если собранное тут вам не в кассу, то другова читать и не стоит. Всё такое. Даже хуже. Это что-то типа презентации, лучшее на витрину:
ФЕНЯ, ЭТО БЫЛ НЕ Я!
вообще, интересная жизнь была у фени, насыщенная: и муж весёлый, и племянничек - павлик, ёпт, морозов - блин с вареньем. приезжает он как-то до калитки на своей мотоколяске и кричит:
- теть фень! - та вышла:
- чего тебе?
- а ваш муж там в лес пошел. с женщиной. я видел!
- кто?
- да, дядь коля! - сдал как стеклотару, паршивец. и что обидно, ни за что.
феня - баба боевая, охать не стала, оседлала заднее сидение:
- поехали!
напрямки быстрее было, но пешком. а асфальт вдоль леса полукругом шел. подъехали к повороту, где с асфальта в лесок дорожка убегала, павлик и говорит:
- туда пошли, - и махнул рукой дорожке вслед.
феня - туда.
бежит, по сторонам смотрит, что-то заприметит - остановится, присмотрится и дальше.
углядела-таки!
выбегает на полянку, смотрит: ба! родная попа, между чужих коленей совершает колыхательные движения. взяла дрын и поперек спины протянула, с оттяжкой... мужик, взвыв от боли, взвился вверх. увидел феню, вытянул руку, ладошкой вперед:
- феня - это не я! - сказал и был таков.
феня к павлику и в поселок. забегает в дом, смотрит - муж сидит, чай пьет:
- ах, ты, кобель плешивый... - ну и всё в таком духе.
мужик встает, глаза круглые:
- феня, ты чего? – а она ему:
- я те, щас покажу чего! я тебе покажу как по лесочкам с бл*дями куролесить!
и к нему, он от неё:
- какие бл*ди? ты чё мелешь, дура?
- а кто... сейчас... там...
- где?
- в лесу! где, ёпт? не нарывайся на рифму!
мужик, вдруг, встал столбом, схватил её за руку, дернул и честно глядя ей в глаза:
- феня - это был не я!
конечно, феня не дура, не поверила ему, кобелю, ни на секунду. сначала. потом как-то засомневалась. а месяца через три говорит подруге:
- а может не он был?
- ну и дура же ты, феня!
дура, не дура - кто его знает. но, до сих пор живут вместе. и неплохо живут. да чего там - хорошо живут.
вот так: верьте бабы мужикам - будете счастливы!..
ГАНС
- ганс, смени меня! жара жуткая! – сказал шильке, входя в землянку, и упал на топчан. от него разило шнапсом.
ганс нехотя поднялся и вышел на улицу. действительно, было чертовски жарко. и душно. взгляд скользнул по куче лопат, сваленных слева у входа, и поднялся к небу. следом за глазами, вверх потянулись руки. сладко зевнув, потянувшись, ганс пошёл к «станку».
«станком» они называли пулемёт, установленный на бруствере небольшого окопчика. в окопчике было оборудовано место для задницы, чтобы было, куда её положить, если устанут ноги. а устать было от чего!
и шильке, и он, и ещё несколько их товарищей, под командирствованием обер-лейтенанта краузе, были расстрельной командой. последние две недели они «утилизировали» исключительно евреев.
против евреев ганс, лично, ничего не имел. но и отправляться, если не в концентрационный лагерь, то на восточный фронт точно, из-за сочувствия к ним ему тоже не улыбалось. поэтому и стрелял он их, по очереди с шильке, с утра до заката, так как остальных отправили на подавление какого-то выступления. какого и где, ганс не знал. да и не хотел знать. и даже радовался, что его оставили, ведь там могли и убить!
сейчас же он был раздосадован тем, что шильке опять надрался. значит всю оставшуюся работу придётся выполнять ему. а до заката было ещё далеко и, значит, приведут ещё не меньше пяти партий приговорённых. хорошо, что ров был свежий, утренний. дня на два хватит. а там, очередная партия обречённых, присыпет этот ров и выкопает новый, для себя и последующих. в подобные партии отбирали народ посвежее, чтобы не выбиться из графика. графика умерщвления.
из леса показалась колонна арестантов, под конвоем нескольких человек из охраны лагеря. солдаты шли, сонно жмурясь то на дорогу, то на конвоируемых, которые за всё это расстрельное время, ни разу, даже не попытались не то, что напасть, а хотя бы попытаться бежать. охранники даже автоматы не брали на изготовку – не зачем было. они так и болтались ненужной тяжестью на плечах.
лагерь располагался в поле за лесом. ежедневно из него уводили по дороге к яме больше сотни человек, но не меньше и привозили. и казалось, что этому не будет конца. сколько было выкопано, завалено трупами, а потом закопано таких рвов, ганс уже не помнил. сначала считал, а потом сбился и бросил это занятие.
люди, которых он посылал на тот свет, направляя ствол пулемёта, изрыгающего свинец, слева направо и возвращая в исходную точку, нашпиговывая разновозрастные тела смертью, слились для него в одну разноцветную массу, которая выползая из-за деревьев, покорно выстраивалась вдоль кромки рва и пропадала в нём, покончив счёты со своим земным существованием.
ганс поражался их покорности. они же знали куда их ведут, что их ждёт. и шли. и вели с собой своих жён, стариков, детей. и копали себе сами могилу, зная, что ничего их от неё не спасёт. да кинься ты на охреневших от безделья, потерявших чувство осторожности, солдат, перестреляй их! пойди в лагерь и освободи остальных своих соплеменников!
не считая тех, кто конвоировал, в лагере оставалось не больше десятка человек охраны. и пусть много из тех, кто сбежит из освобождённого лагеря, потом будут отловлены или погибнут, но… но будут и те, кто спасётся! и немало. пусть не много, но и немало.
нет. они идут, как стадо скота на бойню. но если они сами уподобляют себя скоту, почему он, ганс, должен их жалеть? пусть подыхают, раз им так хочется!
конвоиры уже распределили вдоль рва очередную партию «без трёх минут трупов». ганс уже собирался окатить их очередью, как заметил старика, который держал на руках девочку лет трёх. дед указывал ей вытянутой рукой на что-то, невидимое палачу, а она смеялась, обнимая его за шею. рядом с ними стояла молодая пара. мужчина обнимал женщину за талию, а она касалась рукой плеча малышки.
ганс решил, что они родственники и ещё раз подивился их спокойствию на краю жизни. сделав последнюю затяжку и откинув окурок в сторону, он нажал на гашетку. люди, превращаясь в трупы, падали как подрубленные, и катились по косой стене ямы, на самое дно. конвоиры, заглянув в ров и удостоверившись, что всё кончено, махнув гансу, пошли в лагерь.
пошарив под сиденьем рукой, он нашёл то, что искал – бутылку шнапса. она была наполовину полной. ганс сделал несколько глотков, занюхал рукавом, и сдвинув пилотку на глаза, откинулся на спину. он решил, что успеет неплохо вздремнуть, до очередного захода.
ПРО ДОБРОГО КОРОЛЯ
добрый король ехал в коляске, между рядами виселиц.
петли виселиц ждали гостей, а королю было грустно.
когда над его головой собрались грозные тучи предательства,
ненависти и злобы, когда их тёмные силуэты постарались
закрыть от людей солнце, он встал на защиту света
и взял в свои руки меч вселенской любви.
и был бой, кровавый и страшный, и была победа!
оставшееся в живых зло разбежалось и забилось по щелям,
но было переловлено, осуждено и должно было быть перевешено,
на тех самых виселицах, мимо которых ехал король,
грустный и добрый.
ему было неуютно от того, что его добро было с кулаками;
и что кулаки эти были как кувалды; и что недобитое зло
он не мог простить и взять с собой в светлое будущее,
а должен был оставить здесь - в тёмном прошлом.
не о том совсем мечталось его величеству.
но нельзя держать на сердце зла. и он решил - помилует.
тем более, когда зло разбито, беззубо и жалко выглядит.
тем более, что завтра праздник - день всеобщего счастья.
самое время прощать!
королю стало легко на душе от принятого решения.
он вернулся во дворец, пообедал и лёг вздремнуть.
вечером он вышел в город. улицы аплодировали ему:
- да здравствует добрый король! - ревела толпа,
в раскрашенных факелами лиловых сумерках,
и по-детски радуясь безоговорочной победе света,
довешивала обречёнными шеями последние петли.
палачи не знали о благих намерениях доброго короля.
палачи хотели сделать ему сюрприз.
а король подумал и решил, что судьба права:
мёртвых прощать безопасней!
только на несколько последних виселиц зла не хватило.
кто виноват и что делать - разбираться было недосуг.
времени искать настоящих виноватых не оставалось.
и виноватых решено было назначить.
выбор пал на палачей.
тогда новые палачи быстренько перевешали старых,
а добрый король взял в руки хлеб-соль.
эра милосердия была уже совсем близко!..
НАРЕЗКА ИЗ РАЗНЫХ ВСЯКИХ ТАМ
цитаты. из ненаписанного. и немного из написанного, но не мной.
***
не понимаю сути поэтических конкурсов! как можно сравнивать мужскую поэзию и женскую? как можно сравнивать высоцкого с ахматовой, етушенко с цветаевой,
есенина с ахмадулиной, да и вообще поэтов между собой? сравнивать и выбирать лучшего. ерунда какая-то!
0:54
***
— Что ты, — замахал ручками Безуглов, — исключено. Я пью только вечером…
Не раньше часу дня…
(с) довлатов «чемодан»
***
всем моим женщинам приходилось самим уходить от меня, потому что я никак не хотел их бросать. лень было. даже это, чисто мужское дело, я перекладывал на их хрупкие женские плечи.
19:30
22.11.2013
***
Несколько раз Митрофанов с Потоцким звали выпить. Я отказывался. Это не стоило мне больших усилий. От первой рюмки я легко воздерживаюсь. А вот останавливаться не умею. Мотор хороший, да тормоза подводят… Останавливаюсь я только в кювете…
– Пушкин волочился за женщинами… Достоевский предавался азартным играм… Есенин кутил и
дрался в ресторанах… Пороки были свойственны гениальным людям в такой же мере, как и
добродетели…
– Значит, ты наполовину гений, – соглашалась моя жена, – ибо пороков у тебя достаточно…
(с)сергей довлатов «заповедник»
***
у князя владимира, до крещения, была куча жён и ещё больше наложниц. интересно, куда они делись после того, как он принял христианство?
22:17
25.11.2013
***
с удовольствием бы женился на симпатичной паракомнатной квартирке с московской пропиской, но боюсь, что мой немолодой потасканный, провинциальный б/у диван, перед телевизором, её мало заинтересует.
13:21
26.11.2013
***
от вчерашних грибочков остался только маринад. да и то, с кофейную чашку. но вылить - рука не поднялась. покрошил туда яичко варёное, зелени с чесночком, огрызок копчёной колбасы, заправил всё это дело сметанкой домашней... под стопку беленькой, очень даже ням пошло: и покулинарничал, и голову поправил. а то из вчера все мысли разбежались, как крысы с тонущего корабля! а как всё культурно начиналось:
- ты мне много не наливай! так, до краю. да и то, давай частить не будем?
- давай.
- ну, между первой и второй, как говориться!
всё гены. я же - алкоголик. потомственный. не помню даже в каком колене. деды-крестьяне родословных-то не писали. некогда было, да и писать не умели. хотя нет, деды умели, а их деды, наверно, нет. но деды дедов дедов - точно, нет.
а пить - пили.
14:06
26.11.2013
***
за всю свою жизнь, я приобрёл всего трёх друзей. точнее, одна меня даже родила, чтобы ей было с кем дружить. второй спивается. жадный, блин, в одиночку всё. а ещё друг называется. третий вообще не знает, что он мне друг, думает, что он мне сын, маленький ещё патамушта. зато здесь, вконтакте, за какую-то неделю, уже двадцать семь - вот это прогресс!
15:01
26.11.2013
***
что-то с памятью моей стало. позавчера встретил товарища, но забыл, что хотел сказать ему при встрече. вчера вспомнил. сегодня вспомнил, что вчера вспомнил, но забыл, что именно вспомнил вчера.
13:19
27.11.2013
***
ем творожники и читаю, как они докатились до того, что стали сырниками.
