елозит зубная щётка), сытно позавтракали и полезли в кузов машины. Расположились, опершись спинами о борта, и грузовик запылил, держа курс на поле, а Тони затянули украинскую песню.
Колхозные угодья – ни конца ни края. И сена столько, что носить – не переносить. Работа закипела. Девчата собирали в стога, а мужчины грузили на прицепы подъехавших тракторов.
На исходе трудового дня белоголовый тракторист Федя, паренёк с запылённым лицом и перепачканными техническим маслом руками, в ожидании погрузки сначала, поглядывая на Маришку, улыбался, а потом и вовсе подошёл и завёл разговор. Они обменялись шутками, немного посмеялись.
– Ириска, иди к нам, – позвала Маришка. – Поехали, прокатимся!
– Садитесь, ваши всё равно уже собираются. Ещё и нас обгонят, – добавил Федя.
– А порулить дашь? – приблизившись, игриво поинтересовалась новенькая.
– А ты умеешь? – спросили Маришка и Федя хором.
– Машину – умею. Легковую. У меня и права есть, правда, они до восемнадцати лет недействительны.
– С трактором всё проще. Садись за руль, – разрешил Федя к удивлению подруг.
Девушки залезли в кабину, Федя сел между ними.
– Ну, поехали, – сказал он.
Девчонка опешила – дорога тут неровная, а до шоссе далеко. Но отступать было некуда, и она медленно двинулась с места.
– Где научилась? – спросил Федя, помогая выровнять трактор, чтобы тот не угодил в канаву.
– В школе на уроках автодела. Только за коленки меня не хватай, ладно?
От неожиданной просьбы Федя вытаращил глаза.
– Я и не думал, – растерянно произнёс он.
– Наш инструктор по вождению ругался, если что-то не так сделаешь, и за коленку хватал, – продолжила новенькая. – В классе все девчонки его боялись, поэтому старались не ошибаться.
Федя с Маришкой засмеялись.
Дорога приближалась к деревне. Тут и там встречались колхозники. Мимо пронёсся грузовик, из кузова которого по всей округе разносилась песня обеих Тонь.
– Ну, всё. Давай меняться местами, – заявил Федя. – А то мало ли что…
Поездка на тракторе доставила немало удовольствия. К тому же Федя пригласил подруг погулять после ужина, пообещав, что придёт с товарищем. Деревенская жизнь уже не казалась скучной, унылой и однообразной.
– Маришка была права. Приключения начинаются… – пришла к мысли новенькая, и её юное сердечко наполнилось радостью.
Ни Федя, ни его друг Серёжа не походили на хулиганов, ломившихся в окно гостиницы в день приезда. Они выглядели скромными и воспитанными. И внешне подобны родным братьям – оба белобрысые. Федя уже встретил своё совершеннолетие, а Серёже недавно исполнилось шестнадцать. Он ещё учился в школе, по-детски хвастался, но очень хотел казаться взрослым. Прогуливаясь с ним, новенькая поняла, насколько крепко он уже сросся с деревней, все его разговоры сводились к одной теме – о колхозе и собственном хозяйстве. Он не блистал интеллектом, да это для него и не важно. Он мечтал по примеру родителей растить хлеб, и его похвальные стремления были непонятны новенькой-студентке московского вуза, но простота и наивность парнишки притягивали, поэтому она согласилась после работы прокатиться на мотоцикле, и на исходе следующего трудового дня, вызвав недоумение коллег, умчалась с ним в неизвестном направлении.
Трасса вилась бесконечной лентой, колеса крутились с огромной скоростью, от встречного ветра, бьющего в лицо и треплющего волосы, захватывало дух.
Встретившиеся на пути гаишники безуспешно попытались остановить нарушителей и, не скрывая досаду, швырнули им вдогонку комок земли.
Доставив новенькую в целости и сохранности, Серёжа пригласил её завтра в сельский клуб посмотреть кино, после чего мотоцикл взревел и рванул вглубь деревни по бездорожью.
На пороге гостиницы стоял Саша. Он не крикнул «Привет, Ирок», а лишь искоса посмотрел на неё, развернулся и пошёл в мужскую комнату...
***
В столовой во время ужина Маришка тараторила, сообщая последние новости: только что приехал Саша, его прислали на подмогу; в клуб привезли интересный фильм, они с Федей идут; наши тоже собираются, но не все.
Сельский клуб находился в пятидесяти метрах от гостиницы. Коллеги-мужчины уже ушли. Обе Тони и Владислав предпочли остаться.
Заторопившись, чтобы не опоздать к началу, подружки бегом спустились по ступенькам, на которых сидел Саша, перебирая струны гитары и тоскливо напевая недавно сочинённую им песню:
«Пусть солнце палит нестерпимо,
И шепчет по ветру трава,
Я так люблю тебя, дивчина,
Что даже путаю слова».
Хулиганы, избегавшие встреч с приезжими после нашествия на гостиницу, кучковались у дверей клуба и с нетерпением поджидали девчат. Среди них особо выделялся один – довольно взрослый, бритый наголо, по замашкам уголовник, главарь банды.
Девушки искали глазами Федю и Серёжу. Возможно, парни и находились поблизости, но к ним не подошли. А уголовник, впившись в новенькую нахальным взглядом, пошёл за ней к кассе, и когда она расплатилась за билеты, бесцеремонно схватил её за руку и потащил в кинозал. Маришка в окружении местных последовала за ними.
Плюхнувшись в кресло в центре, главарь банды, не произнося ни слова, собственнически сдавил руку новенькой, заставляя сесть рядом. Подругам было не до кино, они с нетерпением ждали окончания сеанса, нервно вглядываясь в темноту в поисках коллег.
Фильм закончился, зрители ринулись к выходу. На улице стемнело, хоть глаз выколи. Уголовник крепко держал новенькую за руку, не отпуская от себя ни на шаг.
Хулиганы следовали мимо гостиницы, сопровождая предводителя, волочащего новенькую, словно козу на привязи.
– Пусти меня! – кричала она, упираясь и тщетно пытаясь вырваться.
– Отстань от неё! – разгневанно повторяла Маришка.
Пацаны громко ржали. Коллеги-мужчины спешно прошагали стороной.
Саша, сидевший на ступеньках на том же месте уже без гитары, услышав крики девушек, с решительным видом направился к толпе.
– Быстро иди к себе! – громко скомандовал он.
Шпана опешила, ржание прекратилось, главарь отпустил руку девчонки. Все застыли в ожидании.
– Я кому сказал! Быстро иди к себе! – перешёл на крик Саша.
Тут Маришка опомнилась, дёрнула подругу за край одежды, и они медленно поднялись по ступенькам, притворив за собой дверь, а Саша остался один против десятка наглых «хозяев» деревни.
Испуганные барышни прилипли к гостиничной двери с обратной стороны, подглядывая в щель и прислушиваясь. В кромешной тьме ничего разглядеть не удалось, но на фоне отдалённого лая собак отчётливо слышался голос Саши, развлекающего хулиганов смешными байками. Поняв, что опасность миновала, подруги выдохнули с облегчением и отправились к себе в комнату, где застали Владислава, склонившегося над лежащей на кровати Тоней. Её тёзки в комнате не было.
Вскоре хулиганьё разбрелось по домам. Саша взял гитару, опустился на ступеньки и запел по-цыгански:
«Сарэ, нэ, патря,
Сарэ ль ёнэ ли да нэвэ.
Сарэ гожа ё чяя
Палором гэнэ, да, да, да».
Услышав заливистое пение, новенькая вышла на улицу.
– Ирок, пойдём, погуляем? – негромко позвал он...