---Фрагмент повести "Госпожа Чужбина. Детектив о 90-х".
...Он вспомнил, как пароход причалил в огромном северном порту.
В тот ноябрьский день было холодно и пасмурно, но на пристани кипела жизнь, как и подобало крупному портовому городу.
Дрожа от озноба в своём тонком плащике, Рихард жадно всматривался в пахнущие углем, рыбой и водорослями пароходы, в многоэтажные кирпичные дома вдалеке, и вдыхал холодный солёный воздух родины своих предков, которой он не знал, но куда стремился всей душой.
...Толстый плешивый человечек в длинном чёрном пальто что-то кричал на берегу и махал руками и шляпой. Рихард не обратил на него никакого внимания, а через минуту догадался, что, наверное, это и есть его дядя Карл, тем более что других мужчин подходящего возраста рядом с толстяком не было.
-Рихард? - Рихард взволнованно кивнул, внезапно растроганный до слёз. Его родной дядя. Брат отца!
Дядя Карл обнял его короткими толстенькими ручками с мягкими ладошками в дорогих перчатках, и они оба неожиданно разрыдались облегчающими слезами. Война, разлука, потери близких, чужие страны, смерть отца...
Всё это теперь позади. Они снова одна семья.
Маленькая, крепкая, храбрая.
И умная!
Они обязательно победят.
...Спустя час племянник с дядей сидели за круглым столом напротив пылающего камина в маленькой гостиной дядиной квартирки и пили кофе со сливками из старинного, тёмно-фиолетового с позолотой сервиза, чудом сохранившегося после войны. Стол был покрыт длинной крахмальной белой скатерью, поверх которой была ещё одна, вдвое короче, из белого тюля.
Рихарду всё казалось удивительным и многообещающим: уютные обои в полоску и цветочек, часы в белом фарфоровом корпусе на каминной полке, на верху которых застыли в пируэтах четыре балеринки, статуэтки из розового стекла,стоящие на кружевных салфеточках вокруг часов, кресла в белых льняных чехлах и толстый кирпично-красный ковёр на блестящем узорном полу из мелких дощечек.
Рихард почувствовал, что проголодался, и робко посмотрел на пожилую служанку, сидящую на стуле напротив дивана со спицами в руках. Женщина тут же встала, почувствовав его немой вопрос, отложила вязание и принесла из кухни бутерброды.
огромное серебряное блюдо, покрытое тонкой вышитой салфеткой.
Поверх салфетки находилось целое богатство, от которого у голодного, переполненного впечатлениями Рихарда закружилась голова: аккуратные куски белого хлеба, намазанные маслом, а сверху — ветчина и колбасы.
Рихард чашку за чашкой пил кофе и ел бутерброды, неотрывно глядя на мелкий дождь за окном и чувствуя, что вот-вот упадёт и уснёт прямо за столом от ощущения удовольствия, тепла и покоя. Дядя Карл в это время уже возился в шкафах, как будто что-то искал.
Дядина служанка, Марта, молча поглядывала на Рихарда, только изредка подливала кофе в его чашку из высокого, блестящего, как и блюдо, кофейника.
Это была худенькая седая эстонка лет пятидесяти, по какой-то причуде судьбы попавшая сюда много лет назад.
После войны она не захотела возвращаться на родину.
Вся её семья, родители и шесть братьев и сестёр, погибли от бомбёжек и голода, а среднего брата забрали в НКВД ещё до войны во время его поездки в Россию на свадьбу к двоюродной сестре.
Рихард не помнил, чтобы в день она когда-нибудь сказала больше десяти слов.
От неё всегда одинаково пахло лавандой и хлебом. Носила Марта простые льняные платья, поверх которых надевала бело-синие клетчатые передники. Рихард вряд ли обращал внимание, какого цвета были её глаза или волосы.
...Марта неукоснительно выполняла свою работу изо дня в день, из года в год, обеспечивая им с дядей Карлом уютное существование, чистоту, еду.
Она не улыбалась ему, за исключением когда они вместе наряжали рождественскую ёлку, не говорила ласковых слов, только смотрела на него временами, как-то по-особому мягко, пристально, и Рихарду было тепло и спокойно от этих заботливых глаз.
...Когда спустя несколько лет Марта внезапно умерла от почечной колики, у неё в вещах нашли старинный золотой крестик на золотой цепочке, бархатную коробочку, в которой лежали серёжки с голубыми камешками, подаренные ей хозяином на Пасху, три тысячи марок в пожелтевшем конверте от рекламной брошюрки американского стирального порошка, фотографию мальчика лет восьми, одетого в старомодный матросский костюмчик, и коряво написанное завещание.
Свои сбережения и ценности Марта завещала Рихарду.
Дядя Карл, нотариус, быстро просмотрев завещание, сказал, что всё законно, на миг задержал взгляд на фотографии и заключил, что, наверное, это её сын, который был бы сейчас ровесником Рихарда.
Рихард был смущён и опечален, и уже собрался спросить, какое бы это приличное надгробие — например, белый каменный крест — заказать для преданной женщины на эти деньги, как дядя опередил его бодрым замечанием:
-Ну вот, мальчик мой, у тебя есть первый свободный капитал, чтобы начать своё дело.
Больше о служанке Марте никто и никогда не вспоминал.
Читать повесть полностью: http://proza.ru/2020/10/29/89