19:59
29.11.2013
***
ты это, давай поосторожнее со словами.
для тебя может старый, а так я ещё о-го-го!
чем старше, тем реже мы возраст считаем годами,
и паспорт всё врёт! ты однажды сама не поверишь в него.
12:50
2.12.2013
***
- счастье - это быть любимой любимым!
- ты про сына?
- я про мужчину!
- а если он женат или живёт на другой планете? любовь, даже взаимная, не очень счастлива без секса.
- вот обязательно надо всё опошлить?
13:11
3.12.2013
***
- если у меня, в принципе, всё есть, то почему я до сих пор здесь, а не в принципе?
- а патамушта гладиолус!
10:15
4.12.2013
***
чё-то мне ни хорошо, ни плохо. хорошо, конечно, что не плохо, но плохо, что не хорошо. а, впрочем, - пох.
14:31
5.12.2013
***
мудаизм превзошел все религии по числу последователей(с). если не считать похуизма.
14:32
5.12.2013
***
я был женат десять лет. за это время я сменил одну машину, две квартиры, три места работы и четыре жены. от брака я имел сына, двух собак, трёх кошек и четыре любовницы, которые, впоследствии становились жёнами. как только я отказался от любовницы – жена от меня ушла, забрав, по очереди, сына, собак, кошек, сердце. ну, и какой я должен сделать из этого вывод?
17:25
5.12.2013
***
хочется поумничать, а нечем? - найди у кого скопипастить!
12:06
***
- хвостова заходила.
- и чё?
- да ничего. присмотрелся бы ты к ней. симпатичная и одинокая.
- если симпатичная, почему одинокая?..
- ну, не везёт ей на мужиков!
- аха, мам, а я - подарок! хочешь, чтобы она вообще веру в существование нормальных порядочных мужчин потеряла? за чё ты ей такую подлянку, обидела чем?
12:29
6.12.2013
***
вчера звали на выпить.
не поехал.
далеко и ночь не спать.
лень стало.
сегодня звали на целоваться.
не поехал.
далеко и ночь не спать.
лень стало.
ещё не диагноз,
но тенденция уже просматривается,
тревожная.
1:49
9.12.2013
***
наконец-то! ко мне стали обращаться: мужчина, не подскажете... будьте добры, мужчина... мужчина, передайте на проезд...
мужчина!
хм... а побреюсь, опять стану молодым человеком?
14:21
11.12.201
***
куплю мелафон! срочно! дорого!
13:17
13.12.2013
***
было время - я был молод и глуп. сейчас я постарел, но в остальном - всё такой же.
6:13
14.12.2013
***
хочу мороженое... а послать некого. вернее послать есть кого, но не за мороженым.
(с)
***
- и где тот парус, что белел в тумане моря голубом?
- довыё..!
- нашёл-таки, значит, приключений на свою кормовую часть?
14:48
18.12.2013
***
читал бродского, выдав за своё - охаяли! разобрали по косточкам и указали на массу непоправимых и просто недостатков.
читал своё, выдав за бродского - помолчали, почмокали губами, вздохнули. выдохнув сказали:
- да, гений - есть гений!
11.13
19.12.2013
***
- ты кто?
- домовой.
- а чё ты делаешь на улице?
- дом у меня потерялся. не встречали?
- нет. но у меня есть свой, я могу с тобой поделиться, если хочешь.
- а вы знаете, вот я смотрю в ваше сердце и понимаю, что мой дом нашёлся!..
12:45
19.12.2013
***
ищу любовь! найду- убью!..
ПРО КОТА ПО КЛИЧКЕ БОБ
рецензия на недочитанную книгу.
«Когда я хлопал по дивану, приглашая его запрыгнуть ко мне, он слушался. Когда я говорил ему, что пришло время пить лекарства, он понимал, о чем я. И каждый раз он смотрел на меня, словно говоря: «Мне это действительно нужно?» Но когда я клал таблетки ему в рот и осторожно гладил горло, чтобы он проглотил их, Боб не сопротивлялся. Большая часть кошек разозлится, если вы попытаетесь открыть им пасть, но Боб верил мне.»
боб верил ему, а он его кастрировал. взял и отрезал яйца тому, кто ему верил. и сделал это, типа, для кота же пользы.
хер там!
какая польза коту от того, что у него нет яиц?
да пусть я лучше сдохну где-нибудь в подвале, от ран полученных в бою, за даму,
чем не смогу, в объятьях течных кошек, достойно встретить март!
а тут раз - и нет проблем: кот не орёт по ночам, требуя секса и не ссыт по углам, метя территорию – потому что он уже не кот.
и не кошка.
так, нечто кошачье.
живая мягкая игрушка своего хозяина.
пушистая таблетка от одиночества.
только одинок человек, а кастрирован кот.
с того места, где аффтор пишет про свои переживания, когда, за его деньги и по его желанию, из приличного кота делали кастрата, я дальше больше не читал.
софистика чистой воды.
и если, как пишет он, в кастрации оказался тока один минус - операция, а в остальном - сплошное мяу, чё же он себе не отрезал, если так лучше?
а потому что он - мудак!
я тя прошу: хочешь отрезать коту яйца - не заводи кота.
16:38
05.03.2015
и анекдотик в тему:
у хозяйки заговорил кот. хозяйка:
- чтоб нам жить так, как вам, кошкам, живется: ничего не делаешь, тебя кормят, заботятся о тебе.
- тогда предлагаю сына утопить, бабушку усыпить, а отца кастрировать, чтобы из дома не бегал.
Ну, и немного рифмы:
Сказали: мать! - ее не трогало.
Сказали: мат - пустейший звук.
Сказали: март! - и кошка вздрогнула!
И мышку выпустила вдруг...
Благополучие - на клочья!
Не надо ласки и мышей.
Она по флейте водосточной
взлетает нА семь этажей...
Распущен хвост в любовной неге,
а был, как прутик, до сих пор...
И на восьмом чердачном небе
ее встречает нежный хор.
Во тьме любовно-неоглядной
сияют очи всех мастей.
И пахнет пылью шоколадной
чердак на откупе страстей.
Ах, как поют кошачьи парни!
От страсти уши прилегли.
-Пущай кричат!- сказал пожарник.-
Чердак бы только не сожгли.
Чердак волнуется и дышит
в кошачьем мартовском бреду...
А чуть повыше, там, на крыше,
у звезд холодных на виду
над всем, что буднично и тленно,
превыше драк и непогод,
как разрешенная проблема,
лежит
кастрированный
кот.
(с) Кутилов
МОРДА ПРАВДЫ
- вы участвовали в расстрелах? - мне не нравилась его морда. не такая морда должна быть у правды. мясистое хайло с заплывшими глазками, бурдюк на месте, где должен быть пресс, короткие волосатые пальцы. ещё этот запах изо рта его и глаза навыкате, с красными прожилками, когда он кричал на меня, перегнувшись через стол. нет, не так я представлял себе лицо справедливого возмездия.
я знал, что оно должно наступить. расплата приходит всегда. и ко всем. не тут, так там. мне назначено было встретиться с ним здесь, до смерти. а ему - стать смерти моей причиной. что ж, у каждого своя судьба, но зачем так-то?
мой обвинитель, мне казалось, должен был выглядеть, как и положено положительным героям - умным, правильным, честным и негнущимся. таким, с кого кожу живьём сдирай, а он от своего не отступит.
а этот, мой, сам бы, на моём месте, ещё неизвестно как жидко в штаны наложил. может и погнуснее меня стал - в командиры выбился. такие любят власть. и мучить.
что ему сейчас надо мной измываться? есть доказательтва - вини. что ты комедию ломаешь и праведными слюнями в меня плюешься? и ведь не врёт, так и думает, что он тут за весь народ обличителем зла высится надо мной.
а кто я? малодушец, который не смог расстаться со своей жизнью, когда к этому призывала совесть. и согласился на подлость, на низость, на смерть других от своей руки. так без желания, даже против. и без садизма.
а может быть я и смог бы сказать нет. пусть не сразу, когда умирали смелые, так потом, когда ещё не стал душегубом. если не один, если все, если хоть кто-нибудь стал первым после мёртвых впереди меня. и умереть смог бы. когда выбора нет, умирать проще. сейчас-то я спокоен, и смерть мне не страшна.
но все стреляли. ни один не отказался. и я не смог. как овца в отаре. даже не баран, а именно овца. паршивая овца. и не сказать, что кошмарами ночными сильно мучился. с водки сам спал как убитый. и с утра было чем похмелиться. а пьяному и море по колено. трезвым же мне некогда было быть. да и незачем.
- да, - ответил я. и ещё много раз сказал "да", и много чего рассказал, что они и от других уже знали. и чего не знали. а чего скрывать? сделал - плати, раз допрыгался. тут мне выбора никто не оставил. дорога одна - к стенке.
кирпичная такая, в остатках штукатурки была она, и стоял я один у неё. по одному решили нас на тот свет отправлять почему-то. убивали вместе, а умирать пришлось врозь. я даже не знал в начале я списка, в конце или где между болтаюсь. никто со мной ни о чём таком не говорил, да я и не спрашивал. какая разница?
интересно было другое. те, что стояли передо мной, целясь в меня своими честными глазами через прицел - они-то могли отказаться от смертоубийства. их-то никто бы за это не расстрелял. но когда их фамилии назвали в числе других палачей, назначенных убивать, они не отказались. нет, они даже были горды возложенной на них миссией - лишить человека жизни.
пусть дерьмового человека, с руками по локоть в крови, да, но слабого и беззащитно сейчас. откуда столько кровожадной радости в них? столько желания стать проводником "высшей меры социальной справедливости"? где же милосердие, простое такое человеческое милосердие, которое богом в каждую люльку было положено? - не было его в них. и бога в них не было. только правда, одна голая правда. а на ней далеко не уедешь. всегда найдётся правда правдивей твоей...
- господи, прости мне грехи мои и прими с миром!..
14:37/09.10.2016
КОГДА-ТО БЫЛ ДРУГОЙ ФЕВРАЛЬ
в моей семье не без меня.
***
опять не хватило мужества признаться в трусости.
***
делитесь мной, я хлеб христов
один из тех семи
что в семь был собран корзин-коробов
остатками
***
цирк уехал, я остался.
***
родителей можно любить или не любить - это мне понятно. обоих сразу или одного кого: отца ли, мать - кому как. а можно ли разлюбить? ну там, как женщину, например. любил, может даже сильно, потом глянул внутрь, а там, там где было то, чего словами не передать, - ничего. словно прибрался кто-то и дверь закрыл, и нет никого. как и не жил никто. чисто так стало, холодно, пусто...
***
редкий человек рождается добровольно, без принуждения. зачастую, у него даже не интересуются его мнением по этому поводу. да какое там нам - зачастую? никогда! будем тут не врать перед собой. захотелось им, скажем, или залетелось, не важно - всё, с вещами на выход. хотя, нет, и вещи не дадут взять.
***
смерть случается со всеми, она штука неизбежная. вопрос - как жить дальше?
***
он говорил им о боге, о любви к ближнему. рядом с ним было покойно, уютно, а глядя на него, хотелось верить в добро. за его сострадательным взглядом и тихой улыбкой не было видно презрения. он хорошо его прятал. глубоко. там, где когда-то жила душа.
***
кто не видел в боге спасения, тот и не чувствовал холода его сердца, его ложь. а уверовавший удивлялся: как, не имея бога в себе, он находил его для других?
***
холодное яркое солнце, свежий хрустящий снег, тишина - всё располагало к красивой смерти...
***
от рук его было стыдно и приятно. «срам-то какой! - думала она. - хорошо-то как!
***
- что ты суетишься, как будто жизнь последняя?
***
из протокола допроса виноватого: я не смог разглядеть лебедя в гадком утёнке, так как считал, что из утёнка должна была вырасти утка.
БАРАБАН
я устал от чужих городов, я устал колоть этот мир, я хотел бы уснуть...
цой - фореве!
или форева? а, вспомнил - forever. ха, не зря я всё же учил английский когда-то в школе. хотя и не доучил. проверился в яндексе. правильно, не зря.
