(Эпизод из повести. На его создание повлияла эта
композиция.BIT SYSTEM - ФРАНЦУЗСКИЙ ШАНСОН (France-Paris-Mix)
«Время, время! У тебя очень мало времени!» Он ускорил шаги, обходя дождевые лужи. «Впрочем, времени всегда – мало. На то оно и время.» Он перешел улицу, свернул к скверу, Эйфелева башня уже заиграла своими огнями, вечерело – включили ночную иллюминацию. «Торопись, служивый! Если не найдешь адрес – пиши, пропало! Придется возвращаться.» Он замер возле аллеи, мокрые ветви, с еще не облетевшей листвой, роняли редкие капли. Дождь кончился, было сыро и прохладно, поздняя осень в Париже. А, он был в «самоволке» - в самовольной отлучке. И ему крайне необходимо было найти адрес, где его ждали. Ждала…та, ради которой он сейчас перепрыгивал через лужи и шевеля губами, читал таблички на домах, ища нужную. Когда он был здесь с разрешения Главного, эту информацию ему сообщали сразу, еще «там», в конторе. А, так…самостоятельно – извини, ищи сам. Еще «спасибо» скажи, что вообще знаешь улицу, номер дома, где находится небольшой отель и комнату, куда ты должен попасть до темноты. Иначе – все, «патруль» заберет без лишних слов и потом будешь на ковре у Главного шаркать ножкой, лопотать про «случайное перемещение», убеждать, что ты «только хотел глянуть» и т.д. А, Главный будет, как обычно качать седой головой, слегка улыбаться, а потом отправит тебя «в глушь, в Саратов…», да, не – еще дальше. В какую - нибудь Аризону, век так в 19-ый, в заброшенный и забытый всеми, форт. «Опа! Вот, оно! Подсказка!» Он увидел красный зонт, забытый кем – то на лавке у набережной Сены. «Так, значит, правильно иду. Номер, ищи номер дома – он должен быть таким же, как год. Как две последних цифры местного года. А, какой здесь сегодня год?» Не спросишь же у прохожего: «Вы не скажете, какой нынче год от рождества Христова?» Огни башни отразились в стеклах газетного киоска. «Точно, да - да, благодарю, Пространство!» Он перепрыгнул очередную лужу, прильнул к витрине киоска. «Так, свежие газеты, что там с годом? Есть!» Прошептал цифру и рванулся к следующему дому, еще дом, еще, вот – да, тот самый! Распахнутая дверь жалобно тренькнула колокольчиком, он взлетел по лестнице. «Так, где – где нужный номер, ну, быстрее же! Вот, он!!!» Он поднял руку и чувствуя, как предательски дрожат пальцы и задергалось веко от нервного напряжения, позвонил трижды. Мелькнула последняя внятная мысль: «Если номер не тот, извинюсь, скажу – ошибся дверью.» Номер был тот.
Она задумчиво смотрела в окно на мокрые улицы, на сверкавшую огнями, башню, на серые воды Сены. Грустное время – осень. Время депрессий и тоски по несбывшемуся, по неосуществленному. Мечты, мечты. В последнее время ей снились по ночам какие – то диковинные города, наверное, из далекого будущего? Высокие здания, стремящиеся к небу, ажурные конструкции переходов и виадуков. И она, такая вся элегантная и смелая. Уверенная в себе и ждущая…кого? Кого она ждала там, в том волшебном фантастическом мире? Кто должен был придти и что он должен был сказать ей? Что – то важное и неподвластное бегу времени, то, что люди ждут всю свою жизнь и лишь немногие дожидаются и получают редчайшую возможность услышать! Суждено ли ей стать той, которой повезет? Той, которая достойна услышать эти слова, которая заслужила это право в череде беЗконечных перевоплощений, в круговерти времен, в лабиринте миров! А, может – нет? Она же такая обычная, ничего особенного, просто – женщина. Которая стоит вечером у окна и глядя на мокрый суетливый город, ждет… Просто – ждет. Грустная мелодия аккордеона долетела до нее с улицы. Хриплый голос музыканта пропел: «И музыка звучит красивая… шансон, шансон, шансон.» Она вздохнула, музыка вызвала в ней какие – то, давно забытые, картины… дождь, красный зонт, силуэт мужчины в сером плаще и шляпе. И тут в дверь позвонили. Трижды.
Он ушел утром. Аккуратно поправил шляпу, коснулся губами ее губ: «Прощай…» Она отозвалась эхом: «Прощай!» Потом, помедлив, спросила, уже зная его ответ: «А, может…?» - «Нет, машина ждет, опаздывать нельзя.» Она знала, что нельзя. Опаздывать. Ни ему, ни ей. Она ушла из отеля через несколько минут после него. В свою жизнь, в свой мир.
Уличные музыканты привычно разложили свои инструменты. Тихо и с легкой грустью по улице поплыли звуки аккордеона, сопровождаемые словами: «шансон, шансон, шансон.» Башня снова зажгла свои огни, день заканчивался, наступал новый вечер. Новый вечер в старом, намокшем от осеннего дождя, городе.