Мои женщины. Октябрь 1963. День рождения папы.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: Суббота 5 октября 1963 года. 45-й день рождения моего папы, Сергея Ивановича Суворова. Приезд к нам в дом наших родных и близких: мама моего папы и наша родная бабушка, Анисья Сергеевна Суворова (Иванова); Лидочка с детьми, жена младшего брата моего папы, Егора Ивановича Суворова; средний брат моего папы, Анатолий Иванович Суворов. Фотографировал мой старший брат Юра.
В пятницу 4 октября 163 года нашему папе, Сергею Ивановичу Суворову, исполнилось 45 лет от роду. В этот день мы, мама, Юра и я, отметили папин день рождения за ужином «в кругу семьи». На следующий день, в субботу 5 октября 1963 года, к нам домой были приглашены наши родственники: средний брат Анатолий Иванович Суворов с бабушкой, папиной мамой Анисьей Сергеевной Суворовой (Ивановой) и младший папин брат, Егор Иванович Суворов с упругой Лидой и их маленькими детьми. Они приехали из Звенигорода на служебной машине «Победа», на которой дядя Егор возил какого-то крупного подмосковного начальника.
Приезд к нам в гости наших родных и родственников всегда было для нашей семьи выдающимся событием, потому что это всегда было очень радушно, весело, интересно, поучительно. Мы с моим старшим братом Юрой как бы окунались в мир, в атмосферу давнего родового строя, быта, общения, в русскую народную старину. Нет, нас специально никто ничему не учил, не показывал, не рассказывал, но само поведение братьев рода Суворовых, их матери, нашей бабушки Анисьи, нашей мамы и жён братьев Суворовых были очень красноречивы, показательны и поучительны.
Например, Анатолий Иванович и Егор Иванович обращались к нашему папе, Сергею Ивановичу, исключительно на вы, по имени отчеству. Свою маму, нашу с Юрой бабушку, Анисью Сергеевну, они всегда почтительно называли «матушка» и всегда обращались к ней на «вы». Анисья Сергеевна в силу возраста и тяжкой крестьянской жизни была не просто глуховата, а глуха на оба уха, но это не мешало ей всё видеть, всё примечать, все знать, в том числе и наперёд, то есть предвидеть.
Анисья Сергеевна Суворова (Иванова) была не просто неразговорчива, а молчалива, от неё трудно было услышать какие-то длинные речи, высказывания, мнения; она говорила всегда просто, кратко, только по делу и… чудно, «по-старому». Как все глухие люди, бабушка Анисья говорила очень громко и почему-то грубоватым хриплым «мужским» голосом. Она никогда не говорила ласковых слов, не «сюсюкала» с детьми, не «ворковала» играя, или заигрывая с нами, но всегда говорила отрывисто, как бы указывая и приказывая. При этом она, как правило, ни к кому конкретно не обращалась, просто говорила всем, информируя о своём хотении, желании или решении.
Бабушка Анисья слушала всё и всех, кто говорил за праздничным застольем, но никогда никого не перебивала, «не встревала» в разговор и общение, не начинала разговор и не продолжала его, а просто в своё, только ей понятное и нужное время, изрекала свои просьбы или пожелания. При этом её просьбы и пожелания, как правило, были всегда предметны, вещественны, конкретны.
- Нина, - вдруг ни с того, ни с сего громко, басом и требовательно говорила бабушка Анисья в разгар застольного веселья и общения, - дай мне твоей рисовой кашки, а ты, Серёжа, дай мне денег.
Дело в том, что у бабушки Анисьи не было ни одного зуба, она могла кушать только мягкую, рыхлую или жидкую еду и пищу. Наша мама умела готовить чудесную рисовую кашу на молоке – рыхлую, мягкую, вкусную, с добавлением варенья, повидла, джема или ещё чего-нибудь «вкусненького». Попробовав однажды мамину рисовую кашу, бабушка Анисья с того времени, будучи у нас дома, всегда просила «рисовую кашку». Другие каши – гречневую, манную, пшённую – она тоже кушала с удовольствием, но рисовая кашка с вареньем – это был «бабушкин деликатес».
Просьба-требование бабушки Анисьи к старшему сыну, а также ко всем своим сыновьям, было тоже традиционным и постоянным. Потребовав денег, бабушка Анисья через час-полтора, видимо забыв о своей просьбе, требовала от сыновей опять денег. Бабушка Анисья жила в доме среднего сына и брата – Анатолия Ивановича Суворова: жила тихо, скромно, почти незаметно, но её присутствие в семье с тремя разнополыми детьми, конечно же, вносило определённые неудобства. Между братьями рода Суворовых постоянно велось скрытое соперничество по вопросу: «Кто должен содержать и у кого должна жить их мать?».
