Я и Симон стояли на конечной остановке нашего автобуса на Колхозной площади. Место это бойкое. Непрерывное урчание транспорта, прорезалось звуками сигналов. Роился народ. Самый разнообразный. Кто направлялся в магазин, кто из магазина, на остановку и с остановки. Зычно зазывали торговки фруктов и овощей. Их лотки были рассыпаны вдоль тротуара. Не мало было пьяных – здесь на каждом шагу хинкальная, пивные заведения. То там, то сям кучковались биржи – рабочие-мастеровые в ожидании клиентов, пенсионеры, разного рода брокеры...Настоящая круговерть. На некоторое время её центром становился прибывший городской автобус. Заждавшийся народ с гамом осаждал его.
В ожидании автобуса я вслух вспомнил новеллу Стефана Цвейга «Неожиданное знакомство с новой профессией». Она была о карманнике. Из толпы, изобиловавшей типами, его выудил зоркий взгляд писателя. Симон смерил меня взглядом, потом показал в сторону сквера. Там было относительно тихо и покойно:
- Обрати внимание на скамейку, вторую слева, - сказал он.
На скамейке сидели двое – невысокого роста молодой человек, рано полысевший, рядом высокого роста мужчина в очках, интеллигент. Парень, что-то с жаром говорил, а его собеседник будто заискивающе кивал ему и в то же время растерянно оглядывался по сторонам, как бы ища избавления.
- Ну и что? – спросил я.
- Вот тебе (как там у Цвейга?) знакомство с новой профессией! – заметил мой приятель.
Я всмотрелся в ту пару и начал гадать, кто карманник?
- Тут другое. Уличный вымогатель обрабатывает лоха, - заметил Симон.
Я вопрошающе посмотрел на него. В этот момент подъехал наш автобус, ожидавшие транспорт бросились на абордаж, мы за ними – я впереди, а Симон сзади меня. Уже в толчее салона мой приятель сказал мне, что ему показалось, что тот, кто помоложе, прессовал интеллигента.
Прошло время, и мы почти убедились, что Симон был прав... По дороге на службу я и мой приятель часто встречали одного высоченного субъекта. Тот, наверное, жил поблизости. Вроде созрел момент и можно было поздороваться с ним. Но нет. Этот тип был не то что угрюм, его лицо ничего не выражало, почти как у лунатика, взгляд тусклый. По мнению Симона, прохожий был из прибалтов - по внешности, росту и темпераменту. Было такое поветрие в Грузии, когда семьи без потомства усыновляли детей из латвийских детдомов. Именно к нему посчитал нужным пристать наш «лысый знакомый» из сквера. Он был намного ниже «собеседника». Тут я впервые увидел признаки чувств на физии последнего – будто просыпаясь, он изобразил подобие понимания, правда, осоловелые глаза смотрели тревожно.
Мы и потом видели этого с лысиной на Колхозной площади. Он присматривался к толпе, а перехватив наш взгляд, не помедлил скрыться из виду. «На чмошников охотится», - прокомментировал мой приятель. Тут Симон переключился на сценку, стоит он, глаза выпучил и слушает (манера у него такая). На остановке в метрах пяти один мужик привязался к другому. Обоим за сорок. Приставала был из мастеровых, что стояли биржей недалеко от остановки. Но больше внимания привлекал другой – на голове копна чёрно-рыжих волос, лицо бледное от страха, веснушчатое. Домогающийся укорял его, мол, куда пропал, совсем не видно. А тёмно-рыжий мямлил, что ему домой надо, к семье, автобус должен подойти, а сам по сторонам в панике смотрит.
- Ах, Миня, ты как артист! На сцене что-ли, - говорил мастеровой, одновременно заигрывая и давя на собеседника. Взгляд у него был похотливым.
- Не встрять ли в их разборку? Жалко рыжего, семья у человека, - спросил я у Симона.
- В таких случаях есть риск, жертва вдруг может оборотиться против тебя же, - ответил Симон, - совсем опущенный вдруг начинает солидаризироваться с насильником. Заискивать перед ним. Видимо, поэтому обирала не боится многолюдных мест.
Как-то после работы мы зашли на базар. У входа толпились цыганки. Они беспардонно задирали прохожих. «Синька-лила, педро-педро, дай погадаю» звучало в разнобой. В какой-то момент приёмом из вольной борьбы ко мне в ноги нырнул мальчуган, которого науськала молодая мамаша. Грязное вонючее существо вцепилось в мою правую ногу и требовало один рубль. Я еле отбился. Интересно,что никто из этого племени Симона не замечал. Маленький, в очках, довольно вялый во внешних проявлениях, он только смотрел, его глаза сканировали, буравили. "Таких, видимо, не домогаются", - подумал я.
Когда мы расходились по домам, мой приятель снова вернулся к теме:
- У уличного вымогателя должна быть своя легенда. Какая она у того лысого из сквера? Хотя, кто его знает, может быть напраслину наводим на парня.
