(Рассказ очень старый)
Крутая лестница. Дверной скрип. Высоко. Седая тень из окна. Засмотрелась на летящие качели: туда-сюда, туда-сюда. Кто-то кашлянул: нечаянно вздрогнула. К чему эта нерешительность? Какое же старое здание: каждая песчинка, раздавленная моими каблуками, издает тихий скрежет.
Второй этаж. Белая новая дверь. На ней вывеска: доктора Вагарнеры. Легкое оцепенение: их что – двое? Нажимаю кнопку. Раздались непонятные переливы. Что-то неразборчивое послышалось оттуда. И вскоре дверь открыл высокий и статный пожилой мужчина. Ослепительная ясность улыбки. Чувствую себя очень маленькой рядом с ним. Смотрит на меня, приподнимая очки:
-А вы к какому доктору пришли? – его низкий бархатный голос обвалакивал.
-А я не знаю, - в смятении смотрю на него, ведь я же не знаю его имени?! (Кто ж мог подумать, что их двое).
-Ну, значит, ко мне, - засмеялся в ответ.
Оглядываюсь вокруг: какое-то неестественное убранство. Слишком много света и жемчужной белизны. Какие-то волшебные хоромы из сказки, и в них попала я, пленница в черном платье. Жаль, у меня нет вуали, уж больно растерянный вид, который не ускользнет от опытного взгляда. Куда ведут все эти лабиринты, ширмы, отгороженные длинными непрозрачными занавесками... Кругом шлейф света с небес. Странное существо в черном длинном платье, спереди которого светится ряд тигровых пуговиц. На талии со стороны спины – вставка тигрового цвета, зашнурованная черной тесьмой. Красиво развевается пышная юбка и множество разрезов на ней. Едва различимый мой силуэт мелькнул в зеркале – особенно выделялась гибкая талия. Сказочный доктор внимательно меня разглядывает и улыбается:
-Милая барышня, что же вы так не смелы? – очень уж проникновенно заглядывает ко мне в глаза.
-Это вам так показалось, у вас тут прямо по-царски - любой сразу оторопеет, - звонко прозвучал мой голос. (Я хотела добавить, что впала в оцепенение не только от необычного кабинета, но и от его приема
-Присаживайтесь, отдохните. Здесь вы можете освободиться от всего того, с чем пришли. (Участие в голосе невольно тронуло.).
-Спасибо. Здесь просто необычайно удобно, в вашем кресле я просто растворилась, - кресло приняло меня не менее гостеприимно, нежели доктор.
-Дайте ваши руки и закройте глаза.
Мои бледные ладони оказались в его могучих руках. Как херомант, доктор-кудесник уставился в причудливые линии на моих ладонях.
-С чем пожаловали ко мне, красавица?
-Сошла со сна. Бес вселился в мой сон, - улыбнулась, и голос задрожал, - шучу я, бессонница у меня, в обмороки падаю, совсем не сплю почти.
-У вас работа нервная, вы – учительница?
-Да. А что это у меня по глазам видно? – саркастически ухмыльнулась.
-Не бось язык преподаете?
-Да, точно.
-Ну, вот видите, это можно легко понять, вы – тонко чувствующий человек, такими бывают только учителя языков. И они обязательно столь же элегантны, как вы.
Ехидно улыбаюсь – наблюдательный дядя.
-Напрасно смеетесь, я вполне серьезно.
-Верю, - с легкостью выдаю привычное.
-Милая учительница, не вздумайте грустить, вы будете сидеть в этом кресле довольно долго, смотрите далеко не улетайте. Устройтесь поудобнее, в руках держите вот эти две штучки, видите эти провода – они будут считывать то, что творится в вашей хорошенькой голове. Доктор вскоре вышел, захлопнув плотно дверь.