когда он умер, я только-только бриться как начал. мне ещё только хотелось быть взрослее. потом начал взрослеть. потом зреслеть. теперь, вот, кажется, покатился, пока тихонечко, без сильных толчков, к старости. а из песен его так и не вырос. продолжаю находить в них отражения своих настроений.
сегодня я записался на новый барабан. ответ пришёл почти сразу. на ближайшее кручение. обычно я попадал в список ожиданий, но нынче кризис. и желающих попробовать себе умереть стало меньше.
парадокс?
а может я попал наконец-то в ред-лист. тридцать три барабана как-никак. но если это так, то меня должны были об этом оповестить. а, стоп, вот ещё непрочитанное сообщение. так и есть, ред-лист.
ред-лист. нет. red-list. yes.
не зря же я учил английский когда-то в школе.
в этот топ попадают те, у кого, из претендентной среды, на сейчас, больше всего барабанов накопилось на то момент, когда кто-то из элиты всё же лишается головы: или пускает себе пулю в лоб. или травится - как кому что судьба уготовила. за его же деньги.
играть, так до смерти. иначе игра теряет смысл.
смерть в игре не редкость, а закон. если игра началась, значит кто-то умрёт. it is live. но смерть персон из элитного списка случается не часто. не часто, но случается. се ля ви.
это не такая уж и редкость. но максимальное количество баллов, для прохода в элиту, со мной случились впервые. и не сказать, что я к этому стремился. просто так получилось. эффект петли, наверное. а может быть это мне только кажется. и следующий барабан будет для меня последним.
барабан - это группа в вк. никак не пойму, почему её до сих пор не прикрыли. где спец.службы, за что им платят деньги на шаньгу с молоком? я думаю, потому что все силы их брошены на экстремизм. на борьбу с ним. и совсем не остаётся никого на взрослых, совершеннолетних дяденек, которые собираются для того, чтобы посмотреть как один из них покончит с собой.
интересно, сил не хватает, средств или желания? или это комплекс?
за всё время наших встреч, ни одну из них не накрыл омон. нас не связывали, не пинали, не тащили в каталажки, где не выбивали показания на того, кто это создал.
спасибо ему!
я бы не выдал его, даже если бы знал. но легче бы не выдал, когда, как сейчас, не знаю. и он это понимает. и не определяется. а зачем? тут каждый получает, то что он хочет. и никто ни на кого не в обиде. даже в спасибе. я - так точно.
подписчиков - уйма. помимо своего законного процента от каждого барабана он получает ещё от рекламы. и ещё не известно где суммы больше. да и без разницы особой. «копеечка к копеечке», как говорится. да и не про наш карман. так что, чего чужие деньги считать? только расстраиваться.
участников на порядок, а то и на два, было бы больше, если бы не вступительный взнос. он равен лимону. и не в цитрусовом пересчёте. в зелёном. в зелени северной америке, родине ряда индейских племен, остатки которых все никак не сопьются, не сколятся в своих гетто, под постоянной заботой правительства...
стоп. отвлёкся. перечисляешь, значит, их, бабки, на известный счёт, крутишь барабан и, если не ты пораскидываешь мозгами, то ставка того, кто задумался, распределяется на оставшихся.
денег, даже с раза, хватает за глаза, чтобы долго жить хорошо. если не до краёв. разумно, умеренно. правда, я не видел ни одного, кто бы не пришёл во второй раз. затягивает, зараза.
а если ты крутишь барабан, то и жить хочется «от и до», по полной - а вдруг в следующий раз именно тебя поцелует смерть? играя в барабан начинаешь ценить всё, что может тебе дать жизнь. за деньги. а это, поверьте на слово те, кто не имеет возможности меня проверить, очень даже много.
у тя нет друзей, любви, дела, но есть желание жить, а не существовать - тогда тебе к нам!
не примите за рекламу. потому что реклама группе не нужна. желающих валом. даже не думал, что в нашей стране столько людей, имеющих лям, но не знающих как их более правильно использовать, чем поставить на кон, рядом со своей жизнью.
тех, кто сам за себя способен был заплатить взнос, по началу проекта, было большинство. даже больше не столько тех, кто сам себя обогатил, но их мажористых детёнышей. но потом их число начало редеть. наступил кризис, продажи упали, бакс подорожал. лишних денег почти не осталось. пришло время бизнес спасать, а не в игры играть.
потому что, им барабан - это нервы пощекотать. а их брату из провинции и одна несмерть - возможность нехило заработать. пособерут со всей семьи копейки, наберут по сусекам нужный цитрус зелени, отберут из своего числа самого безбашенного, безземельного, неженатого и - вперёд, за удачей.
но именно таких удача, почему-то, зачастую, и обходит стороной. мозги на обоях съёмной хаты, недолгие слёзы по нему, ручьи по вложенному, и на два метра под уровень земли. а если нет, то ещё раз, ещё, ещё, ещё - и всё семейство в шоколаде: прикупили птицы, трактор, рассчитались с прошлым. можно жить дальше.
такие уходят. в основном. родня-то своё выдернет. и ты, если даже и не против продолжить, но если на твою голову не найдётся спонсора, то тебе не на что крутить будет дальше.
мне есть на чо. и не надо спрашивать откуда. так вышло. а спрашивать не надо, потому что я и так скажу. у меня спонсор появился сразу. он мне и рассказал про этот сайт. предложил: деньги, если что, три к одному; смерть, если что, - мне одному.
я подумал. потом. а согласился, конечно, сразу.
мне нечего было терять, кроме своих цепей. и я ничего не потерял: ни любви, не дружбы. ничего не было и так. я знал какое я говно, поэтому на симпатии не надеялся.
не, раньше потуги были. мне казалось, что я - вселенная, в которую будет интересно заглянуть многим. но потом мне объяснили местоположение моего ночного горшка в ряду другой домашней утвари. я не поверил. дурак. оказалось, так оно и было.
убедился. успокоился. согласился.
и вот теперь я в ред-листе.
жаль, что за это не доплачивают. единственный бонус - выход в любой барабан, когда ты хочешь. если сразу не захотят сесть в круг больше шести редов. тогда по рейтингу. но такого ещё не случалось как-то.
несмотря на то, что можно было за неделю заработать больше, чем за всю предыдущую жизнь, я не торопился. чаще, чем раз в одну двенадцатую года я в этом веселии не участвовал. мне казалось, что удача - птица тревожная, не надо её приучать к выстрелам. может привыкнуть.
- где? - спросил я, когда зазвонил мой телефон и я снял трубку. от шеи к коленкам проскакало стадо мурашек. мне назвали адрес.
народу в комнате было минимум. те, кому крутить. и всё. так было всегда. так было и сегодня. народу мало, зато камер - пипец. если только в анус тебе не подглядывают. впрочем, в этом меня берут сомнения.
больше камер - интересней картинка. в целом. в целом же нельзя исключить части, которая не против посмотреть как реально сжимается очко перед выстрелом и разжимается после. а кто платит, тот и заказывает похоронный марш. клиент всегда прав!
двух из пришедших я знал. встречались.
- привет, джек, - сказал мне один.
- привет, тайлер, - сказал мне второй.
- привет, ребята, - ответил я им, сел на свой стул и налил себе водки. - надеюсь, что и сегодня до яда не дойдём, правда, серый?
- тебе он тоже не нравится? - отозвался он.
- а кому он может нравится? яд для баб! - высказался второй. я бы написал как его зовут, но забыл. а может и не знал. не помню, если честно.
яд не лишен был интриги, но он имел свой конкретный конец. скорый, но не поезд. ампулы закончились - кто-то умер. яд, согласно правилам, мог был быть предложен одним из участников через час с начала барабана, если никто ещё не захотел умереть.
но через час с ним должны были согласится все. ещё через час – больше половины. а через три часа после начала барабана пистолет должен был быть отложен. начиналось время ведёрка из бургер-кингс, в котором лежали ампулы с бесцветной жидкостью, в одной из которых притаилась вечность.
всё это было сделано ради шоу, ради зрителей, подписчиков. не каждый может просидеть за компьютером несколько часов подряд, а смотреть смерть в записи, согласитесь, волнительно, но не то. ты не соучаствуешь процессу. ты в теме, но проспал. смотри всё в прошлом,
записанец!
говорят, до третьего часа записи пару раз доходило, но не на моей памяти. ведёрка же не было не разу. а когда оно всё же случится, то отказаться будет нельзя. как бы ты на это не смотрел.
правила чётко регламентировали этот процесс. отказ от него лишал тебя взноса и награждал игнором на всю оставшуюся жизнь.
но именно в этот раз фортуна лыбилась всем, без разбора, как накуреная продажная полудура, которую снял на неделю заезжий миллионер. или у чертей, что должны были тащить одну из наших грешных душ в ад, случилась забастовка. или так и нужно было, но
три часа, без трёх минут, пролетели, а никто не умер. подошла моя очередь. я искренне попросил бога, чтобы он даровал мне смерть. пробовать на вкус содержимое ампул я не хотел категорически, пусть даже и не с ядом.
но я остался жив. а скорость стрельбы по собственной голове возросла настолько, что я ещё раз успел стрельнуть в себя. видимо, никто, как и я, в нынешнем барабане не хотел умирать от яда. время было на исходе, когда один из нас всё же убил себя. один из пяти не я.
апгрейд. upgrade - не зря же я всё же учил английский когда-то в школе. это ни к чему. это из параллельной мысли. проехали. дальше.
мы были грустны за него, но рады за себя. и подписчиков. и с удовольствием разошлись по домам.
мне не повезло неделей позже. нельзя всё же было сокращать то, что сокращать было нельзя.
я умер. ну, да туда мне и дорога. одно интересно, кто сейчас подхватит знамя? джек или тайлер? кто из нас умер? не вместе же?
Это было бы не интересно. да и кто бы тогда всё это написал, а?
1
translate.yandex.ru
русский ; английский
тайлер дерден
Tyler Durden
да.
не зря я всё же учил английский когда-то в школе.
14:50
15.05.2016
СЕМНАДЦАТЫЙ
по семнадцатому всё было согласовано - принудительная менанойя
да, больно. ужасно больно, невозможно, как больно, но - надо
во-первых, потому что действительно надо, а во-вторых
потому что всё равно уже всё согласовано и решено
и поворачивать, хоть на пару минут, значит
самому подставиться под комитет
ранней диагностики
понятно, что семнадцатый - это номер
просто номер в порядке чисел
случайно незамеченный комитетом
представитель самой редкой
из известных планетарному разуму
на сегодняшний день
деградационной мутации
а от чувства социальной справедливости
зачатки которого и были обнаружены у семнадцатого
до намеков на предположение - всего два круга
по экватору вселенной
и можно
теоретически конечно, только теоретически
с ничтожнейшей в процентом отношении
стремящимся к нулю
со сверхсветовой скоростью
в мегатонной степени
вероятностью практической возможности
но всё же
всё же можно предположить
что
эта сущность семнадцатого номера
способна будет деградировать
не до обструкции конечно, но до оценочных
а в последующем, возможно, и критических взглядов
на прагматично выверенный
математически доказанный
и философски закреплённый
в догмате оптимальной доктрины
мир
и такие недоличности, вполне обоснованно
должны быть подвергнуты тому
чему должны быть подвергнуты
согласно давно и твёрдо
установленного на вечность
вселеннопорядка
так почему у него что-то кольнуло
на десяти сантиметрах вглубь
за левым соском
когда их с семнадцатым зрачки
соединились своими концами галактики
и почему его а-фактор выдал светло-розовый фон
а следующий, как известно, цвет морской волны
сигнал для обращения в комитет
а вот этого совсем уже не хотелось
эти
пока не отработают по самое не хочу
не отстанут
а вдруг что? и вот уже он - восемнадцатый
с этими мыслями
он и прибыл в блок временной изоляции
семнадцатый лежал
с высунутым наружу языком и синим лицом
его рука сжимала горло
хрипнув последний раз, нумерной закатил глаза
и удавился совсем
дегенерат, что с него взять
теперь его сперва регенерируют
а после
за самовольное оставление жизни
уже лишат её
как положено
по решению регуляционного суда
и это будет в ибанамат раз страшнее
и больнее
и не нужней
никому
ни за чем
это же аксиома. аксиома довлатова - азы азов
только нумерные и забывают про неё
и лишний раз доказывают этим
надо сказать
правильность лишения их имени и памяти о них
в имеющихся у них социальных связях
***
семнадцатый был возвращён к бытию
и отправлен в небытие
а я
взяв билет
на разрушенном карфагенском вокзале
сел на пароход
и прилетел в нью-йорк
я там никогда не был
но знал, что это он – тот самый сан-хосе
после атомной войны
в которой победили гигантские муравьи
встречавшие меня у погребального костра
на чей помост
через погост
я взошел
чтобы стать иконой современности
***
и стал бы
но - проснулся
не надо было, наверное
коньяк с шампанским
"ершом" полировать
а вот "накуривать" "ерша"
не надо было уже точно
категорично, твёрдо, железобетонно
наверное
11:53/11.12.2015
МГНОВЕНИЕ=ВЕЧНОСТЬ
В этом городе, где весело прошли все четыре студенческих его года, он оказался случайно, проездом и ненадолго, а на общажной улице, помнящей его совсем не таким, каким увидела нынче, и сам не заметил как.
