\Продолжение миниатюры «Чебурашка».\
Начало марта выдалось серым, пасмурным. Без устали моросил бесконечный дождь (нудный как зубная боль) томя душу невесёлыми мыслями. Даже стальная дверь, лязгнувшая за спиной бывшего заведующего чебуречной, ни на йоту не отодвинула прочь свистопляску унылых дум.
Было бы наивно полагать, что три года проведённые в исправительно-трудовой колонии указали на «путь праведный», злостному расхитителю государственной собственности.
Но нет худа без добра!
Не без помощи пройдохи-шурина, Борис Самойлович сумел выгодно пристроить дорогостоящее оборудование, коим был оснащён подпольный цех, за что в накладе не остался и получил весьма солидный куш.
Бедствовать ему бы не пришлось!
Но и спокойная жизнь претила неугомонному характеру бывшего заведующего чебуречной, при виде прорвы «бесхозных» денег на просторах социалистической родины.
Он менял работу с завидным упорством (два раза в год), отыскивая подходящее место для своей бурной и деятельной натуры. Но организовать достойное предприятие по изъятию «неучтённых» денежных знаков, ему так и не удалось. Рискованных схем было хоть отбавляй, но трёх лет колонии Борису Самойловичу было предостаточно, чтобы дать себе зарок: «Они меня там увидят, как свои уши… уж лучше прямиком на погост!».
И рано или поздно – это должно было случиться.
Нет-нет!.. бывший зав общепитовской точки пребывал в относительном здравии, когда прогуливая вечером своего Жорика, услышал за спиной знакомый сиплый голос:
- Гражданин Перламутр?
От слова «гражданин» его заметно передёрнуло, а ноги понесли бы и побыстрей, но упрямый лабрадор натянул поводок и вскинул ногу около облюбованного им клёна.
- Ну куда же вы от меня?
Борис Самойлович неохотно развернулся. На него глядело лицо давнего знакомого, по воле которого он отбарабанил полновесные три года на пошиве армейских ватников в местах не столь отдалённых.
- Да-уж.., - расхититель социалистического достояния с остервенением дёрнул пса за поводок, - от вас инспекторов так быстро и не отделаешься!
Олег Степанович был явно навеселе:
- Кто старое помянет — тому и глаз вон! - рыкнул густым перегаром форпост охраны народного имущества.
Задор был прежним, но помутневшие глаза инспектора выдавали затаённую грусть и тягучую душевную боль:
– После ваших чебурашек, и у меня чёрная полоса жизнью заверховодила. Никак сглазили меня там в колонии? А-а?.. Из УБХСС, - он в сердцах сплюнул на асфальт, - в ОВИР попёрли, будь он неладен! Штаны протираю. Работы невпроворот. А с зарплатой…, - он внезапно осёкся, ощутив что сболтнул лишнего.
- Куда перевели? – внезапно заинтересовался Борис Самойлович, - в отдел виз и регистраций?
В голове бывшего заведующего чебуречной затлела призрачная, ещё не вполне осязаемая мысль. Без мелких деталей, которые следовало бы обмозговать, но размах!.. «игра» несомненно стоила свеч.
- Прискорбно слышать о ваших денежных затруднениях, - пустил пробный шар Борис Самойлович, - но не исключено, что в моих силах посодействовать неблагоприятным м-мм… казусам вашей карьеры.
Майор Глушко лишь скривил губы и замотал головой:
- От вашего «посодействовать» за версту статьёй смердит, - зло огрызнулся он, - а мне хочется чтоб на пенсию с почётом, и в полном здравии.
- Ну что Вы Олег Степаныч, - заюлил «добрый знакомый» работника УБХСС в прошлом, – с Вас лишь потребуется самая малость, и боже упаси!.. никаких разногласий с уголовным кодексом.
- Никаких?.. эт-эм-м…, допустим, - после секундного размышления согласился майор. - Кафе «Заря» что напротив парка. В восемь вечера. И прошу не опаздывать.
- Но к семи кафе закрывается и…
- Ещё есть уйма людей в этом городе, - перебил Глушко, - которые обязаны мне духом свободы и сравнительным благополучием. Жду!
Следует отметить, что начало семидесятых ознаменовалось повальным бегством из социалистического рая. И тот, кто изловчился получить разрешение на выезд, заведомо считался баловнем судьбы. Тогда-то и получил путёвку в жизнь небезызвестный афоризм:
«Еврей не роскошь, а средство передвижения!», что мгновенно откликнулось всплеском регистраций в городском ЗАГСе.
