1.
Цель теории — объяснить. Особо тут преуспевают научные теории точных дисциплин. Их выкладки годятся для техники, необходимой хозяйству.
Для людей неискушенных научное объяснение не менее мифическое, чем миф. Земная гравитация не лучше трёх слонов для обывателя. Наука преподаётся нам с детства, но детский ум ещё не обладает научным мышлением (в большинстве своём). Наука воспринимается как сказка. Да, это росток, из которого может выйти великий учёный.
Наука важна и для борьбы с тоталитарными сектами, обладающих своей теорией. Но как легко самые учёные могут впасть в ересь. Это и в науке, и в морали, в религии. Учёный может не понимать, как его использует политик. Наука увы не означает всего мировоззрения и миросозерцания. Наука — это большая база объяснения законов природы. Но кроме природы есть культура, общество, человек. Окружение учёного, одним словом. Но и у простого мировоззрения есть в голове параграфы о природе.
Теории общества часто имеют политическую и экономическую ангажированность. Так возникли ложные тории расового и классового превосходства. Часто теории служат для социальной инженерии (теория цветных революций, например).
В философии науки есть концепция соперничества и борьбы теорий. Однако при любой борьбе есть мошенничество. Ложь может задавить научную истину. Впрочем, это сложно в условиях организации науки через академии.
К сожалению, ложные преставления о человеке, эти теории — они доказываются кровью. Ошибки социальной философии страшнее аварии в Чернобыле.
Но у наук о человеке и в философии есть место добру. Люди лучше себя понимают, общества строятся на прочных началах (пускай у разных народов по-своему). Человек находит себя. Философия даёт цельное миросозерцание и мировоззрения, черпая из других наук, искусства и религии. Из своего социального опыта. Из истории.
В древности кочевники и оседлые мужчины боролись за внимание женщин и детей. Сейчас сражаются «гуманитарии» и «техники». Но стране нужны и те, и другие. Любого пола.
2.
Гуманитарная теория не имеет права быть нестрогой. Но логика тут важна именно как возможность рассуждать «красивым языком». Кант, Ницше — это очень хорошие писатели. Ясность писателя не только в разумности логики изложения, но и в высоком художественном стиле. Невозможно всё построить на логике, нужна и риторика.
Поэзия много говорит о человеке. И тут важно литературоведение, эстетика литературы. Поэзия — это, конечно, не теория. Это констатация истин, мудрость в форме поэтической. Так можно ссылаться на удачные фразы поэтов. Но это слишком нестрого, хотя удачная фраза поэта может содержать высокую истину. Сами публицисты могут вставлять в свои тексты свои же стихи.
Теория литературы не менее важна, чем, например, физическая или химическая. Писатели пишут о человеке. Это способ понять. Экзотический, но всё же. Мысли поэта, обличённые в образы, может сказать больше: о природе и жизни, о Родине и сути гражданства, о смысле поэзии и о любви. Разве наука способна сказать о любви? Только высказать псевдобиологическую скабрезность.
Теория требует подтверждения. В точной науке, в медицине, в военной науке есть нечто эмпирическое. Над челноком и над обществом не станешь экспериментировать. Хотя нацисты пробовали, хотя вся история СССР — это один большой социальные эксперимент, показавший весь КПД масс, возможности и достижения тоталитарного управления (победа в войне). Сама история — это эмпирическое для социального.
Есть класс современных наук, которые я бы назвал коммерческими. Маркетинг, PR, теория рекламы и т. п. Тут сами деньги служат математическим моделям. «Увеличение продаж — это хорошо», — вот девиз этих наук и их цель. Тут есть эмпиричное — продажи, деньги, потребители. И, конечно, они служат хозяйству принципиально, а не опосредовано, как точные науки (через технику).
Теория требует подтверждения. Эстетическая теория должна подтверждаться историей искусства. Плюс такие элементы анализа, как: жанр, мотив, тема, идея, конфликт, стиль и др. Интересно рассматривать одни мотивы у разных художников (в широком смысле, в том числе писателей).
3.
Теория — это серьёзно, это не игрушки. Теория требует многого такого, чего нет в обычной фантазии. Именно объяснение должно нести смысл. Потрясающая закономерность! Проверенная. Социальная теория должна быть взвешенной. Нельзя пудрить людям мозги, надо быть честным перед самим собой. Многие теории выглядят наукообразно, люди склонны воспринимать дешевые объяснения. И видимая сложность не придаёт научности. Сложность бывает обманной, дутой, прикрывать полную наготу теории, отсутствие мысли.
Теория — мать практики. Практика — это ко всему почему дополнение эмпирического. Теория во многом и существует для практики. Хотя и отвлечённая философия нужна, ибо она многим нравится: теория теорий. И без теории практика слепа. Человек учится на опыте, потому что теории о том, как прожить жизнь нет и быть не может; но есть и этика, общие правила жизни.
Этика — это «практический разум». Но нормы морали не охватывают всей жизни, этика не даёт алгоритм на всю жизнь, есть творчество в нашей жизни. Требования морали должны бы иметь сильную онтологию, потому как ими часто пренебрегают. Доказательная этика очень сложна, а особенно: религиозная и сексуальная. У последней вообще нет базисов сейчас. Этика Спинозы, вся построенная на доказательствах (по примеру геометрии Евклида), хоть и не внушает нравственности, но заставляет уважать дерзновение мысли.
Теория, связывающая разные знания, необходима. Теория должны обсуждаться интеллектуальной элитой, а выстрелами и ракетами.
4.
Иногда безумно делать из теории извращенные выводы. Слово учёного и философа может отозваться не так, как хотели авторы. Из специальной теории Дарвина более чем необдуманно провозглашать какую-то определённую сущность человека, снижать моральные требования. Гегель не виноват в том, что взял у него Маркс, а Маркс не в ответе за Ленина.
Сила теории в ней самой. Без Аристотеля не было бы и Дарвина. До Менделеева были схемы связи элементов. Теория означает завершенность, и в этом её красота. Однако в XXI веке можно и не заверещать теории; можно делить её с другими.
Теория ещё не означает истину. Теория еще не даёт картину того, как всё было или является «на самом деле». Слово ;;;;;; означает «рассмотрение, исследование». Иногда процесс исследования важнее результата. Так приятно читать «рассмотрения» философов. Сам философ, может, и не придёт к выводу, но «по дороге» расскажет много интересного.
Есть теория Большого Взрыва. Физических теорий полно. Это, конечно, не домыслы, есть подтверждение. И всё же физика часто лезет в онтологию, то есть в часть метафизики, занимающаяся бытием и существованием. Удивляет природа, а не физика. И всё же физика есть наука чрезвычайно важная. Она меняет ход истории человечества, обслуживая военный или коммерческий технический интерес.
Когда В.В. Набокова спросили о физике в ХХ веке, он ответил примерно следующее: «Чтобы быть атеистом, не обязательно знать теологию».
Не всё имеет теории и концепции. Нельзя их пытаться всюду найти. Жизнь не всегда укладывается в схемы. Не может быть схемы поцелуя, теоремы живого человека. Теории соблазнения аморальны в высшей степени. Искать концепции — дурная привычка.
Но теории нужны. Для ориентации в жизни, из любознательности и любомудрия.
5. Итог.
Теории делают нас сильней. Хорошая теория — это искусство. Практика всем хороша, но она сильнее, если есть теория. У человека много теорий, каждый — теоретик. И всё же теория — лишь теория. И в этом её сила.