Улица воспоминаний помнила его ещё худой шпалой, что сокурсники звали Тимохой, а не этим уставшим, облысевшим, погрузневшим от пережитых лет и погрустневшим по тому же поводу Тимофеем Юрьевичем.
Он осознал себя на лавочке у главного входа в альма-матер, с удивлением оглянулся, не понимая как можно было попасть сюда, если ехал он совсем в другую сторону. Ему надо было в управление, где с нетерпением перебирали копытами решения ряда командировочных вопросов, за каким чёртом он, собственно, и нарисовался в этой точке земного шара.
Но это надо было Тимофею Юрьевичу, дважды разведённому отцу так и не родившихся у него детей, но зато крупному специалисту в своём деле. Дело ждало его в управлении, вместе с парочкой начальничков местного разлива, уже подготовивших для него свои задницы и шеи. И он ехал туда, а Тимоха, вдруг проснувшись от летаргии, перевёл управление тела на подсознательный режим и вот - солидные брюки протирают свежекрашенную скамейку, а глаза с некоторым непониманием, но с большим удовольствием разглядывают хорошо изменившееся за временем настоящее его прошлого.
Это удовольствие и постаралась перебить какая-то очень симпатичная, в любое другое время, но не очень симметричная его мыслям на сейчас, женщина. Она, в отличии от и Тимохи и Тюмофей Юрьича, заметила приклеенную к скамейке предупредиловку: «Осторожно, окнашено!» - на что и указала этим двоим обладателям блаженно прищуренной улыбки обожравшего ворованной сметаной кота.
- Иттит твою налево! - вскочил со скамейки Тимоха. Следом поднялся и Тимофей Юрьевич, с укоризной глядя, как его молодая личность, с её некорректными выкриками и суетливой прыгучестью, диссонирует с телом приличного человека. Надо было брать власть в свои руки, а то этот олух заставит его краснеть за двоих.
Но только он встал за штурвал и уверенно взял его в свои руки, как получил удар, который констатировал пробоину по ватерлинии его спокойствия. Это был голос, вырвавший его, как ураган вырывает дерево, давно и прочно связанное с почвой разветвлённой корневой системой, и унёс из будничного сегодня в счастливое вчера. ЕЁ голос.
- Тима? - спросил этот голос. Голос дрогнул, женщина склонила голову чуть набок и в упор посмотрела на него, не веря своим глазам. Глаза били по нему прямой наводкой. И он тонул, приложив ладонь к козырьку капитанской фуражки. Безнадёжно. Безвозвратно. Как всегда. Тогда. Давно.
- Таня? - глупый вопрос. Это была она. Без сомнений. Девушка, которую он любил. Девушка, которая любила его. Любовь, которую он потерял. Любовь, до высот которой он больше ни с кем никогда не поднялся. Он стала другой, налилась соком зрелости, обрела плавность движений и сменила причёску. Но глаза! Глаза были те же:
"Не смотри - утонешь!"
И он тонул, хватая ртом воздух, но не отводя глаз. И она спасла его. Подошла, обняла и уткнулась лбом в его плечо, перебирая его имя, почти забытое им самим, как бусинки того жемчужного ожерелья, что он подарил ей когда-то не в этой жизни:
- Тима, Тимка, - шептала Таня беззвучно. Но он её слышал. Ушам тут работы не было, но было сердце, трепетавшее в его груди красным стягом на сильном ветру. Зачем ещё нужно сердце, как не для того, чтобы слышать любимых?
- Таня, Танечка, Танюша, - шептало оно в ответ. И Таня тоже всё слышала.
Татьяна Ивановна, серьёзная женщина в строгом костюме, в груди которой и билось это нежное девичье сердце, прикурив тонкую сигаретку с ментоловым вкусом, нервно курила в сторонке. Сегодня был не её день. Сегодня практичность, рассудительность, уравновешенность взяли отпуск и помахав билетами свалили на неопределённое время неведомо куда. И умные вопросы про то, что будет дальше, задавать было некому.
Потому что, потом - было не важно. А важно было только лишь сейчас - миг, который превращает будущее в прошлое, тот, который точно знает всё. И нет никакого завтра, вчера, сегодня, а есть только сейчас и всегда, пока глаза в глаза, пока рука в руке, пока сердце к сердцу.
14:26/01.09.2018
ОСТАНОВКА "ВОСТОК"
Сергей Иванович, сидел на кухонном подоконнике, смотрел на дождь, курил и грустил.
Поводы были солидные, достойные переживания, как герои награды. А кухонька, наоборот, была маленькая, переделанная из коридорчика, в котором раньше, давным-давно, было место только для вешалки на пять шапок с пальто и тремя крючками для зонтиков, и пуфика, на котором обувь кто обувал, а кто наоборот. Да, ещё зеркало было, почти в рост. Но тех времён Сергей Иванович не застал. Он тогда не жил в этом доме. Он тогда вообще не жил. Не было его тогда, позже он родился. А за время от вешалки до его переезда, геометрию старого дома перекроили, из большой квартиры сделали несколько маленьких. Спасибо, что отдельных, не коммунальных. Ему достался старый коридор, частью которого, стала уборная, а другой частью, с окном, стала кухня-прихожая. Но это было только приданным. Приданным к комнате, главному богатству этого помещения. Комната была большая, в два окан и с высокими потолками. Если встать на подоконник, то до полукружного верха окна можно было достать, только вытянув руки вверх. А до потолка и со стремянки не каждый ростом вышел дотянуться.
Сигарета стлела, кофе остыл, Костомаров встал и пошёл одеваться. Несколькими минутами позже он вышел в подъезд, прошёл по каменным ступеням, чуть касаясь пальцами отполированного прошедшими десятилетиями дерева перил, что венчали чугунный узор, замазанный похабным кричаще-зелёным цветом. Как легко испоганить красоту. Массивные двойные деревянные двери выпустили его на божий свет. Свет был сер и скучен, в воздухе висела дождливая взвесь. Пройдя по деревянному тротуару до калитки, выкрашенной вместе с забором во всю в ту же перильную краску, он оглянулся на окно кухни: сюда он больше не вернётся.
Неспешным шагом Сергей Иванович дошёл до вокзала, сел на первый попавшийся троллейбус, благо это был именно тот маршрут, что был нужен, и поехал куда фары глядят этого лупоглазо-рогатого транспортного средства современности.
Троллейбус был почти пуст, но он не стал садится, а расплатившись с кондуктором, встал на площадке у прохода, держась за поручень. Костомаров смотрел в окно и ни о чём не думал. Думать о том, что есть, о том, о чём имело смысл сейчас думать, не хотелось. А о чём хотелось подумать, помечтать - не думалось. Вот так он и проехал несколько остановок тупо глядя в окно. А потом появилось оно — пьяное в хлам животное, взглядом своих кроличьих глаз отдалённо лишь смутно напоминающее человека.
Существо грубо и сильно толкнуло Сергея Ивановича, благо выпитого с лихвой хватало на грубость, а силой не обидела природа. Толкнуло, прорычало что-то невразумительно-матерное и сделав ещё пару шагов, рухнуло на сидение.
Костомаров посмотрел на это божье творение и сказал:
- Вы должны извиниться.
Пьяный харкнул на пол и зло ощерившись процедил сквозь зубы:
- А по зубалу не хочешь? - перевёл взгляд за спину Сергея Ивановича и сказал туда: - Даже не дёргайся, а то тоже получишь. Нет у меня для тебя ничего.
Костомаров понял, что речь ему за спину предназначалась для кондуктора, мужика неопределённого возраста, чем-то похожим на самого Сергея Ивановича: фигурой, потухшими глазами, неуловимыми чертами лица, говорящими о том, что он скорее будет уговаривать, чем драться, даже получив под жопу или вытерев платком харчок со своего лица. И Костомаров был таким. Но не сегодня. Сегодня он был другим. Так уж вышло, так уж получилось, дожилось, дотерпелось, лопнуло.
- Вам следует извиниться, - повторил он громиле.
Тот нехотя встал, сделал два шага и так же спокойно дал Костомарову в морду. И снова сел на место. Он не ругался и не добивал лежащего на полу. Он был выше этого. Это чмо на полу недостойно, чтобы им заниматься всерьёз. Поставить на место и хватит с него. И точно - хватило. Сергей Иванович даже не встал, отказался от помощи подошедшего кондуктора, и продолжал полулежать, оперевшись на локоть руки. Сплюнул кровь, и вытерев губы, минутой позже он, вдруг, удивил слух пьяного пассажира набором слов, что составил в предложение, посыпал нажимом и направил в адрес своего обидчика:
- Вы должны извиниться.
На этом месте случилась остановка. Как оказалось, это была именно та остановка, что была нужна безбилетнику. Тот встал, и не удостоив Костомарова даже пинком в ответ, вышел.
И дальше, в принципе, было бы не о чем рассказывать. Три-пять других пассажиров, что были в салоне, продолжали делать вид, что их тут нет, что прекрасные пейзажи за окном полностью поглотили их, кондуктор с сочувствием и пониманием смотрел на Костомарова, Костомаров лежал, чувствуя себя говном. И понимал, что это так и есть.
Это понимание было хуже всего. Это понимание и толкнуло его стащить, по случаю, у знакомого пистолет. Тот похвастался, что нашёл его прямо под ногами, когда шёл с работы, и решил оставить себе, на всякий случай. А Сергей Иванович, через пару раз на третий придя к тому в гости, взял да и стащил его.
И теперь пистолет, который на самом деле был револьвером, револьвером системы Нагана, лежал у него в кармане, а все ячейчи револьверного барабана были полны. Нет, одного патрона не хватало. Знакомый сказал, что проверил револьвер на работоспособность. Испытания показали, что работать тот способен. И теперь, видать, пришла пора.
Поработать он должен был позже, в роще, куда и ехал Сергей Иванович, чтобы на берегу реки, на любимом месте и остановить бег уставшей от движения сердечной своей мышцЫ. А тут передумал. Во-первых, он ясно осознал, что у него не хватит духу выстрелить себе ни в сердце, ни в голову, а во-вторых... Да, ему ужасно захотелось сделать мир чище. Уменьшить численность мерзости на земле хотя бы на одну тварь. Где-то на заднем плане сознания маячила мысль, что дело не в твари, а в нём самом, но он решил, что с него станет уже умных рассуждений и поднявшись с пола, вышел вслед будущему покойнику.
Тот ушел недалеко. Не успел. Пока искал сигареты, зажигалку, пока прикуривал, тут и подоспели две пули в затылок. Хлоп. Хлоп. И его больше нет. А он об этом и не знает, потому что был пьян настолько, что по земле ходило лишь его тело, в то время как разум крепко спал, уступив место на троне этому скотскому, грязному, мерзкому, что обычно сидит на цепи его подсознания, за высокой стеной и крепким забором, но всегда выбирается наружу, когда мозги тонут в алкоголе. Теперь тонуть нечему. Мозгов не было. Расшлёпались по асфальту.
От вида мёртвого тела Костомарову стало плохо. Он никогда не видел мёртвых, в таком виде. В кино если только. Но там это было не по-настоящему, и не он их убил. А тут он, и всамдель. Ноги подкосились, и Сергей Иванович не упал только потому, что под жопой оказалась ступенька троллейбуса. Он сидел на ней, свесив руки с колен, и ждал, что будет дальше.