Наш папа, Сергей Иванович, по праву старшинства в роду Суворовых, постановил, что обязанность приютить мать лежит на среднем брате, Анатолии Ивановиче, потому что он с семьёй жил в пригородном шахтёрском посёлке, недалеко от города Суворова, то есть от нас. Анатолий Иванович Суворов отличался от нашего папы и младшего брата очень сдержанным, спокойным и рассудительным характером; он был очень порядочным, осторожным и воспитанным человеком и работал, также как наш папа, учителем труда в средней школе шахтёрского посёлка.
Егор Иванович Суворов, в отличие от своих братьев, Сергея Ивановича и Анатолия Ивановича, был очень темпераментный, живой, даже вспыльчивый, горячий, увлекающийся. Внешне он сильно отличался от старших братьев, был тучный, большой, для меня даже огромный. Внешне Егор Иванович также был мало похож на братьев – круглолицый, с большими выразительными глазами и «огненным» взглядом, с густыми чёрными бровями, пухлыми губами и внешностью, очень похожей на внешность цыган или индусов. Какая тайна была в судьбе и в жизни Егора Ивановича – мы не знали. При этом мы все: его старшие братья и их жёны, мы с Юрой, наши родственники, родные и близкие, все дети рода Суворовых, «от мала до велика», любили его.
Егор Иванович Суворов был очень добрый, добродушный, отзывчивый, приветливый и доброжелательный человек. Он играл с нами, детьми, рассказывал нам смешные истории, рисовал в наших альбомах истребители МиГ-15, которые обслуживал на военном аэродроме во время службы с Советской Армии. Голос у Егора Ивановича был чарующий, глубокий, грудной, с вибрациями и вариациями, которыми он пользовался и очаровывал своим голосом всех, без исключения. При этом у него были такие выразительный и хитрющие смешливые глаза, что он у всех вызвал только радостное, почти детское доверчивое отношение. Дяде Егору невозможно было не верить и не поверить, поэтому фокусы, которые он нам, детям, показывал, неизменно вызывали восторг, уважение и любовь к этому большому горячему и доброму человеку.
Егор Иванович был очень непоседливым, легко увлекающимся, немного взбалмошным и с виду поведения «не серьёзным» человеком. Будучи уже взрослыми, зрелыми и семейными, старшие братья, Сергей Иванович и Анатолий Иванович, всё равно относились к огромному Егору Ивановичу, который мог один свободно «заграбастать» своими ручищами обоих братьев одновременно, как к «младшенькому», «неразумному дитяти». Примерно так же относилась к Егору Ивановичу и их матушка, Анисья Сергеевна. Она и старшие братья рода Суворовых считали, что «старшие должны помочь младшему и не мешать жить так, как он хочет, жить лучше, чем живут его старшие братья». Этот принцип «обеспечения младших старшими» был изначальный в роду не только Суворовых, но и всех жителей деревни Кошелёвка Лихвинского уезда Калужской губернии в прежние времена и века. Егор Иванович был освобождён от обязанности содержать у себя их мать, Анисью Сергеевну, но обязан был посильно участвовать в её содержании деньгами, которых всегда и у всех не хватало.
Стараниями нашей мамы и Лидочки, жены Егора Ивановича, праздничное застолье дня рождения нашего папы, Сергея Ивановича, удалось на славу. На нашем круглом обеденном столе в большой комнате-зале были выставлены: многочисленные салаты и винегреты; селёдка «под шубой» и просто сельдь кусочками без костей в длинных селёдочницах; жареные куриные ножки и крылышки; жареная и варёная картошка-пюре; солёные и маринованные огурцы, помидоры и грибы; колбаса разная в нарезке; сырок плавленый и даже ноздреватый дорогой сыр, привезённый из Москвы Егором и Лидочкой Суворовыми. Конечно, на столе были разные фрукты и даже мандарины, а также различные вина и водка «Московская». Но, прежде всего, наша мама накормила всех гостей горячей, ароматной и очень вкусной куриной лапшой, чтобы не развезло после «выпивки».
В субботу 5 октября 1963 года, как и в пятницу 4 октября, погода была уже осенняя, прохладная и неуюта на улице добавлял моросящий дождик: утром было всего 4,9°С тепла, днём – 9,8°С, в полдень – 12,7°С и осадки – 0,7 мм. Поэтому мы все сидели дома, кушали, выпивали, разговаривали, вспоминали, обсуждали дела в стране и политику, спорили, пели старинные русские народные и советские душевные застольные песни, а после того, как все накушались и «напились», играли все вместе «в лото».
В этот день я узнал столько всего нового из истории нашего рода Суворовых и родительской семьи моего папы и его братьев, что голова у меня «пошла кругом». Я несколько уединялся в своей маленькой комнате-спальне, ложился на свой диванчик капельку прикорнуть, но дети Егора Ивановича и Лидочки не давали мне спать, а потом на наши крики и возню приходил Егор Иванович и мы с ним боролись. Бороться, конечно же, в шутку, - это было одно из самых любимых удовольствий дяди Егора и он со смехом «тушил» все мои усилия и ухищрения в желании его побороть.
