Николай проснулся от какого-то бурчания в животе.
«С чего бы это?» - удивился он – «вроде ел, как всегда, а урчит угрожающе. Ну, были на работе серьёзные «непонятки» и неприятности, но это же всё преодолимо. Безвыходных ситуаций не бывает. Проконсультируюсь со специалистами из отдела блоков электропитания, они должны разобраться и устранить эту неисправность».
Через десять минут он понял, что это – открытое желудочное кровотечение.
Язвой двенадцатиперстной кишки он, как и его отец, болел много лет.
Обычные весенние и осенние обострения приносили ощущение ранения в живот, под рёбра, но уже «тридцать лет и три года» он их успешно преодолевал, то с помощью таблеток дома, то в больнице к таблеткам добавляли уколы витаминов, и снова он жил активно и жизнерадостно. На работе был на хорошем счету, в семье тоже не доходили до битья посуды или отъездов к маме, уже росла внучка, которой он гордился. Жить бы да жить…
А вот надо же, прихватило. Странно, но сильных болей не было. В справочниках он читал, что такие кровотечения сопровождаются такими резями, таким судорожным «одеревенением» мышц, что это называется «синдром острого живота».
Он внезапно вспомнил, как ездил с мамой к отцу в санаторий в Репино, когда ему было шесть лет, а отцу после операции - пятьдесят два. Надо же, какое совпадение? Ему тоже сейчас пятьдесят два, роковая дата, фатум, судьба…
Есть врачи, «Скорая помощь» примчится, стоит только по телефону набрать «03»…
Уже пять лет на работе, как одному из ведущих специалистов, Николаю выдавали полис ДМС – добровольного медицинского страхования, который обеспечивал повышенно хорошие условия лечения. Поэтому, ответив на все вопросы диспетчера «Скорой помощи», он спросил, в какую больницу его повезут. Ответ его ошарашил, его друг в разговоре упоминал эту больницу, как приют для случайно найденных на улице, попавших в аварию, граждан.
- А можно мне попасть в МСЧ №, в которой я наблюдаюсь уже несколько лет? – спросил он.
- Та больница будет «дежурной» для «Скорой» с шести утра, а сейчас дежурит эта.
- Тогда отмените вызов, я подожду до шести – сказал Николай.
До утра он прислушивался к своим ощущениям, вроде, терпимо, боль не усиливалась. И хотя он чувствовал, что внутри из открытой ранки по капелькам сочится кровь (может это был только плод его напряжённого воображения?), но помутнения сознания, приближения «отключки», он не ощущал. Не спалось, и он собрал всё, что необходимо для больницы – паспорт, полисы ОМС и ДМС, СНИЛС, тапочки, зубную пасту и щётку, полотенце, запасные носки, футболки и трусы. Это посещение больницы было не первым, поэтому список необходимого был в памяти, как на мраморной памятной доске.
Вот, наконец, и шесть утра. Он выждал время, чтобы новая смена диспетчеров, придя из дома, успела раздеться, причесаться, сходить в туалет и сесть к телефону.
- Дежурная слушает, что у Вас случилось – раздалось из трубки, и Николай кратко изложил, что произошло. Вскоре два врача «Скорой» уже вошли в квартиру, неся носилки. Николай от такого «комфорта» отказался, ведь он твёрдо держался на ногах и только внутри «Газели» лёг на подставленные носилки. Боковую дверь на роллерах задвинули и «Газель», бибикнув, медленно двинулась задним ходом. Через пару секунд раздался глухой удар и по обшивке забарабанили кулаки. Машина остановилась, водитель и врач вышли из неё, а через минуту в дверь поднялся БОМЖ и уселся, выставив коленку в прорванной штанине.
- Вы меня сбили на тротуаре, везите в больницу – потребовал он.
- Нет уж, тебе там нечего делать с твоей царапиной – сказала врач и, смазав ссадину йодом, замотала рану бинтом поверх джинсов.
- Это он специально подставился под машину, чтобы отмыться и полежать на больничных харчах – сказала она, когда бродяга вышел.
