Апостолы Русской Свободы.
К.Ф. РЫЛЕЕВ
Поэт и декабрист, Кондратий Фёдорович Рылеев родился 18 (29) сентября 1795 года в селе Батово Софийского уезда Санкт-Петербургской губернии, расположенном в 30 километрах от столицы России. Он был из старинного обедневшего дворянского рода. Все его братья и сёстры умерли ещё в младенческом возрасте. И родители решили, что сына необходимо наречь так, дабы он был жизнеспособен, согласно старинному обычаю: дать имя ему первого встречного. И по дороге в церковь встретился им старый солдат, назвавшийся Кондратием. Так и нарекли своего сыночка.
Отец его, Фёдор Андреевич, являлся управляющим княгини Голицыной, вдовы. Он был весьма строг, порой даже жесток. Впадая в гнев, запирал жену в погреб.
Мать Кондратия, Анастасия Матвеевна (урождённая Эссен), оберегала сына как могла, стараясь оградить от строгости и жестокости мужа. Дабы удалить сыночка из таковой семейной атмосферы, решила отдать учиться его в Петербург. И в возрасте 6 лет, в январе 1801 года, Кондратий поступил в 1-й кадетский корпус, в малолетнее отделение, волонтёром.
Кроме получения образования, он готовился к государственной службе. Состоял на полном довольствии. С 12 марта того же года мальчик из волонтёров был переведён в кадеты малолетнего отделения.
Генерал-директором корпуса был генерал-майор Фридрих Максимилиан фон Клингер, меценат и поэт, соратник Гёте. В своё время он окончил Гессенский университет и оправился затем на службу в Россию в 1790 году.
Как директор Клингер не вникал в свои служебные обязанности, и корпус при нём стал приходить в упадок. Ко времени его отставки, состоявшейся в 1820 году, кадетский корпус пребывал в плачевном состоянии.
В период царствования Павла I велено было отставить изучение иностранных языков, ограничившись военными предметами. А до тех пор корпус по уровню образования уступал только Московскому университету. Кроме того, при Клингере участились телесные наказания кадетов. Те прозвали директора «Белым медведем». Юным отпрыскам дворянский семей он внушал токмо страх. Один из современников назвал время Клингера в корпусе «атмосферой террора».
Рылеев был часто сечён. Но, испытывая боль, мальчик никогда не стонал и не жаловался, а был весьма мужественен. Наказания он выносил столь стоически, что порой вызывался получать розги вместо слабых духом сверстников. И среди мальчиков он за это прослыл героем, приобретя множество друзей. Как видим, Кондратий с детства страдал за ближних товарищей. Это весьма закалило его характер борца и революционера.
Практически с первых дней в корпусе Рылеев завоевал среди сверстников авторитет также тем, что умело устраивал розыгрыши, отпускал острые шутки, сочинял эпиграммы на преподавателей. Само собой, об этом узнали герои эпиграмм, что послужило причиной грозившего автору отчисления. И это за 3 года до окончания корпуса. К сему добавилось и то, что Рылеев принял чужую вину на себя, дабы уберечь от наказания, как обычно, товарища. Но его сверстники прямо-таки горой встали на защиту героя и смогли убедить начальство не исключать Рылеева.
После оного случая Кондратий посерьёзнел, понимая важность получения образования, со всем тщанием взявшись за учёбу. Особливо к душе его ложились гуманитарные науки. Точные же он изучал постольку, поскольку необходимо было ему как будущему офицеру артиллерии. Учился он вполне успешно, но не лучше прочих. Из писем его к отцу видно, что он просит денег на книги: «к коим я весьма большой стал охотник». В прекрасной библиотеке корпуса он прочёл труды Руссо и Вольтера. И оные произвели на юношу громадное впечатление. С удовольствием молодой человек изучил произведения Карамзина и Жуковского. Юноша был одолим духом героической романтики. Вот выдержки одного из его писем:
«Заблуждённый молодой человек! Ты стремишься в свет – но посмотри, там гибель ожидает тебя!.. каждая минута твоя будет отравляема горьким страхом… Так говорит мне ум, но сердце, вечно с ним соперничающее, учит меня противному: « Иди смело, презирай все несчастья, все бедствия, и если оные постигнут тебя, то переноси их с истинною твёрдостью, и ты будешь героем, получишь мученический венец и вознесёшься превыше человеков». Тут я восклицаю: быть героем, вознестись превыше человечества! Какие сладостные мечты! О, я повинуюсь сердцу!»
Эти мысли Рылеев пронёс сквозь свою жизнь, приняв в конце её смерть во имя человечества!
О лицах же, кои не могут поднять свой голос в защиту угнетённых, раболепствуя пред сильными мира сего, Кондратий говорил: «… по моему мнению, вы жалкие, и умрёте в неизвестности, тогда как моё имя займёт в истории несколько страниц!» Какое у него предвидение!!!
И далее в своей жизни Рылеев руководствовался чувствами, порывами, а отнюдь не здравым рассудком. Он неоднократно обращается в письмах к родителям с просьбами о высылке ему денег не только для книг. Но и дабы купить обмундирование и оплатить уроки фехтования в связи с тем, что вскорости будет призван в армию, воюющую с Наполеоном.
Но ежели мать старалась внять увещеваниям сына, то отец его считает «прожигателем жизни и никчёмным», а посему сухо отказывает.
В феврале 1814 года Рылееву присваивают первое офицерское звание, и юноша покидает Кадетский корпус, ставший ему за эти годы фактически домом на протяжении 13 лет.
Существует заблуждение, что якобы все декабристы были бывшие лицеисты. Это отнюдь не так. По большей части это были как раз выпускники 1 Кадетского корпуса. И среди прочих был Кондратий Рылеев. Его эпиграммы и стихи многие кадеты переписывали в тетради и хранили их даже в годы николаевской реакции.
Не прошло и месяца, как молодой прапорщик Рылеев был зачислен в 1 роту 1 резервной артиллерийской бригады, откуда и направлен на войну, которая уже перекинулась в Западную Европу.
Вот так его описал сослуживец: «Роста он был среднего, телосложения хорошего, лицо круглое и чистое, голова пропорциональна, но верхняя часть оной несколько шире, глаза карие, несколько навыкате, всегда увлажнены… будучи несколько близорук, он носил очки, но более во время занятий за письменным столом».