Недавно посмотрела старый советский фильм с участием Олега Борисова – «Поезд остановился». Борисов играл инспектора по технике безопасности на железной дороге. Фильмы тех лет обычно показывали жизнь людей на производстве. Сюжет фильма простой. Погиб машинист поезда, столкнувшись с товарником, неожиданно оказавшимся на пути. Машиниста сразу записали в герои. За несколько часов после события все роли и мероприятия уже были распределены и даже, ехавший в этом поезде журналист, которого играл Анатолий Солоницин, вложил свой вклад статьей в прославление подвига погибшего, спасшего своих пассажиров. Только инспектор, свалившийся на их голову, въедливо расспрашивал всех свидетелей этого события.
Образовались два лагеря, разделенные рельсами дороги.
Первый - горком партии этого маленького городка, который уже видел повышенное внимание телевидения и высших чинов от самых верхов, родственники погибшего, которым уже сулили новую квартиру за подвиг их сына, друзья и товарищи по работе.
А по другую сторону - такого спокойного и нудного, никому не нужного и мешающего всем мужика Инспектора, что лезет ко всем со своими подозрениями и хронологией событий минута за минутой, и выяснением обязанностей действий каждого, причастного к работе железной дороги.
В итоге, вывод – не соблюдение этой самой техники безопасности и безответственность к работе и привели к гибели человека и «подвигу».
Но это нельзя было обнародовать, ведь тогда весь пафос героизма померкнет, а выяснится, что машинист и люди в поезде были в опасности из-за обыкновенной штурмовщины и бесконтрольности начальства данного отрезка железной дороги. А городу, ой, как нужен был «подвиг».
И вспомнился случай, когда меня назначили секретарем в окружную избирательную комиссию на очередных выборах, не помню куда. Давно это было, может даже при Л.И Брежневе. Я должна была работать с агитаторами, которые ходили по домам и напоминали о том, что нужно проголосовать. Они приходили в штаб комиссии и отмечали проголосовавших, а я каждый час должна была рапортовать в районную комиссию о проценте проголосовавших.
И вот, ближе к обеду, передаю фактические цифры пришедших людей, на что с того конца провода слышу недовольный женский голос. «Почему у вас такая низкая посещаемость? В других округах уже 30%, а у вас только… (не помню тот действительный процент, который ей озвучила)». Я ей, по наивности своей, талдычу свое, а она мне говорит – «Видно у вас с математикой в школе было плохо». Я в прострации сижу, не знаю, что ответить, потому что действительно не была отличницей, но процент-то я все же научилась считать. Потом подходит ко мне помощник председателя комиссии и кладет перед моими глазами почасовой списочек с процентами, такими, какими они «должны быть». Видно позвонила эта тетя ей и намекнула, что не того посадили!
Тут то я и поняла, что влезла не в свою телегу, хотя и сама была депутатом этого округа. Только я работала не на страх, а на совесть, отдавала всю себя работе с избирателями, чтобы пробить коросту чиновников и улучшить жизнь простых людей. Что-то удавалось, что-то нет.
Доработалась до того, что мужа потеряла, упустила его, оставила без внимания и любви. Вот и стал пить. Но это уже мои проблемы.
Но побывав в роли секретаря избирательной комиссии воочию убедилась, как проходили наши выборы в то время. Меня ведь никто не предупредил, что все эти проценты подтасовывались, хоть тогда и не было альтернативы, но всем хотелось быть «своими, в доску, доверенными лицами».