* * *
Сквозь зашторенные окна небольшого, но уютного кафе, пробивались полосы желтовато-призрачного света. Борис Самойлович уже было повернул назад, здраво рассудив, что майор Глушко, будучи крепко «под шафе», наутро и не вспомнил ни о разговоре, ни о встрече назначенной им на вечер следующего дня, но для порядка всё же дёрнул за ручку двери. В лицо пахнуло тёплым сладковатым запахом ватрушек-пончиков, коими славилось меню сего заведения, а за столиком в углу он заприметил развалившуюся в кресле фигуру одинокого посетителя.
Заняв место напротив, Борис Самойлович выложил без обиняков схему общего «проекта», не преминув опрокинуть рюмку водки, придвинутую хлебосольным «кооператором» по совместному предприятию.
Повествование Бориса Самойловича было недолгим, после чего воцарилась напряжённая тишина, которую нарушал звук льющейся из графина водки и очередного кряканья работника ОВИРа. Опрокинув пятую рюмку, Олег Степанович соизволил надкусить пышную ватрушку. Его осоловелые глазки глядели на будущего компаньона с долей удивления, усугублённого лёгкой толикой недоверия:
- Надеюсь, мои услуги будут вознаграждены подобающим образом?
- С партнёрами у меня никогда разногласий не было. За каждого «абитуриента» с положительным результатом - месячный оклад. Но списки, как отказников, так и обласканных нашей страной на выезд за границу, мне понадобятся заранее.
- Списки?.. с этим у нас проблем не будет, но-о…, - майор Глушко повертел в руке пустой графин, и со вздохом водрузил его в центр стола, – это же разгон! Форменный обман, я бы…
- Обман? – не дал ему договорить партнёр-кооператор, - человек м-м.. существо робкое, доверчивое, и только и жаждет быть обманутым. Он живёт надеждой на завтрашний день, чаянием на благосклонность судьбы, на билет в светлое будущее..., а за надежду, - Борис Самойлович прискорбно сложил бескровно-линялые губы, - приходиться платить, впрочем как и за всё остальное в нашем суровом и бренном мире.
- Оставьте ваши уголовные излияния на допрос со следователем, – Олег Степанович крутил в руке надкусанную ватрушку, - от вас криминалом за версту смердит!
Но Борис Самойлович остался равнодушным к всплеску эмоций блюстителя социалистической собственности и закона:
- Вы очень вовремя упомянули об уголовном аспекте, - он в раздумье почесал лысую макушку, напоминающую тонзуру монаха-францисканца. - Весь риск беру на себя. Да и тянуть вас за собой, смысла нет. Преступление совершённое группой…
- Понял…, по-онял, - вяло отмахнулся Олег Степанович, - вашу криминальную юриспруденцию попридержите для соответствующего случая.
* * *
Схема экспроприации лишних денежных знаков у подавших документы на выезд, была предельно проста. На этом-то и строился успех совместного предприятия.
Борис Самойлович получал взятку, с целью похлопотать о выезде на загнивающий запад, которая оформлялась как ссуда полученная «Ивановым-Сидоровым», и взамен клиенту выдавал расписку от несуществующего лица. Если подавший документы на эмиграцию получал отказ, - деньги полностью возмещались «потерпевшей» стороне.
Следует заметить, что никаких таинственных связей у Бориса Самойловича и в помине не было. А списки тех, кому отказали в эмиграции, также как и счастливчиков обласканных разрешением на «билет в будущее», - предоставлял ему майор Глушко. Это должно было вселить в души клиентов фирмы «Глушко и компания», что Борис Самойлович, - фигура значимая и сведущая в таинственных кулуарах санкций на выезд. А в случае положительного решения, он мог и заблаговременно оповестить «просителя» о благополучном завершении его ходатайства.
Отказникам (как это не было печально), Борис Самойлович полностью возвращал все деньги, выданные как заём на подставное лицо.
Вначале, дела фирмы «Глушко и компания» буксовали на месте, и партнёры по совместной кооперации уже подумывали о завершении деятельности на поприще виз и разрешений. Но две семьи получившие «добро» на выезд в Израиль, при «содействии» Бориса Самойловича, подняли до небес акции новоиспечённого консорциума.
«Глава предприятия» устроился дворником в ЖЭК, но на работу выходил лишь в экстренных случаях, что стоило ему ежемесячного ящика водки непосредственному начальству. Утренние часы он проводил в парке, наслаждаясь кристальным воздухом, и при случае любил подчёркивать, что сей утренний моцион весьма благотворно влияет на подорванное здоровье, загубленное при пошиве армейских ватников.
Здесь же, в парке, и проводился обмен денежных знаков от очередного «просителя», на никчемную бумажку о ссуде на имя Иванова-Сидорова.
Лишнее упоминать, что в течении нескольких лет деньги лились как из рога изобилия в карманы партнёров-кооператоров. И после новых «Жигулей» - приобретённых на имя сына, дачи в элитном посёлке под Харьковом, и двухэтажного особняка, где обитал доходяга-дед по материнской линии, оставалось ещё уйма наличности, которые Борис Самойлович решил превратить в неприкосновенный золотой запас в качестве царских червонцев.
