Валерий Александрович Морозов
В 1955 году мне несказанно повезло: после поступления на Энергофак САзПИ (Среднеазиатского политехнического института в Ташкенте), во время первой институтской хлопкоуборочной кампании, мне посчастливилось познакомиться с однокурсником Гутей (Игорем Ипполитовичем) Рудзянским, ставшим в дальнейшем одним из самых близких моих друзей, а по сути дела - моим вторым "Я", настолько сильно совпадали наши мировоззрение, вкусы и хобби.
Гутя ввел меня в компанию своих очень талантливых друзей, выпускников ташкентской школы №18, включавшую в себя, кроме него самого, ставшего в дальнейшем конструктором электродвигателей сервоприводов космических аппаратов и систем, Юру Туманяна, учившегося на кафедре архитектуры Стройфака САзПИ, получившего впоследствии (в 1982 году) Государственную премию СССР за проект комплекса Центральной площади Алма-Аты и ставшего членом правления Союза архитекторов СССР, Рената Юсупова, учившегося на Физмате САГУ (Среднеазиатского государственного университета в Ташкенте) и преподававшего в дальнейшем математику на этом факультете после его окончания, Леню Эдельмана, журналиста, писателя и поэта, влившегося в эту компанию в 1960 году после окончания Журфака КазГУ в Алма-Ате, и Валеру Морозова, о котором я буду рассказывать более подробно в данном "повествовании". Гутя и все остальные участники этой компании в течение многих лет оказывали очень большое влияние на мою жизнь (но я до сих пор тешу себя надеждой, что и мое положительное воздействие тоже не прошло для них бесследно).
Валера учился на строительном факультете ТашИИТ'а (Ташкентского института инженеров железнодорожного транспорта), причем проявил себя не только очень хорошим студентом, но и отличным певцом студенческого биг-бенда (джаз-оркестра), которым руководили тогда его однокурсники Владимир Сафаров и Юрий Сироткин. Это происходило в то счастливое время, когда в СССР только-только начали гастролировать зарубежные эстрадные коллективы. В 1956 году в Советский Союз из Польши приехал "Голубой джаз" Рышарда Дамроша с солистом Ренэ Гляно, а в 1957 году в Москве начались гастроли знаменитого французского певца и киноактера Ива Монтана с джаз-ансамблем пианиста Боба Кастелла и гитариста Анри Кролла.
Упомянутые мной гастроли были встречены советскими слушателями на "ура!". По радио весьма часто звучали песни в исполнении упомянутых мной певцов, вышел документальный полнометражный фильм "Поет Ив Монтан". Поэтому не было ничего удивительного в том, что Валера включил в свой репертуар их песни. Он не знал польского и французского языков, но, тем не менее, решился на исполнение песен на этих языках по той причине, что обладал абсолютным музыкальным слухом, превосходной памятью и отличными лингвистическими способностями. Валере не составляло большого труда настолько удачно копировать пение Ива Монтана и Ренэ Гляно, что у слушателей возникало ощущение, что он прекрасно владел этими иностранными языками. Спустя некоторое время, Валера начал петь самые популярные тогда "хиты" кумиров мировой эстрады и на других языках.
Замечательные лингвистические способности Валеры, до этого знавшего только немецкий язык в объеме школьной программы, привели к тому, что он впоследствии весьма прилично овладел польским и итальянским языками. Мне придется сейчас несколько отклониться от основной темы для того, чтобы сказать пару слов о том, что большинство участников нашей компании продемонстрировало наличие у них мультилингвальности (способности овладения, в дополнение к родному языку, еще двумя или более языками). Гутя Рудзянский овладел польским и немецким языками, Ренат Юсупов, в дополнение к превосходному знанию узбекского и русского, овладел еще немецким и английским языками, о моих способностях такого рода я рассказывал в более ранних "повествованиях".
И я, и Валера окончили в 1960 году наши институты одновременно, и решили устроить себе отдых, поехав на неделю "дикарями" в горы в районе Бричмуллы. Пребывание там доставило нам обоим огромное удовольствие, особенно красоты в районе водопада Польтау, и мы потом довольно часто вспоминали это чудесное время.
После окончания ТашИИТ'а, Валера получил направление на работу в какое-то захолустье, где он оказался не востребованным, в результате чего, получив открепление, вернулся слегка растерянным "витязем на распутье" в Ташкент. Я предложил ему поступить на работу в проектный институт "Узгипрошахт" (чуть позднее переименованный в "Узгипротяжпром"), в котором я уже работал, попав в него по распределению после окончания своего Энергофака САзПИ. Я привел его к Зибицкеру, начальнику отдела транспорта и генеральных планов. После длительной беседы с руководителями этого отдела, Валера явно "пришелся ко двору", и был принят на работу. По прошествии относительно короткого времени, Зибицкер уже не чаял в нем души, поэтому решил прибавить Валере заработную плату за весьма творческий подход к выполнению своих служебных обязанностей.
Но тут случился совершенно неожиданный казус. Дело в том, что именно в это время в молодежной среде появилась мода на отращивание бород. Валера тоже отрастил бороду, она ему так понравилась, что он оставил ее на своем лице на всю жизнь. Но бороды на молодых лицах категорически не нравились директору (кстати, превосходному директору!) нашего института Нигмату Хикматуллаевичу Хикматуллаеву. В связи с таким неприятием этой моды, он всякий раз отказывал Зибицкеру повысить оклад Морозову, в результате чего борода стала приносить Ваалере сплошные убытки: сначала 10 рублей в месяц, потом - 20, а затем - 30 рублей. Это были в то время весьма приличные деньги. Валера подал заявление с просьбой об увольнении, и директор сменил гнев на милость, увеличив ему должным образом заработную плату.