Я осталась одна, а может и не совсем, кто находился за ширмой – мне не видно было. Кресло оказалось невообразимо удобным, оно будто сумело растворить и принять мое тело и душу. Ноги были слегка расставлены и возвышались на удобной подставке, расслабление в теле наступило полное. Я закрыла глаза – и поплыла в глубины мыслей. Я чувствовала, как веки беспокойно подрагивали, а затем и они успокоились. Меня коснулась небывалая легкость и уверенность, тело налилось ленивой тяжестью. Окно на улицу было слегка открыто, и мне показалось, что в комнату медленно крадется ветер, он окутал меня и впился в мое легкое тело. Я впустила его в свое одиночество. Кто ты? Всего лишь часть той сущности, которую я так люблю и помещаю ее на время в разные тела. Я не позволю тебе уйти от меня, ты будешь уползать от меня с таким же, как и у меня, учащенным и влажным дыханием прямо до неба по веревочной лестнице. Тело задышало какой-то своей особой жизнью. Скользим с тобой. Скользкая девочка и ветер. Даже если ты не заметишь, мы все равно вместе. Тело тихонько дрожит, но при этом только вздох ветра ощутим, ни один мускул на теле не вздрагивает. От неподвижности возбуждение еще больше нарастает. Словииии мой вздох. Невесомость дыхания, бег на месте. Прерывистый вдох – полувыдох. По ресницам зашуршало сладкое мгновение. Слови меня. А... Здесь... Вздох ветра. Интересно. А если бы сейчас я была поймана, какой бы была моя реакция? Взорвалась бы или задохнулась. Но это не я. Это не она – это мы вместе. Так нельзя дышать: в такт – да, выдох – нет... Полуобморок... Тишина... Капли с небес... Так много света – в нем выделяются белые колени, они выступают из-за разрезов платья – что-то теплое прячется возле меня... Крадется... По ногам... Все выше. И выше... Еще чуть - маленькая вмятина. Я стала вся ею. Почему-то тепло там, внутри, во мне. Полуиссохшие губы тают, как сахар. Я – спутанное сознание своего тела. Забирай меня к себе в бессознательное. Люби меня только ты, тебе можно все! Тебе... В твоих снах растворится мое дыхание. Поползло оцепенение... Сковали.... Стоп...
Змейкой крадется чужое дыхание – не мое. Хрупкий поцелуй в шею. Тело в измулении вздрогнуло, как от удара током. Затем чья-то жадная рука, чье-то жадное тепло завладело мной. Даже закричать я не могла да и не хотела. Устало открыла шальные глаза. И тут же их накрыло черной повязкой. И я услышала такое же влажное горячее дыхание. Потом незнакомец без слов стал медленно растегивать пуговицы на платье... В бессилии я опустила голову на кресло и ничуть не сопротивлялась. Он растегнул мои жемчужные бусы. И стал водить по мне моим же жемчугом.... Холодные бусины растеклись по горячему телу. Я потерялась: где его руки, где бусинки. Они подбирались к источнику влажной страсти... Осторожно бусины стали проникать в горячую складочку тела... Едва-едва проникновение состоялось – по мне пробежали искорки злой страсти, которая не может удержать. Они медленно тонут во мне... Мои бусинки... Они там переливаются... Они сцепляются... Они во мне... Боже, какой бред в голове! Проносится во мне огонь, сладкие ягоды, запахи прошлого и будущего. Лечу... Бешусь... Мечусь... Дрожу... К черту... Пусть... Тихонько глотаю всхлип стонов и всплески тела. Нежная проникающая сила карабкается в горячее жемчужное тело. Прошу сильнее, иначе я умру от растворенного в душе сахара. Я не понимаю, что и как происходит: только ощущения остались во мне. Истома делит все тело на то, что внутри и на то, что снаружи. Внутри открывается дорога: она уводит нас все