А дальше ничего не случалось. Сейчас, по крайней мере. Тех, кого как бы тут не было, не стало реально. Тихо рассосались в окружающем пространстве. С ними убёг и водитель, бросив штурвал своего рогатого корабля и его команду на произвол судьбы. Ненастоящий он был капитан.
И прохожих не было.
Рядом подсел кондуктор. Только выше на ступеньку. Помолчали. Кондуктор курил, Костомаров нет. Он с пятого класса не курил. Как тогда веник с пацанами за школой покурил, так больше и не курил. Об этом он и начал рассказывать продавателю редких счастливых билетов. Кстати, Сергею Ивановичу он продал счастливый. Но тот этого не знал. Поэтому желание не загадал и билет не съел. А сделал бы так, может что и не так бы пошло. Вдруг бы весело, с песней и в другую от беды сторону. Может даже и взаправду туда где свет, туда где счастье.
Он начал исповедь со школьного двора, и пошёл и пошёл. А кондуктор, забрав из его безвольных пальцев пистолет, который револьвер, сел на место, и больше не мешал ему; слушал молча, не перебивал, прикуривал от предыдущей следующую, и кивал в такт рассказа. Не считая деталей это была и его жизнь. Поменяй декорации, имена персонажей и - ву а ля! Словно в зеркало смотрел кондуктор, внутрь себя, через этого горемыку.
- И не его же я хотел убить. Себя. Но понял, что не смогу, что струшу. А ещё понял, что его - смогу. Теперь пойду в тюрьму. И всё будет ещё хуже, чем есть. А ещё час назад казалось, что хуже быть не может. Может. Надо только пробить уровень поддержки, и сразу видно, что дальше есть ещё куда. Знаете как...
Он не договорил, он умер. Кондуктор выстрелил в зеркало. Зеркало рассыпалось осколками, обнажив реальность. В этой реальности к двум трупам у ног кондуктора бежали десять лычек и четыре звёздочки на плечах трёх фигур в форме. В руках у них были пистолеты. На этот раз не пистолеты, которые револьверы, а просто пистолеты, системы Макарова - орудия убийства, штатные для органов внутренних дел.
Они были вовремя. Если бы им вздумалось опоздать на немного, то кондуктор мог остыть, испугаться и не сделать того, что сделал сейчас - встал и поднял руку с револьвером в сторону бегущих. Он не собирался стрелять, но знал, надеялся, что они - будут. И те не подвели, открыли огонь. На остановке стало на одно мёртвое тело больше.
Три трупа, ещё не остывших от того времени, когда были людьми, с прошлым, которое подвергнется не слишком тщательному анализу молодой, но уже безразличной к чужому горю девушки - дежурного следователя, с труповозным настоящим и абсолютно бесперспективным будущим - морг, могила, здравствуй ад.
11:00
04.09.2018
КИВИВАВЕРА
А дома нет, он простудился и умер. И пошёл я бродягой по свету...
14:00
***
- Бред какой-то. Неправда. Кто сказал тебе эту ерунду?
- Ты.
- Врёт этот Ты, всё врёт. Не верь ему...
14:16
***
Да и был ли дом? Стены были, и потолок был, и пол; окна, двери, лампочка под абажуром, кот, жена, соседи - всё было. А дома - нет. И вот тот, кого не было, ещё и умер.
14:50
***
Всё хорошее во мне - это ты. Только тебя нет(c)...
***
Ты ни в чём не виновата. И никто ни в чём не виноват. И не я. Да, больше всего похоже на то, что виноват я. Но я не могу быть виноватым. Потому что виноват тот, когда не я, ты же знаешь...
15:56
***
С деньгами я могу быть любым, без денег - только собой. Тенью возможностей. Скучно, голо, серо. Вот такой я царь-горы.
17:49
***
Люблю - не люблю, какая разница? Она мне жена, вот что важно. И детей надо в любви ростить, кто же спорит? И никто у них эту любовь не отбирает. Семья - это первое. Вот как у меня не так станет, тогда и ей свобода: любись хоть с кем. Тогда каждый по себе, а дети - крайние. Но так не будет. Я с себя ярма не снимаю, но и ей не дам.
18:41
***
Я стал некрасив. И раньше не блистал, но люди что-то находили во мне. Вернее, женщины. Теперь и эти потеряли. А те, что ещё чего видят, так через любовь если. А (к) любви какая вера? У неё любой Фюнес - Делон.
19:04
***
Вот у французов «Qui vivra, verra» - кто будет жить, увидит. А у нас? То-то. Верить надо, и *всё будет хорошо. Со временем. А с нами - как получится*.
23:01
26.04.19
***
Она мне снится. Часто в последнее время. Приходит, ласково улыбается, ложится рядом и смотрит мне в глаза. Но каким бы ни было продолжение конец сна один - она меня бросает. Но она и так меня бросила. Давно уже. А недавно ещё раз. Что, Бог Троицу любит?
7:53
***
А меня поздравили с пасхой. В семь утра. И вам, блин, Христос воскресе! Какой там следующий праздник? Надо напоминалку поставить, чтобы не забыть людей поздравить первым, часиков на шесть - пусть тоже порадуюца.
7:55
27.04.19
***
Накануне закончил читать «Дженни Герхард» Каупервуда. Тьфу, пропасть - Драйзера. Закавычил три мысли. Всунуть мне их некуда было, чтобы не потерять, когда забуду, поэтому вот:
Бывают такие редкие, особенные натуры, которые приходят в этот мир, не ведая зачем, и уходят из жизни, так ничего и не поняв.
Как страшно, когда люди становятся враждебны тебе. Как важно, чтобы их мнение и их расположение были на твоей стороне.
Он ушёл, сознавая, что ему хочется одного - остаться.
ДОРОГА ТЕБЯ НАЙДЁТ
Вы, конечно же, не знаете, что такое нет денег совсем! Это когда денег нет совсем. Как пирожков в голодомор. Занять не у кого, кредитная карточка пуста. Жрать хочется больше, чем еbаться. И друзья оказались не друзья. Хорошо хоть, что враги не подвели. Никаких сочувственных взглядов. Он вражился исключительно с отъявленными сволотами. И эти изображать ничего не стали. Откровенно склабились.
Уйдя с работы, громко хлопнув дверью, он имел в запасе два предложения. Но до сдачи трудовой в отдел кадров дело ни по одному из них не дошло. Застряли на стадии проверок, обговоров и прочих "а позвоните мне на следующей недельке" - бывшие шефы подсуетились, не иначе. Бизнес, есть бизнес - ничего личного, но нужно держать реноме.
И Татка заявила вдруг: нам надо пожить немного раздельно. Немного раздельно - это ваще как? Как немного беременна? Но объясняться она поленилась, перевела все его деньги к себе и больше на связь не выходила. Не в полицию же идти, в самом деле. А потому что нех все яйца держать в одной корзине. Сам дурак.
Про друзей, так называемых, просто помолчим. Постоим, помолчим. До дна. Не чокаясь. Хорошая была дружба. Крепкая. Мужская. Настоящая. Земля пухом, в общем.
По знакомым побираться не пошёл. Постыдился. Но больше, чем от стыда его душа корябалась о боязнь отказа. Этих всяких "старик, извини, тыща в кармане на всё про всё". И взгляд сочувственный, в печень заточкой, мол, всё понимаю, но и ты меня пойми.
Одним словом, не думал, не гадал, а ко вчера закончилась последняя греча. Трындец. Так не бывает, но, как видно, случается. Одно к одному. Была даже мысль крамольная, сходить к "магнитовской" мусорке. Не рыться в баке, нет. Но к выносу подойти, как это делали другие разные, он видел. Покопаться в просрочке, с тележки. Не пошёл, но мысль-то была.
Позор!
Вот это и называется - денег нет совсем.
Одна радость - жильё пока было. Ещё две недели квартира была в его распоряжении. Что дальше, к маме в Саратов? Нужен он ей, как собаке пятая нога. Там другая семья. Он - отрезанный ломоть.
Да и не хотелось. Верилось в лучшее. А как оно будет на самом деле, знает только бог, но тот уже несколько дней не подходил к телефону. Испытывал? Наказывал? Или стыдно было?
Интересно, а как в таких ситуациях ведут себя другие все, которые "а как люди живут"? Вот именно, как? Вся прежняя жизнь шла у него без рывков, плавно перетекая из одного в другое. И надо же было ему взбрыкнуть. Все могут, а ты, значит, особенный у нас, да? Гонор решил он показать. "Я" своё выгулять.
В сложившихся обстоятельствах он оказался не боец. Да и был ли? - тот ещё вопрос. Как вообще он умудрился докатиться до подобного? Три месяца, не изменяя своим привычкам, он доедал и допивал, что оставалось, включая кредитку. А манны с небес не случилось и всё само собой не утряслось - удивительно, но факт.
Оставалось искать работу с проживанием и питанием. Других идей не было. Он, вчера, прозвонил несколько подобных объявлений и выяснил, что - да, его ждут хоть прямо сейчас, с вещами и документами.
И тут он получил новый пинок под кокушки. Документов не было. А вот так! Коробочка была, но в ней ничего не было. Вообще. Это была торпеда под ватерлинию. Зая? Может быть, но зачем, за что? Если ей показалась эта пакость вишенкой на торт - то сюрприз удался. Для очистки совести он перевернул дом вверх дном. Ничего. Под ванну что не заглянул. Где там, в тазике документам быть?
Вот так, жил, считал себя человеком, а оказался куском пустой породы. Разгильдяем, недотёпой, бесхребетчиной. Оставалось уповать на чудо. Какие тут ещё варианты, накидывайте!
Он совсем уже было собрался звонить маме, но и здесь был облом. Пакет на телефоне кончился прямо сегодня. Ни звонков, ни интернета. Обложили. Пора было выбрасывать белый флаг, но данные обстоятельства пленных не брали. Кровожадины. Что ж, Виктор Алексеевич, ладонь к козырьку, в капитанском приветствии, и идём ко дну! Приплыли.
Он оделся, обулся и пошёл куда глаза глядят. Ножками, ножками. Машина продана после аварии ещё февралём, карточка на метро полна нулями. Хорошо, что лето. Сунул руки в карманы и шлёпай, босота!
Но куда? Зачем? А никуда. Низачем. Улицей. Dawn. Навстречу неизвестности. Будущее перестало существовать. Растворилось. Рассосалось. Захлебнулось настоящим до полной неопределённости. Главное, не думать, а то кушать хочется.
И тут он не скользнул, а прямо таки упёрся взглядом в вывеску. "Бар последней надежды". Витя усмехнулся, моё. Зайти-нет? Может нальют, "пока не началось"? Сто грамм было бы очень кстати. За упокой.
Он зашёл.
В баре было тихо и пусто. Стойка, четыре столика, застеленных уютными скатертями, цветочки в вазочках. Окна большие, под потолок, но улицы не слыхать. Прохладно. За стойкой бармен. Кругом мальчики и девочки стаканы протирают, а тут - мужик. С бородой. Толстый. Лет под пятьдесят. Добродушный. С виду. В безворотке и жилетке. Как с прошлого века. Позапрошлого.
- Чем могу? - спросил он, вешая в пазл бокал ножкой вверх. Теперь все зубы были на месте.
- Нальёте, пока не началось? - улыбнулся Витя.
- Нальём, - пожал плечами мужик, - чего не налить.
- Только у меня денег нет, - уточнил Витя. Вдруг мужик анекдота не знает. Анекдот был бородат, как и бармен, но чего только не бывает в этом мире? Всё бывает. Теперь он это знал точно, без запятых.
- Понятно дело. - Бармен опять пожал плечами. Зябко ему, что ли? - К нам другие и не заходят в первый раз.
Он поставил на стойку стопку и налил водки. Витя перепробовал спиртного, в своей "до того" жизни, на любой вкус и кошелёк. В пределах разумного. Про кошелёк, если. А так - разно случалось. И прилично, и в уматень. Деньги есть, чего не пробовать?
И виски американских и кальвадосов, рекламируемых ремарком, и коньяков марочных, и шампанских вин французских, и не шампанских, и не французских, и пива сортов не счесть. Настоек там, коктейлей и прочего всего другого. Но понял, что лучше водки может быть только та же водка, но холодная.