Но на безоблачный небосвод процветания и благоденствия надвигались грозовые тучи.
Группа работников ОВИРа во главе со следователем, внезапно нагрянула из столицы, куда просочились неясные слухи о «харьковских конкурентах». Сей альянс заставил майора Глушко в срочном порядке хлопотать о предоставлении ему заслуженной пенсии, а «глава фирмы» решил ещё чуток повременить с безвременной кончиной столь выгодного предприятия.
Ранняя осень окатила багрянец листвы, скользнув пугливым лучом солнца по бледно-розовой тонзуре Бориса Самойловича. Вдыхая полной грудью осеннюю прохладу, насыщенную запахом хлорофилла и сосновой коры, глава фирмы смахнул жухлую листву, присаживаясь на облюбованную скамью.
Аллея кряжистых каштанов и стройных белесых берёз, навевала лирическое настроение, которое изредка нарушало беспечное гавканье лабрадора-Жорика, затеявшего свару с местным вороньём облепившего одинокий тополь у лужайки.
Очередной клиент не заставил себя долго ждать.
Около Бориса Самойловича остановился блондин средних лет с располагающей улыбкой на безмятежно-загорелом лице.
- Доброе утро, - поздоровался он с главой консорциума, - у меня к вам дело.
- Вы по рекомендации?
- Нет... не совсем - он протянул Борису Самойловичу широкую ладонь. - Орнитолог.
Глава фирмы как бы невзначай обвёл взглядом ближайшую округу, но кроме Жорика, лежащего в изнеможении с высунутым языком под тополем, ничего подозрительного не заметил.
- Орнитолог? – переспросил он, - знакомых с такой фамилией у меня нет.
- Вы меня плохо поняли, я – любитель-орнитолог. Хобби. Люблю, знаете ли, в свободное время фотографировать пернатых, - он похлопал по серому кожаному чехлу.
- Хобби? Похвально! Вы-ы..., по какому поводу?
- Меня зовут Владислав Петрович, - блондин явно затруднялся разрулить щекотливую ситуацию, - Федорчук моя фамилия, - чуть помедлив добавил он. Я насчёт денег.
- С этого и надо было начинать! - Борис Самойлович достал из внутреннего кармана пиджака заготовленную заранее расписку о получении ссуды.
- Владислав Петрович? - он ещё раз глянул с интересом на собеседника, - похвально!.. прекрасно замаскировались. Я бы и не догадался, если бы…
- М-мм-нет, - я по национальности русский. Это у жены сестра в Израиле, и мы получили вызов с целью воссоединения семей. Так что это, - он ткнул пальцем в расписку «Иванова-Сидорова», - мне не к чему, разрешение на выезд мы уже получили.
Борис Самойлович был явно обескуражен:
- Позвольте, вы ко мне по какому делу!?
- Деньги, - промямлил блондин, - мне срочно нужны деньги, чтобы расплатиться за отказ от советского поданства. Две тысячи на семью. Мне очень неудобно, но…
- Я и по пятницам не подаю! - остудил его пыл глава корпорации.
- Так я ж не за бесплатно, - явно обременённый создавшейся ситуацией Владислав Петрович понурил голову.
Он сунул руку в карман и вытащил пачку глянцевых фотографий. Одного взгляда хватило Борису Самойловичу, чтобы распознать на снимках десяток клиентов, с которыми он совершал «бартерные» сделки (толстая пачка денег, на никчемную расписку). Но мало того! На двух фотографиях он был запечатлён с майором Глушко, где работник ОВИРа передавал ему злополучные списки, получая взамен «месячные оклады» за оприходованных абитуриентов.
У Бориса Самойловича помутнело в глазах:
- Птичек значит фотографируем?
Настроение главы кооперации было окончательно испорчено, когда на разум давили и унылые думы о закрытии прибыльной экспроприации аккредитивов у местного населения. Но свобода дороже…
- Негативы!– сквозь зубы процедил глава консорциума, - деньги только за негативы.
Сделка состоялась на следующий день, и к удовлетворению обеих сторон закончилась без лишних эксцессов, хоть Борису Самойловичу и в кошмарном сне не предвиделось, что его так нагреет этот прохиндей с застенчивым небесно-голубым взглядом явного простака.
- Счастливого пути Владислав Петрович, – на прощание буркнул он, но придержал за лацкан пиджака было ретировавшегося проныру.
- Эм-м… у вас в семье еврейских корней не было? - без задних мыслей поинтересовался он.
- Н-нет, - голубоглазый блондин похлопал себя по груди, проверяя комфортно ли пристроена пачка банкнот, - насколько мне известно не было, впрочем…
Все мы от Адама и Евы.