глубже и глубже, это - твоя-моя душа – наша слившаяся душа. Глухие стоны, трясет, в одну большую впадину превратилось все тело – там нет края, я лечу в небо, а падаю все глубже вниз. Губы выпивают поцелуй с полуиссохших чужих губ, мой змеиный язык безжалостно мечется во рту с другим языком. Второй рот забирает все нежное из моего языка, и чтобы не осталось ничего, мое жало покусывают – это такие условия нашей игры. Я хочу... Чтобы кусали и кусали мой язык. Я хочу пить, хочу быть тобой, хочу пить тебя ласково, трепетно, нагло. По мне проходят странные импульсы – все тело превратилось в одну складочку сладкого счастья, окутанного жемчужными бусинами. Я больше не могу ждать. Не хочу и не могу терпеть. Я не могу без этого мгновения жить. Сумасшествие... Кресло... Свет... Глубже... Свет... Отчаянье... Ну еще глубже... Вдох. Выдох, выдох. Сердце – раствор – сахар. Почему сладкий обман всегда длится так долго?! Да... Сдавленный крик – так медленно меня пьют. Мои скользкие соски. Их сейчас выпьют. Вздоооох. Только жемчуг... Во мнееее.... Так много рук. Так много звуков. Я хочу забыться всем этим и уже никогда не прерывать сонный обман. Ложь – это не любовь. Там во мне пульсирует сердце. И жемчужный хрупкий крик. Настойчивый язык пытается словить пульс моего сердца. Там так скользко – две дороги, волшебный язык соединил их обе. Хочу, чтобы твердо, хочу, чтобы резко... Хочу падать и таять, чтобы так было очень долго. Так меня можно зализать до сумасшествия. Впереди несется поезд... Глубокий тоннель... И я на крыше...Вздох... Выдох, выдох... Только наше дыхание. В такт, в лад, в гармонию. Со мной не дрожи, со мною страсть зашуршит, задуши поцелуй пустоты. Я люблю твои руки, твои губы, твой язык. Мозг... Отпустиии... Нет... не уходииии.... Со мной... Мнеее... Яяяя.... только жемчуг твоих глаз... Только... Содрогание тела и души. И долгий яркий свет... как в конце тоннеля.
.....
Холодный трезвый ветер. Открываю глаза – никого нет. Гулкие шаги с улицы. Я едва успела застегнуть свое платье... Ощущение было, что на моих руках остались следы цепей, которыми я была прикована к креслу. Подошла к потускневшему солнцу, уставилась на высокое и тихое небо. Заходит доктор. Все тот же участливый взгляд:
-Как отдохнула, учительница? – его шепот показался нагловатым.
-Хорошо, - едва слышно уронила грусть в болотца глаз.
-Сейчас посмотрим, что мой аппарат нашел у вас в голове, - доктор тревожно уставился на экран аппарата, похожего на компьютер, - Боже! О чем вы только думали?!
-Ну... Я... О многом... – в голосе появилась досада и смущение.
-Все это ерунда – выкиньте сейчас же эти чудовищные мысли из головы. Это че-пу-ха... Романтические бредни, - с вызовом прозвучали последние слова.
-А что... ваш аппарат читает мои мысли? Или там всплыли картинки того, о чем я думала? – ехидно процедила слова.
-Хм... Да не нужно мне знать эти мысли! Не нуж-но! – медленно проговорил он. Встал и вышел.
Тихо... Медленно... Плавно... Я стала спускаться вниз по маленькой лестнице. Время с молчаливым участием остановилось возле меня. Мне не нужно знать то, что сейчас произошло... Просто не нужно...
И вдруг кто-то обнял мои ноги плавным горячим кольцом.
-Оставьте мою душу... Прошу не выпивайте ее до дна... Просто заберите этот жемчуг души... Сорвала с себя жемчужное ожерелье, которое кто-то не забыл оставить там же, где оно было до его прихода... Тихими каплями посыпались слезы жемчуга по лестничному перекрытию... Каждая бусинка летела в сердце незнакомца. А мое жемчужное сердце снова было свободно...