Должен сказать, что пребывание в этом институте очень сильно отразилось на всей жизни Валеры. Он устроил в него на работу своего бывшего однокурсника и близкого приятеля Юру Сироткина, который впоследствии стал начальником чрезвычайно влиятельного технического отдела, и проработал на этой должности до самой своей смерти. В "Узгипротяжпроме" Валера познакомился с Игорем Хосровянцем, ставшим затем его другом. И именно данный институт стал причиной переезда Валеры навсегда в Алма-Ату.
Эта история была довольно удивительной. Кому-то из руководства "Узгипротяжпрома" пришла в голову идея создать в Алма-Ате филиал нашего института. Сказано - сделано. Немедленно сколотили своего рода "экспедиционный корпус", состоявший из руководящих сотрудников во главе с заместителем главного инженера института Гончаровым. В этот состав попал и Валера, к данному времени ставший уже руководителем группы. Увы, из этого "прожекта", по какой-то причине, ничего не вышло, "корпус" вернулся в Ташкент, но не в полном составе: Валере Алма-Ата очень понравилась, тем более, что в ней уже жили Юра Туманян и Леня Эдельман. Они подыскали ему работу, помогли с пропиской, и он, уволившись из "Узгипротяжпрома", стал алма-атинцем.
Гутя тоже, к этому времени, навсегда покинул Ташкент, переселившись во Фрунзе, куда он попал после окончания Энергофака в связи с направлением на работу на очень крупный, многопрофильный, завод имени Ленина. В этом городе он женился, и у него родились двое сыновей (у женившегося в Алма-Ате Валеры родились двое дочерей). В результате, для наших встреч, был разработан оригинальный маршрут поездок: во время трудовых отпусков я направлялся во Фрунзе, проводил там несколько дней в гостях у Гути, после чего мы с Гутей на междугородном автобусе ехали через перевал в Алма-Ату для чрезвычайно жизнерадостного общения с Валерой, Леней и Юрой (естественно, время от времени, мы встречались и в Ташкенте).
Валера буквально с момента появления в Алма-Ате начал вести чрезвычайно насыщенный образ жизни. Благодаря своему большому опыту, отличным знаниям и прекрасным организаторским способностям, он вскоре был переведен на должность начальника отдела. Он не терял времени даром и в свободное от работы время.
Будучи человеком глубоко верующим, а не показно набожным ханжой, Валера очень сильно заинтересовался русской религиозной философией - произведениями В.С.Соловьева и Н.А.Бердяева, причем дошел, по моему мнению, в изучении этого раздела науки до уровня профессионалов высокого класса.
Он весьма интенсивно занимался наукой и в своей строительной сфере, защитил в Москве кандидатскую диссертацию. К величайшему сожалению, данный счастливый момент его жизни оказался чрезвычайно сильно омраченным трагическим известием о смерти Гути от инфаркта в возрасте пятидесяти лет. Эту ужасную новость сообщили ему, когда он готовился к походу в ресторан, в который Валера пригласил своего друга Игоря Хосровянца и других приятелей-москвичей для того, чтобы должным образом отметить присвоение звания кандидата технических наук.
Примчавшись в ресторан, он оплатил все расходы на заказанный ужин, пожелал своим друзьям и приятелям отпраздновать "на всю катушку" его защиту, а сам ринулся в аэропорт, чтобы срочно вылететь во Фрунзе для того, чтобы принять непосредственное участие в организации и проведении похорон Гути.
Ренат Юсупов и я тоже в это же время уже находились в пути в направлении Фрунзе, поэтому вскоре встретились там с семьей умершего друга, старшим братом Гути Дорианом Рудзянским и его женой Нурией, а также с Валерой. Леней и нашим общим приятелем Мишей Федоровым.
Увы, Судьба отпустила Валере тоже не намного больше лет, чем Гуте. В 1997 году он отправился в служебную поездку в Санкт-Петербург. Во время пребывания в этом городе, его по "Скорой помощи" отвезли в больницу с острыми болями в поджелудочной железе. Болезнь оказалась давней и запущенной и, несмотря на все принятые меры, врачам не удалось спасти жизнь Валеры. Его жена вылетела в Санкт-Петербург и привезла в Алма-Ату гроб с телом Валеры на самолете.
Ренат Юсупов, Юра Сироткин и я срочно прибыли в Алма-Ату на похороны нашего дорогого друга, а после этого скорбного мероприятия остались там для участия в девятидневных поминках. По прошествии года, мы в этом же составе вновь приехали в Алма-Ату, чтобы почтить память Валеры.
Вскоре, после похорон Валеры, нам пришлось, к несчастью, убедиться в правильности поговорки "Беда никогда не приходит одна". В конце этого же самого августа 1997 года в городе Старый Оскол Белгородской области Российской Федерации скончался Юра Туманян, возглавлявший там проектный институт "Старооскольский Гипрогор".
Через несколько лет после этого мы с Ренатом Юсуповым навсегда простились в Ташкенте с Юрой Сироткиным, затем пришло сообщение о том, что в Москве состоялись похороны Игоря Хосровянца, а совсем недавно в Израиле скончался Леня Эдельман.
И всякий раз в моей голове, после получения трагических известий такого рода, начинали "метрономно" звучать щемящие душу строки Александра Галича:
"Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!..".
Борис Пономарев