Симон - человек скрупулёзный, ему доказательства подавай.
Через некоторое время он их имел.
В одно прекрасное утро наш сотрудник Р.Л. пришёл возбуждённым. Красный от волнения, он выдерживал паузу. Видно, ждал, когда соберутся все сотрудники офиса, чтоб больше народу узнало о его похождении. По своей природе – Р.Л. премудрый пескарь, жил тихо и незаметно. У него была привычка – озираться. День зарплаты для него сущее испытание – опасливость этого субчика росла. Как бы кто не покусился на его деньги. Но вот приключилось с ним нечто.
Р.Л. рассказал:
- Спускаюсь я в метро на эскалаторе. Пусто было. Тут сверху сбегает молодой человек. Улыбается мне, хочет расположить к себе. Потом говорит, что в тюрьмах много молодых людей болеет. Сколько от туберкулёза умерло! Надо помочь страждущим.
Тут вспыхнул Симон, я тоже.
- Вы говорите о невысоком парне, с ранней лысиной...
- Да! Точно! Он и к вам подкатывал? – спросил сотрудник. Симон и я обменялись взглядами.
Далее, по словам Р.Л., вымогатель сменил тон, перешёл на угрозы, в голосе появились металлические нотки. Под конец он потребовал деньги. Здесь наш коллега проявил характер, отказался дать приставале 10 рублей, дал 5 рублей. Видимо, жадность дала о себе знать и несколько спасла положение.
Под конец Р.Л. поделился наблюдением. Знал наглец по опыту, что жертва шум может поднять, стоит её чуть отпустить. Поэтому перед тем, как дать дёру, приставала сделал вид, что окликает сообщников. Будто они там же рядом. Называл курдские имена. Типа Азо, Амо. Видимо, сам курд.
Тему подхватили. Симон молчал, о наших наблюдениях рассказывал я. Сотрудники с интересом слушали, делали полезные замечания. Один знаток языков сказал приставания проституток на улице, или обольщение, обозначается тем же словом, что оказывать адвокатские услуги – solicitation. Затем он распространялся по поводу слова «харасмент». Мол, сегодня оно очень популярно. Одна из сотрудниц задалась вопросом, что в уличных вымогателях - харизма или наглость? Все согласились, что сметливость в них точно есть. Нюх на слабохарактерных у него точно есть. Здесь Р.Л. зарделся.
Вдруг неожиданно подала голос Жанна М. Женщина средних лет, недавно овдовела. Весьма привлекательная. Она ещё не вышла из траура, постоянно молчала. Одета была всегда строго. Все замолчали, дали ей высказаться:
- В семье, что жила по соседству, объявился один субъект – устрашающего роста детина с лицом как питекантропа – черный, грубый, с низким лбом. Приехал он из деревни. В этой семье постоянно жили родственники-приживалы. Чаще всего девицы, которые были заняты хозяйством. Этот тип, видимо, ни учиться, ни работать, ни помочь по дому не собирался. Всегда бритый, пахнущий «Шипром», приглаженный, он медленной походкой расхаживал по нашей улице. Физиономия насмешливая, наглая. Скоро его стали замечать в компании местных авторитетов. Те по одной-две отсидки имели. Обычно держались особняком, а этот деревенский в их общество затесался.
Здесь дама сделала паузу. Видимо не решалась что-то сказать. Потом обвела всех присутствовавших взглядом и продолжила:
- Так вот он стал знаки внимания ко мне проявлять... Муж умер, он вроде как соболезновал вначале... Заходил кофе пить. Сядет на стул, чуть откинется, руки за голову, локти врозь. Говорил всегда мало, но веско, взгляд тяжёлый. Он не пытался любезничать, говорил намёками, от его тона холодок по телу пробегал. Моему сыну я ничего не могла сказать. Он казался ребёнком перед этим гориллой, хотя они – сверстники.
Рассказчица снова сделала паузу. Её глаза налились слезами. Достала ажурный платок. Потом продолжила:
- Мне стало страшно! Как услышу его голос в подъезде, затаюсь в квартире как мышка. Боялась, что люди начнут судачить. Иногда ночами не спала от тревоги. Пока не пошла к его родственнице и не рассказала. Та имела влияние на него. Как никак он приживальщиком у неё жил.
Коллеги пришли в волнение. Стали набиваться к вдовушке защитниками.
Жанна будто внутренне отошла и сказала:
- Его убили, зарезали как свинью. Он повадился в одно маленькое кафе в нашем районе. Известное дело – деньги вымогать. Видно, палку перегнул. Он сидел у входа в уже пустого кафе в своей любимой позе - чуть откинется, руки за голову, локти врозь. Директор кафе кухонный нож ему в сердце саданул.
"Да, небезопасная профессия у вымогателя!" - заключил громко Симон.