Кончалось это тем, что мы все, дети, залезали на Егора Ивановича, как на дерево, садились ему на шею, на плечи, висли на его локтях, а он со смехом, шутками и прибаутками осторожно появлялся вместе с нами в дверях, чтобы показать всем, какая у него богатырская сила. Мой папа и Анатолий Иванович, как правило, снисходительно посмеивались, но даже не пытались так же с нами поиграть «в дерево», как Егор Иванович; он нас всех мог побороть, всех, вместе взятых. Бурное, весёлое и насыщенное было 45-е застольное празднование дня рождения моего папы, Сергея Ивановича Суворова.
Отношения и поведение братьев, их отношение и поведение с матушкой, общее их поведение за общим столом и отношение к своим жёнам и к нам, их детям, в этот день и вечер меня не просто поразили, а заставили задуматься – надолго и глубоко. Откровенные воспоминания братьев «старой жизни в родительском дому в Кошелёвке» открыли мне некоторые секреты, которые я не могу раскрыть в этой новелле, потому что они реально «секреты» и должны оставаться таковыми навсегда. Это не моя тайна и не мои секреты, которые со временем могут быть открыты, но то, что я и мой брат Юра, а также наша мама и Лидочка, узнали в тот день, на многое «открыли нам глаза».
Воспоминания братьев многое объяснили в судьбах и отношениях между ними, в судьбе их матери и нашей бабушки Анисьи Сергеевны Суворовой (Ивановой). Мне, Юре, нашей маме и Лидочке стало очень жалко нашу бабушку. Мы взглянули не неё совсем другими глазами и с другим пониманием, чем прежде и даже её глухота, беззубость, покорная молчаливость, чувственная скупость и громкая редкая требовательность стали нам более понятными. Оказалось, что Анисья Сергеевна родила много, много детей, но выжили только наш папа Сергей Иванович, Анатолий Иванович, Егор Иванович и их младшая сестра Клавдия Ивановна, которая в это время жила со своим мужем и сыном в Кишинёве, в Молдавии. Несмотря на все весёлые и жизнерадостные воспоминания братьев об их детстве и юности в Кошелёвке их жизнь там была суровой, тяжёлой и трудной…
В этот день рождения моего папы я вдруг осознал, что являюсь частью большого рода Суворовых, что нас много, что мы разные, но в то же время, едины. Потому что мы родня, мы родная кровь, мы родственники, близкие по духу, по крови, по чему-то ещё непонятному, неосознанному, но такому дорогому и близкому, что у меня перехватывало дыхание от любви и гордости за причастность к нашему роду Суворовых.
К нам в дом и раньше приезжали родственники: дядя Коля, мамин младший брат, с Урала и Сибири; дядя Толя, средний папин брат, с пригородного посёлка Центральный; дядя Егор с Лидочкой, из-под Москвы; бабушка Лена, родная сестра мамы моей мамы, моей бабушки Юлии Максимовой (Конёвой), из Алма-Ата; дядя Максим и тётя Маруся, сводная сестра моего папы, из деревни Дальнее Русаново, другие дальние родственники, но я всегда воспринимал их приезды и «гостевание» как приключение, как отдельное кратковременное событие, как нечто пришлое в жизнь нашей семьи Суворовых.
Теперь же я вдруг ощутил нашу общую цельность, единство, связь, родство. Я ощутил глубину нашего родства, потому что услышал воспоминания в глубину не только лет, но и времён, даже веков, потому что наш папа и его братья спорили друг с другом о том, где, когда и как возникла наша фамилия, откуда пошёл наш род, кто и кем был наш первопредок – легендарный пра- прадед, в могилу которого односельчане вбили большой осиновый кол…
Именно после этого праздничного застолья 45-го дня рождения моего папы, Сергея Ивановича Суворова, я «загорелся» идеей написать, составить, проиллюстрировать рисунками и фотографиями историю рода Суворовых. Засыпая на ходу от усталой весёлости праздника, я подумал и решил, что «с понедельника обязательно начну приставать к папе и маме, чтобы они рассказали мне всё об их детстве, учёбе в школе, о войне, о том, как они познакомились и поженились». Мой старший брат Юра поддержал эту мою идею, но сказал, что у меня ничего не получится, потому что я ещё не готов к такой деятельности.
Мой брат Юра оказался прав. Судьба круто изменила мою жизнь, послав на следующий день в воскресенье 6 октября 1963 года «чижик» прямо мне в нос, в переносицу. Удары судьбы ещё не раз будут круто направлять, и подправлять мою жизнь, но тот «чижик» был первым.