И лучше не с лимоном, а с огурчиком. Хрустящим. Или с грибочками, или с селёдочкой. С капусточкой ещё нравилось. По нашему, короче. Наш был Витя человек. Корнями наш. Истоками. Душой. Да кому я рассказываю, сами читали. Емеля, лапти под лавкой, дай ему щука кольцо! Какими галстуками не повязывайся.
Он выпил. Закусил. Капустой. Квашеной. Хрустящей. С клюквой. Бармен налил снова. Витя выпил, закусил и, наконец, сел. После третьей, борода всё убрал. И поставил перед ним стакан в подстаканнике. А в стакане - чай. Со смородиной. Из пузатого ведёрного самовара заварил. К чаю были поданы варенье, печенюшки и пастила.
Ляпота.
За чаем и поведал ему Витя о делах своих скорбных. Бармен слушал, кивал, не перебивал. Его, кстати, Лукой Фаддеичем звали. Как имя было, о том лишь церковная книга знает. Сам Лука Фаддеич не стал уточнять. А потому что не всех зовут по имени. Выслушав, сказал:
- Мне сменщик нужен. Пойдёшь?
- Я не умею.
- Не велика наука. Покажу, расскажу. Тут всё просто.
- А что без документов?
- Было бы желание людям помогать.
- Чем? - удивился Витя.
- По-разному бывает. Кому что. Кого послушать только, а кому и подсобить. Последняя надежда - одно слово. С него и стоим. Со слова. Доброе слово - первое дело. Согласен?
- Я, честно говоря, запутался малость. Что доброе слово - первое дело, тут я согласен. Получится-нет, жизнь покажет. А чем помочь-то мы можем? - Сказав это "мы", он уже причислил себя к этому месту. И рад был, что всё так удачно складывается, но потерян. Странное место. Не страшное, но странное.
- Ничего тут странного нет, - словно прочитав из-за спины его смс-ку, ответил Лука Фаддеич, привычно пожав плечами, - но необычного, по-первой, много. Наудивляешься. Вон, глянь.
Борода показал куда-то за спину Вити. Витя обернулся. И ухи поел. Скажем так, чтобы не материться. Не было уютного кафе, в которое он зашел. А был большой зал с множеством столов. Зеркала, фарфор. Люди. Много. Мужчины в костюмах и шляпах, как из ганстерских фильмов, женщины в вечерних платьях и драгоценностях.
Витя обалдело повернулся обратно к бармену. А тот уже был побрит, волосы на голове смазаны и уложены. А в глазах плясал смех. Румбу? Или что там тогда танцевали - твист, нет?
И где там, где тогда? Что за метаморфозы!
На стул рядом с Виктором сел парень, годов тридцати и заговорил по-английски:
- Фред, плесни мне чего-нибудь. - И Витя его понял, хотя ни бумбума не знал на шекспировском. А Лука-Фред кивнул и налил.
- Где мы? - прошептал Витя, упав грудью на стойку, чтобы быть ближе к бармену, - что происходит?
На английском сказал. Без акцента. И сам был в костюме.
- В Нью-Йорке, - пожал тот плечами.
- Как так?
- Да никак. Где мы нужны, там и открыты. Надежда, она ни национальности, ни прописки не имеет. Особенно последняя. Хочешь, пойди, погуляй. Нью-Йорк тридцатых интересен.
Витя закрыл глаза и потряс головой, а когда открыл, то лучше бы не делал этого. Пришлось слазить со стула, искать челюсть. Выпала. А ведь не вставная. Это был открытый бар на каком-то побережье. Не то латинском, не то испанском. Или португальском. Он их не сильно различал.
У Фреда были усы и он был Хулио. Сам Витя был в широких рыбацких штанах и жилетке на голое тело. Он цветисто выругался на неизвестном языке. А к ним шла грустная женщина с цветком в волосах и красном платье. Красивая, что челюсть опять полезла из уключин. Но, оказалось, что она шла мимо. На конце барной стойки её ждал Родриго. Под стать ей. Они зашептались, а Виктор услышал Хулио:
- Работать будем по неделе. Выходные проводи, где хочешь. Дорога назад сама тебя найдёт. Пей, сколько влезет. Но, думаю, не захочешь. За стойкой не пьянеешь. Вкус есть, эффекта нет. И не смотри ты на меня такими глазами. Это всё иллюзия. Каждый видит, что хочет. Привыкнешь. Я, например, почти всегда в прошлом веке. Двадцатые, тридцатые. Париж, Монмартр. Люблю, грешным делом, богему той поры, что у нас собирается. Сплошь гении, плюнуть некуда. Мне с ними комфортно. Напутешествовался уже.
- Ущипни меня, - попросил Витя. - Голова кругом.
- Это с непривычки. Ты иди домой пока. Соберись, подумай. Там документы твои под ванной. В тазике. Сам по пьяни засунул, и забыл. Спросил бы, на хрена, но ты же не ответишь. От кого прятал, каких чертей путал? Или они тебя, а? А как надумаешь, если надумаешь, возвращайся. Я буду рад.
- А можно не возвращаться?
- Конечно, - провёл Лука Фаддеич ладонью по бороде, - Твоё право, твой выбор, тебе и решать. Кому за тебя решать, как не тебе?
- Не, я в смысле, можно домой не возвращаться? Не надо мне думать. О чём? Ищи дураков! Просто боюсь, что вернусь туда, а обратно заплутаю. Или ещё чё. В общем, не хочу я уходить.
- Не бойся. Говорю же, дорога сама тебя найдёт. Но если не хочешь, тогда сегодня и начинай. А я пойду отдыхать.
- А как, что?
- Да никак. Становись за стойку. Руки всё знают. Не подведут. Удачи. - Он надел сюртук, шляпу и вышел. В Париж.
Эмиль проводил его взглядом, встал на вахту и улыбнулся. Что чудеса случаются, он верил. Но про других. На себя не мерил. И зря. Без веры в чудо у жизни совсем не тот вкус.
7:46
22.06.19
У ВАС ЕСТЬ РЕВОЛЬВЕР?
Я лежал в одноместном персональном блоке на шесть коек. Выбрал, естественно, у окна. Но в окно выглянул лишь раз. Вид был так себе - второй корпус. Лежал один. То ли люди болеть перестали, то ли ещё чего, но соседей ни когда заселялся, ни во время моего обследования у меня не случилось.
Впрочем, моё вынужденное одиночество меня не удручало. Помню, читал: «человек, которому наедине с собой скучно, не имеет права называться человеком, значит, такой человек пуст и ничтожен и не такому дано вещее имя сосуда божьего... в известном смысле одиночество - гигиена души». А уж когда в твоих руках смартфон и безлимитный интернет, скучать можно только по сексу. И то - взаимному.
Близился вечер. Я смотрел «Московские сумерки» и думал о будущем, есть ли оно у меня? Подозрения были на разное, но ни на чём конкретном доктора остановится не могли. Это обследование должно было быть знаковым. Иван Сергеевич был человеком молодым, но фигурой, в своём деле, почти монументальной. Гений, можно сказать.
И как только я подумал о нём, так он тут же и материализовался. Время было неурочное. Воскресенье. В выходные докторов в больнице было не найти. Но этому больница - дом родной. Он был весел и непринуждён. Подошёл, поздоровался за руку и лёг на соседнюю койку. Закинув руки под затылок и скрестив ноги, сказал:
- Пришли анализы. Всё плохо. У вас есть незаконченные дела? - Я отложил кино на подоконник и поглядел на него:
- А у кого их нет?
- У меня, - улыбнулся он, - я живу по правилу последнего дня. На завтра ничего не откладываю. Насмотрелся тут.
От него несло ночным клубом, хорошим, дорогим коньяком и любвеобильной чаровницей, не дававшей спать до утра. А чем пах я, завтрашним похоронами? Перед глазами встала картинка. Она была такой отчётливой, будто завтра было вчера. Воспоминания были настолько полными, ясными и цельными, как бутылка водки, которую подбросили высоко над асфальтом, и забыли поймать.
- Так что, у меня всё плохо?
- Не совсем. До совсем у вас месяц, а то и все три. Можно успеть добрать всё, с чем не торопился и попросить прощения у всех... Ну, вы поняли.
- А потом?
- А потом вы умрёте. Умирать будете под наркотиками, чтобы сбавить боль. Но больно будет всё равно. Я бы на вашем месте покончил с этим раньше. У меня есть револьвер. Могу презентовать. Или таблы. Две горсти и глубокий сон без пробуждения вам гарантирован.
- Мда, невесёлые перспективы.
- Это да. А деньги у вас есть? Ну, чтобы было о чём вспомнить на сковородке?
- Нет, не скопил как-то. Так, по мелочи. Машина и кое-что на карточке. Забухать хватит, но чтобы по полной, такого нет.
- Жаль. В любом случае, выбор за вами. Можете тут ждать костлявую, можете дома. А как подъедет, накачаем вас обезболивающими, и будем прощаться.
- И что, никакого выхода?
- Ну как вам сказать. Я уже говорил, что у меня есть револьвер. Так, по случаю достался. А ещё есть любовница, жена главного. Бабёнка из средних. Под пиво. Но я её трахаю, чтобы самолюбие потешить, поулыбаться, глядя на ветвистые рога ненавистного мне Вадим Палыча.
- Чем он вас так?
- Об этом долго. Главное, что он весь свой капитал дома хранит. В сейфе замаскированном. Всё, наворованное непосильным трудом. Он же с виду аскет. Квартирка служебная, на работу автобусом. В политику собрался. Типа, врач-бессеребренник. Может прокатить.
- И много там?
- Вам, за то время, что осталось, не прогулять. Даже если будете обедать в Париже, а ужинать в Буэнос-Айресе.
- Не слабо.
- А то!
- И какова моя доля?
- Всё. Мне ничего не нужно. Но если захотите поделится, я дам вам номер карточки одной девушки. Я виноват перед ней. Она меня любила, а я над ней посмеялся. Она решила отравиться, уксусом. Дура. Теперь инвалид и мой вечный грех. Ну что, таблы, револьвер или этого разговора никогда не было?
- А ключи украсть не лучше? Тихо зашёл, взял и ушёл.
- Не получится. У него помимо замков, ещё сигнализация. А сейф открывается по отпечатку. Поэтому, только налёт.
- Я согласен.
- С чем вы согласны? - спросил Иван Сергеевич, заходя в палату. Я посмотрел на него и вернулся взглядом к последнему разговору. Но кровать была пуста и не смята. Одеяло перевязано простынёй, подушка, снежным пиком, смотрит в потолок неба.
Иван Сергеевич подошёл, поздоровался со мой за руку и сел туда, где до этого лежал. Кто лежал, что за игры разума?
- Я хотел бы с вами поговорить, - сказал доктор, траурно-смущённо заглянув мне в глаза. Я всё понял. Можно было не продолжать. Но один вопрос оставался для меня открытым. И я его задал, посмотрев в упор на молодого светилу:
- У вас револьвер есть?
14:27
17.06.19
СТАРШИЙ ЭВИЛ, МЛАДШИЙ ЭВИЛ
Фред Эвил, звучавший как Evil в оригинальном написании, сидел в уютном кресле готического зала с рогами над камином. Отблески последнего играли в бокале кровавым закатом. Старый чёртендевил АД редко позволял себе роздых, работы было валом, но сегодня был особенный день. Его сын, Мэнсон, закончил высшую школу преисподни, и получил копыта нечистьнанта - такой повод стоил того, чтобы немного расслабиться и выпить за сына бокальчик крови христовой.
Глядя по облаку видения старую документальную ленту "Смерть Спасителя. Взгляд из-под креста", его любимый фильм, не "основано на реальных событиях", а реальные кадры кинохроники, под музыку Вагнера, дымя любимой сигарой, со вкусом ладана, Эвил ждал своего отпрыска. Тот должен был быть вот-вот. И будет. Он пунктуален, как отец.
До обещанного времени оставались минуты. Как раз, чтобы досмотреть, допить, докурить, сесть за массивный мраморный стол с полированной столешницей из красного дерева, и сделать "рабочий вид". Нечего Мэнсону видеть радость за него в глазах отца. Ещё примет за признание успехов. Самомнение и так било в молодом офицере через край. Впрочем, это было семейное.
С боем курантов вошёл адъютант и доложил о сыне.
- Проси, - сказал Фред Эвил, и принялся просматривать бумаги. Когда тот вошёл, встал навстречу. На Мэнсона, с тяжёлого, словно вырезанного из обожжённой кости, лица смотрели холодные серые глаза. Ни тени недавних чувств. Отец рукой указал на столик у камина. Они сели.
- Как добрался?
- Спасибо, хорошо.
Голос старшего Эвила был безразличен, сын отвечал в тон.
- Тебя можно поздравить?
- Да, отец. Думаю, можно. Меня взяли в штат объединённого комитета начальников штабов.
- За что такая честь?
- Мне кажется, ты знаешь.
- Когда кажется - креститься надо.
- Я не крещён.
Отрезок рта старшего Бузе немного растянулся. Это означало улыбку. Сын ответил тем же. Вот и посмеялись.
- Выпьешь чего-нибудь?
- Нет, спасибо. Я ненадолго. Меня ждут в главном офисе. На семь назначено моё представление по поводу назначения. У самого. Он высоко оценил мою работу, хочет познакомиться лично.
- Я что-то слышал, но не было времени ознакомиться. О чём там?
Всё он читал. И работу и рецензии. И сделал пометки на пару авторов особо негативных комментариев. Пойдут работать в поля: на землю или к топке. Пусть там разглагольствуют, раз не хватило мозгов понять на кого лают, сявки. Надо же кому-то и с грешным народом работать. Таким моронам там самое место! Но Мэнсону это знать необязательно. Из тех же воспитательных соображений.
- Рабата называется "Церковь не место для Бога". Она заняла первое место среди работ выпуска. И стала третьей за столетие.
- Что не дало, однако, тебе и выпуститься первым.
- Да, я - седьмой. Сказались грехи первых курсов.
- Причины не важны. Важно, что ты - седьмой. Это останется в архиве.
- И моя работа.
- Будем надеяться. Так о чём она?
- Я брал воцерковлённых товарищей и кому через врачей, кому через приговор, кому через видения, кому ещё как объявлял о том, что у них остался на земле последний день. И давал денег. С горкой.
- И?
- И не один, практически, за очень редким исключением, не пошёл к своему богу. Молиться там, причащаться. Все пошли улаживать свои мирские дела. Вплоть до кабаков и притонов. Представляешь?
- Вполне. Это признанный факт.
- Но никто до меня не сделал практических изысканий и теоретических выкладок на их основе. Факт был, а цифр нет.
- Один делает открытие. Другой получает патент. Не велика заслуга.
- В Комитете так не посчитали.
Видно было что Мэнсон расстроился. Не такого разговора он ждал. На фанфары он и не надеялся, понятно, но и на подобное пренебрежение не рассчитывал. Однако, показ своих чувств - это ошибка. Даже перед собственным родителем. Хорошо, что отец не преподаватель - оценок не выставит, балл не снизит. Он даже акцента на этом не сделал. Время сделает. И порывы молодости сменит маска опыта. Всему свой срок.
Фред Эвил посмотрел на часы - это означало конец аудиенции. Он на полвздоха опередил сына в его желании откланяться первым, не быть попрошенным на выход. Не ты уходишь, а я с тобой прощаюсь. Что поделаешь, служба. Ты теперь не просто Мэнсон Эвил, сын Фреда Эвила. Ты теперь нечистьнант Мэнсон Эвил, офицер вечной ночи. Должен понимать. Вот так, сынок, свободен. Шагом арш!
И всё же он не удержался, протянул-таки сыну руку на прощание. Докатился. Выдал себя. То-то у Мэнсона глаза округлились. Дойдёт до обнимашек, подумал старший Эвил, придётся подавать рапорт. С чувствами на службе не место. Не институт благородных девиц. И будет в отставке внуков нянчить. Там и слезу пустить не грех. Внуки не дети, их можно не воспитывать, это дело родительское, их можно просто любить.
16:52
10.07.19
кАЖДЫЙ САМ ПЛАТИТ ЗА СВОЙ ОРГАЗМ
Представьте себе мужика тридцати лет, стройного, чернявого, загорелого, с глубоким, проникновенным взглядом синих глаз. Представили? А теперь добавьте к этому красное коктейльное платье на бретельках, нитку жемчуга на шее, шпильки и клатч. Упс. Именно таким Стронг вошёл сегодня утром в офис. А потому что не фиг было быть так уверенным в каре. Энн прекрасно разыграла блеф. И теперь от души смеялась, разглядывая округлившиеся глаза и раскрытые рты случайных зрителей, ставших невольными свидетелями этого шоу.
13:29
***
- Я хочу тебя ужасно, адски! Прошу тебя, умоляю: давай встретимся! - это было пошло, лживо, наигранно, но почему-то приятно.
13:31
***
- А в женщине женщины может и не быть. Никого не быть, ничего. Снаружи - еbи не хочу, а внутри глухо как в танке.
- А с мужиками так быть не может?
- Нет, не может. Кто-то в нём есть однозначно. Не мужчина, так скотина. Не скотина, так мурло. Или другое какое нечто, другой какой некто. Танк же едет, стреляет - значит, кто-то там есть.
16:38
- Например, та баба, которая из себя вышла...
- ...да туда пересела. В себе её нет, она тут развлекается. И так может быть.
- Да уж. Ну и мусор у тебя в голове.
- И не говори.
- Может клиринг вызвать?
- Пустое. Без денег ни один врач у тебя никакой болезни не найдёт. А без полиса и разговаривать не станет.
- И что делать?
- Проветривать. Глупостей, конечно, ветром не отмыть, так хоть свежего воздуха глотнуть.
- Так у тебя и заграна нет.
- Но электрички-то ходят.
- "Мы поедем, мы поскачем на оленях утром ранним..."
- А чё, тоже ход. Хочешь со мной?
- Очень.
16:48
- Тогда в шесть на станции.
- А ты не проспишь?
- Ну вот, весь сюрприз испортила.
16:58
***
- А в порядке бреда, скажем, пойдёт?
- Нет. В порядке не пойдёт. Потому что, не в порядке это. Это - просто бред.
- Просто - не интересно. Пусть тогда будет - в плане. Давай, а?
- А не пошёл бы ты?
- Тогда позвольте комплимент от автора. Человек, шампанского! И - прощайте.
17:55
***
- Я помню войну. Я помню её поцелуи, её объятия. Это было страшно. И что самое противное, я не могу это забыть. Хочу, и не могу. Её запах, он словно впитался в меня.
- А я помню другие объятия. Объятия другого мужчины, в которых купалась моя жена. Этот кошмар преследует меня, как гончие зайца. Догоняют и рвут, догоняют и рвут. От души остались одни ошмётки.
- Да, мальчики. Слушала бы вас и слушала, но - время. Может закажем ещё водочки и продлим меня? Так сидим хорошо. Давно так не грустила. А то всё трахают и трахают, трахают и трахают; туда-сюда, туда-сюда.
18:20
***
- Ты что, sука, кончила что ли?
- А что такого?
- Ты сюда, bлядь, работать пришла или удовольствие получать?
- Да что случилось?
- Оргазм пусть тебе твой ёbрь делает. Кончать здесь могу только я. А ты терпеть и улыбаться. Поняла? Звони сутенёру. Следующий час, чтоб бесплатно был, бонусом. Смотри, не выйдет, я тебе в еbальник кислоты плесну. Вмиг с эскорта своего вылетишь.
- Тебя тогда наши мальчики поломают.
- Не поломают. Всё стоит денег. А за тебя, кошку драную, много не попросят. На тебя у меня хватит. Расслабляться она тут за мой счёт будет. Хеrа тебе!
18:53
***
- Котик, ты меня любишь?
- Нет, конечно. Просто мне нравится тебя трахать и котлеты у тебя zаебательские. Какая нахрен любовь? - но от такой правды можно сразу такси заказывать. А такого поворота событий в его планах не было на пока. Поэтому вслух он лишь улыбнулся и нежно поцеловал её в ухо.
- Милый, я устала от таких отношений. Ты приходишь, уходишь, а я остаюсь ждать, когда ты вернёшься. Я устала быть одна. Я женщина, я хочу определённости. Я хочу быть тебе женой, засыпать с тобой, просыпаться с тобой, гладить тебе рубашки, готовить обеды. Я детей хочу. Давай поженимся, а?
- Ага, щаз. Бегу и падаю, - продолжал он молча улыбаться. Но тут одной улыбкой было не отделаться, и присыпав её парой щепоток грусти, он прошептал, взяв её голову в ладони и прижав лоб ко лбу: - Родная, и я этого хочу. Дом, дети - это моя мечта. Но я же говорил: пока не время. Надо немного подождать. Всё будет. Верь мне. Ты мне веришь?
Она кивнула, она верила и готова была ещё немного подождать. А он подумал, что пора готовить запасной аэродром, чтобы не остаться на безрыбье, когда эту шарманку заест.
19:12
***
Я себе цену знаю. Товар по скидке.
*
Идите мимо, последняя коллекция в следующем зале. Чего зазря лапать? Надежда потом опять будет долго мучиться, перед смертью. Сколько их уже схоронено.
20:01
***
- Приходи. Только не одна.
- А с кем приходить?
- Придумай. С подругой какой-нибудь. Или парня какого-нибудь найди. С Борей приходи.
- С Борей? Он же мёртвый.
- А ты с мёртвым приходи.
(с)
***
- Ты мне веришь?
- Верю.
- Почему у меня тогда не получается?
- Наверное, потому что ты себя лучше знаешь...
20:05
11.07.19
ВОВИНА МАРИНА
Марина шла домой. Где "шла" - это определение типа движения, но никак не его скорости. Она не умела просто ходить, она всегда куда-то летела, даже если ей некуда было спешить. Других способов передвижения она не знала.
Хотите спросить про бег? Валяйте. Уговорили. Спрашивайте.
Отвечаю. Бегать она тоже не умела. Можете поинтересоваться об этом у её преподавателя по бегу. Нет такого? А, да. Конечно, нет. Нет преподавателя ботаники, есть преподаватель биологии. А значит, нет и преподавателя по бегу. Есть или учитель физкультуры или тренер.
Тренера по бегу у неё быть не могло, так как она не умела бегать, и учитель физры вам со вздохом даст этому подтверждение. Феномен, скажет он. По укоренившейся в нём традиции, скажет это с ударением на последний слог. И вздохнёт тоже по привычке. Ему кажется, что вздыхать в разговоре, это не в открытую показывать глубину своей личности. Странная кажетсность, но у каждого свои тараканы.
Итак, Марине было тридцать один, у неё были дети - сын и дочка - от разных мужчин, что не удивительно, но в одном браке, и не от мужа - что уже больше интересно, не правда ли? И как так вышло было неизвестно даже мне. Я мог бы додумать, на правах, так сказать, автора, эту часть истории, но не буду. А потому что. Свечку я ей не держал, а пересказывать домыслы и слухи не хочется. Грязно это как-то, не находите?
Ещё у не была приличная работа, вполне обеспечивающая её материальные к жизни запросы, но не сделавшая её счастливой. Деньги были, счастья нет. Оказалось, что счастье не в них, как это не банально звучит. Они не делали её счастливой ни с мужиком, которого не было, ни с детьми, на которых у неё банально не хватало времени, и которые платили ей тем же - пакостили, как могли. А ведь это был ещё даже не переходный возраст - то-то ещё будет впереди!..
Чёрт! Как я не люблю эту вступительно-объяснительно-разъяснительную часть, в которой пытаюсь что-то объяснить, разъяснить обычно в паре лёгких штрихов, но зарываюсь по самое не хочу. Нет во мне лёгкости, нет. Тяжёлый я, толстый. надо бы заняться спортом, но лень...
И ведь себе же пишу. Ну, может быть, ещё паре-другой случайных читателей, случайно забежавших на мою страницу. Но сам я знаю всё и так, а другие, особенно случайные, могут и сами присочинить, если приспичит, те или другие факты её биографии. Начну-ка я сначала...
Ухоженная, стильно одетая женщина лет тридцати, с ключами от машины в одной руке, ключами от дома в другой и задумчивым выражением на лице, подошла к подъезду, открыла дверь, прижав пипку к нужному месту на входной двери, и вошла внутрь.
Между этажами, на подоконнике, лежал, закинув вверх разутые ноги, мужчина в жёлтой футболке, зелёных штанах и голубой кепочке. Белые тапочки стояли под батареей. Мужчина сосредоточенно ковырялся в носу, вытаскивая на время из него палец, убеждаясь в отсутствии улова и снова погружая его в ноздрю.
- Что вы тут делаете? - удивлённо спросила женщина.
- Лежу, - ответил тот. Он прекратил ковыряться в носу и выжидательно стал смотреть на женщину, подозревая, что это не последний вопрос. Так и оказалось:
- Как вы здесь оказались?
- С красных ворот, как и весь народ, - он сел, упёрся руками в подоконник, вздохнул.
- Вы кто?
- Домовой.
- Кто?
- Домовой. У меня дом потерялся.
- И вы думаете найти его здесь.
- Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Зачастую это не связанные между собой места.
- А если я вызову милицию?
- Полицию.
- Что?
- Сейчас милиция называется полицией. Согласен, это не так важно. Хотя это, как и кому посмотреть. Те, кто менял, кто был допущен к этому священнодействию, думаю, обеспечили на этой перемене правнуков своих правнуков.
- Что вы несёте?!
- Я несу радость, - улыбнулся он, - а вы?
- А мне надо быстро забежать домой, забрать документы и бежать на встречу. Вместо этого я стою тут, с вами, как будто мне больше всех надо. Вы не знаете зачем?
- Может, вам нужен домовой?
- Какой домовой?
- Такой как я. Я не пью, не курю, люблю детей, готовить, знаю массу весёлых историй и никого не учу жить. Сам в ней не до конца разобрался.
- Ерунда какая-то, - сказала женщина. Но продолжала стоять. Мужчина встал, взял её под руку, и они пошли по лестнице.
- У вас есть дети?
- Да. Мальчик и девочка. Четвёртый и первый класс... - она вскинула свободную руку ко любу: - Я совсем забыла про няню!
- А что с ней?
- Уволилась. Никто долго не держится. Мои чертенята устраивают им всякие неприятности.
- Так это прямо то, что я люблю. С ними должно быть весело.
- Аха, обхохочешься.
- Где они?
- Должны были прийти.
И они пришли. В смысле, эти, домовой с женщиной. Поднялись на этаж, и подошли к двери квартиры.
- Вот и хорошо, - сказал он, - вы берите, что вам там нужно, езжайте, куда вам там нужно, а мы пока познакомимся, сделаем уроки, погуляем, приготовим ужин и будем вас ждать. А когда вы придёте, мы поедим, посмотрим телевизор, а там и видно будет.
- Что будет видно?
- Я думаю, звёзды. Небо видели, какое чистое? - она отрицательно покачала головой. - А вы, вообще, когда последний раз видели небо?
Она удивлённо посмотрела на него. У него были добрые карие глаза. А через час, в машине, по дороге с одного важного места в другое, не менее важное, она звонила подруге:
- И я оставила его дома, представляешь! Одного! С детьми! Как туман какой. А если он маньяк какой? Как под гипнозом была. Съезди, прошу. У меня сейчас "Техинвест", если меня там не будет, будет пипец. Полгода работы. Но если ты не сможешь, я поеду сама. Сердце не на месте. Я такая дура!
На том конце разговора женщина в халате, в дорогом интерьере, с тонкой сигаретой в другой руке, сидела с ногами на кресле у окна:
- Не волнуйся, милая. Молодец, что позвонила, а не рванула сама. Шеф бы тебе не простил этого. Просто как наяву вижу его красную физиономию, сжатые кулачки, топающие кривые ножки и разбрызганные слюни по всему кабинету. Я как раз у твоего дома, в "Снежане", шубку присматриваю, так что минута, и я у тебя, а через другую - перезвоню. О'кей?
- ...
- Ну всё, на созвоне, - она нажала отбой и набрала номер:
- Ну что, домовой, как твои дела? - ... - Я же говорила, что она тебе понравится. Маришка - чудо, и ты - именно тот, кто нужен ей. Вообще не понимаю, как я сразу этого не поняла, это же было так очевидно: вы просто идеально подходите друг другу. Ну да ладно, видимо, всему и правда, своё время. Сколько лет вас, дураков, обоих знаю, а такая простая мысль, как вас познакомить ни разу даже не пришла мне в голову. У тебя там всё хорошо? - ... - Как Сашка с Тимкой? - ... - Убрались? Вместе? Тимка с Сашкой убирались? Это точно те дети, которых я знаю? - ... - Нет, я - гений! И со знакомством я правильно всё рассчитала. Всякая абсурдность её сбивает с толку. Я, конечно, не надеялась, что всё так скоро сложится... Но какая я всё-таки молодец! - ... - Всё, Володя, отбой. Надо Маришку успокоить, а то ненароком сойдёт там с ума. - ... - Ну да, тогда вы точно будете два сапога - пара.
Она отключилась, затушила окурок в пепельнице и с улыбкой посмотрела в окно.
17:31
06.08.19
ПУШИСТЫЙ ХВОСТ ЛИСИЦЫ
Я проснулся от холода. Я спал на земле, на газоне, за помойкой, в обнимку с каким-то бомжом. Хотелось пива, но денег, естественно, не было. А у бомжа было. У него было символичное имя - Алик. И у Алика была на две трети полная блейзер-полторашка со вкусом черри и два бычка едва прикуренных сигарет.
А что ещё надо, когда всё, что тебе хочется, это выпить и покурить? Надо выпить и перекурить. Если есть, что выпить, и есть чего покурить. У нас было. Мы выпили и покурили.
Благодать. Красота. Улёт.
Мир перестало трясти. Миру стало тепло и покойно. Мир поплыл.
К бакам подошёл мужик с мусорным пакетом и сигаретой во рту. Алик растрёс его на пару сигарет и время.
Время было шесть.
Шесть утра. Москва. Недалёкое приарбатье.
Мы ещё раз, по-доброму, приложились к источнику жизни. Добили. Закурили.
Я заметил, что прикуривали мы от моей зажигалки, но она как появилась из кармана Алика, так и легла обратно в карман Алика. Поинтересовался, не ошибся ли он карманом. Алик пожал плечами и вернул зажигалку мне.
- Не особо и надо было, - сказал он.
- А не надо, чего брал?
- Красивая вещь. А я люблю красивое.
- И дорогая. За это, по идее, можно и в табло, - усмехнулся я благодушно.
- Если идея подразумевает насилие, то ты нашёл дорогу в ад. Уверен, что тебе туда?
Вот только в философских бомжа-диспутах на окраине жизни я ещё не участвовал. Впрочем, где им место, если не тут? Когда вчера ты вышел из себя, и сегодня, к поднятию флага, ещё не вернулся. Ты на помойке - водоразделе материального и морального, прошлого и будущего, настоящего и мнимого. Ты пуст, выхолощен. Ты никто. Но тебе неплохо. Ты похмелён. И у тебя есть красивая дорогая зажигалка.
- Алик?
- У?
- А что можно сделать, если хочется выпить, а денег нет?
- Может, домой пойти?
- А если не вариант?
- Давай заложим зажигу твою.
- Ты знаешь куда?
- Да.
- И сколько дадут?
- Рублей пятьсот.
- Это грабёж.
- Это заём. Протрезвеешь, выкупишь. И зажигалку, и телефон. Потом. Зато мы будем сыты и пьяны. Сейчас.
- На пятихатку.
- Гарантирую. Алик всё сделает. Пошли? - повернул он ко мне голову.
"Надо было вставать... День сам по себе говном не станет".
Точно, у меня вчера был телефон. И много ещё чего. Было. У меня. Вчера.
Когда и где я себя потерял?
- Алик, а что стало причиной нашего знакомства? - спросил я поднимаясь. Мне показалось, что пришло время немного вспомнить: где я, кто я, что я и зачем, собстно?
- Желание выпить, я думаю. Оно от степени социализации не зависит. Как и сам порок. У метро встретились. Туда, кстати, и пойдём.
И пошли. Видок был ещё тот. Я засунул руки поглубже в карманы. А может и не надо ничего выяснять, и прожить ещё один день так. Никак.
"
В этом мире
Столько всякого,
Легко себя потерять!
Только-только
Подсохнет слякоть
Как всё вернётся опять", - запел я хрипло, как всегда не попадая ни в одну из нот. Но что меня удивило, - песня не из топов, на любителя - так это то, что припев мы орали на двоих:
Покой нам только снится, только где эти сны?
Пушистый хвост лисицы не оставил следы.
Дорог так много, а моя одна.
Тяжёлый рок-н-ролл весёлый - жизнь моя!
9:25
06.06.2020
НАЙДИ ВО МНЕ МУРАКАМИ
Это были девять квадратных метров. И где-то три раз по столько кубических. Что-то типа сторожки или домика охотника. Кругом дерево. Даже гвоздей заметно не было. Сплошное единение с природой. Там было всё и ничего не было. Вода, еда, крыша, дрова - были, а электричества, водопровода и унитаза — нет. И телефон умер. С ним оборвалась и последняя связь с миром. С тем миром, от которого надо было остыть, отдохнут.
Хотела - получи. Желания должны сбываться. Хоть иногда.
Не этого ли она хотела? Не об этом ли просила Лилю? Лиля молодец. Лиля всегда попадает в точку. Сколько раз обещала себе её слушаться! Сколько? - улыбалась Лиля, - Ровно сколько и не послушалась. А теперь нужно было остановиться, чтобы не сойти с ума, нужна была перезагрузка. Лиля умничка, Лиля нашла именно то, что нужно.
И - вот: получите, распишитесь.
Три дня она знакомилась с этим миром: прислушивалась к нему, к себе. Всё было ново, всё было не так. Не так как не здесь. Она ещё не разобралась ни в чём. Три дня не тот срок. Слишком мало. Но она уже как будто успокоилась, ей стало как будто легче. Совсем немного, совсем чуть-чуть. Но как же много было в этом «чуть-чуть» — она уже точно отвернулась от бездны, она повернулась к бездне спиной, и сделала первый шаг. От этих двух слов в одном. От этой тьмы. Без дна.
А потом случился дождь.
Он пошёл стеной. Большой и сильный. Настоящий, как всё здесь.
Она сбросила одежду и голой выскочила под обрушившиеся с неба потоки. Схватила кусок мыла, принялась намыливать голову, тело. Какое чудо! Она во все горло орала что-то нечленораздельное. Крупные, жесткие дождевые капли, как мелкие камешки, с силой барабанили по коже, отзываясь вспышками боли, словно она выполняла некий обряд.
Капли лупили по щекам, по векам, груди, животу, били в пах – по самым чувствительным местам. По спине, ногам, заду. Глаз не откроешь. Но в этой боли она словно сближалась с чем-то, становилась ему сопричастной. Казалось, мир вокруг наполняется справедливостью. Она была счастлива и вдруг – ощутила себя свободной. Вскинув обе руки к небу, широко открыла рот и пила струившуюся влагу.
А открыв глаза, она увидела его. Он стоял под зонтом и смотрел на её танец. Красивый и восхищенный. И как нелеп был здесь этот его зонт! А она голая. Ей стало жутко стыдно. И безумно хорошо. Не знамо от чего. Просто. Вдруг. И загорелось желание. Словно надпись на табло. Она протянула ему руку. Он подошёл и протянул ей свою. И они закружились. Мужчина и женщина...
Калейдоскоп эмоций ещё более сильных, ещё более ярких, ещё более чувственных захлестнул её всю. Но они не смогли бы быть тем, что есть, без того, что было. Там. Под дождём. И без него. Всё было бы здорово, - оно так и было! - но не так. Это была верхняя точка восторга. Пена на гребне волны. Космос!
Он подхватил её на руки, но она замотала головой, стремясь вниз. Здесь. Пусть это будет здесь. И он её понял. И был таким, как она хотела. Без слов, без просьб, как во сне.
И она была максимально счастлива.
Но надолго ли?
Какой глупый вопрос.
Она была счастлива. Бездонно, безгранично, всецело. Она познала этот миг единения со вселенной. А ты - надолго ли?
Да навсегда!
Даже если и на миг.
11:14
18.02.2021