«Уи-и-и-и-и-у!Уи-и-и-и-и-у!Уи-и-и-и-и-у!» - завопила сирена и машина помчалась по городу. Порой, на перекрёстках где для её движения горел красный свет, он угрожающе и утробно «крякала», так же она реагировала и на автомобильные пробки, не позволяющие быстро проехать. Сорок минут машина ехала до МСЧ, где Николай не раз лежал. Эта больница была построена на средства нескольких предприятий ВПК и врачи получали «дотацию» от этих организаций, поэтому уход за больными, современная аппаратура, телевизоры в уютных холлах и улыбки симпатичного медперсонала были на высоте.
Диспетчер приёмного покоя больницы, в течение сорока минут принимала документы, потом позвонила на отделение, записала предполагаемый диагноз и Колю, уже на каталке, повезли по коридорам, лифтам и завезли в пятиместную палату на шестом этаже под вывеской «Хирургическое отделение».
Больница была Коле знакома, ведь по полису ДМС он уже «прохлаждался» в гостеприимном «Гастроэнтерологическом отделении» и даже был в числе «испытуемых» для проверки действия барокамеры с кислородом на таких, как он, язвенников. А слово «хирургия» ему не понравилось сразу.
Пришёл врач с тоненькой карточкой, выписанной на въезде.
- Ну, рассказывайте, что у Вас стряслось? – начал доктор.
- Это «трясение» у меня уже тридцать три года продолжается с переменным успехом – ответил Николай – я в Вашей больнице в «Книге почётных посетителей» уже должен значиться. Прошёл «огни, воды и гипербарическую оксигенацию», одним из первых по дуодениту. Можно меня снова на «Терапию» перевести? Снова в барокамере полечиться?
- Дорогой мой - посерьёзнел доктор – Вы шутник, я это ценю, но одно дело, когда маленькая язвочка в луковице двенадцати перстной кишки, а совсем другое – открытое желудочное кровотечение, если, предположим, и зарубцуется, то никто не даст гарантии, что в следующий раз Вас до больницы живым довезут! Особенно, если у Вас это случится на рыбалке, во время сбора грибов…
- У Вас два страховых полиса, это гарантия супер - внимательного отношения к вам в больнице. Скажите, а предприятие может ещё какие-то суммы перечислить за платные услуги, не входящие в перечень допустимых по страховым полисам?
Николай сказал, что узнает у своего профорга, если врач предоставит прайс-лист по услугам.
- Понимаете – заюлил врач – у нас сейчас «рыночная экономика», цены «договорные», во избежание разглашения «коммерческой тайны» мы в печатном виде этих сведений не даём.
- Ну так и мне потом будет не оправдаться за эти суммы перед руководством – отреагировал Николай – все «левые услуги» будут только за мой личный счёт, а мои накопления Гайдар с Чубайсом уже «обнулили» и «приватизировали».
- Тем не менее, учитывая наличие двух полисов, мы положим Вас в палату повышенной комфортности, согласны?
Николай кивнул, и через десять минут после ухода врача медсестра провела его по коридору на десяток метров и он уже лежал в такой же по размеру палате, но разделённой лёгкой перегородкой надвое, имеющей сквозной проём вместо двери в соседний бокс. От этого взгляд лежащего на кровати упирался в перегородку в полуметре от ног, а не в стену, находящуюся в четырёх метрах. Пока что на две палаты он был единственным пациентом и ему это нравилось.
Чтобы ознакомится с расположением служб отделения, он пошёл по этажу, в ожидании времени обеда. В конце коридора была открыта дверь, слышались громкая гортанная кавказская речь, звуки прощальных объятий, потом из двери вышли трое мужчин, запахло коньяком… Один из них, в пижаме, проводил двоих до выходной двери и с улыбкой обратился к Николаю:
- Новенький? А я здесь уже неделю лежу, язва у меня. Отличное отделение, такой комфорт, правда, это за деньги. Но я доволен. Вот, друзья навестили. Посидели хорошо. Коньяк, шашлык, сациви из ресторана принесли…
- Какой коньяк, какой шашлык, если язва? – удивился Николай – как Вам врачи такое разрешают?
- А я плачу - за палату, за капельницы, за питание, правда ничего не ем, всё друзья приносят, шашлык доктор разрешил, если он диетический. Мне здесь хорошо!
Что мог Николай противопоставить этой наивной уверенности, что за деньги – всё можно, даже в больнице, на хирургическом отделении…
Подошло время обеда и больные пошли к раздаче, где по фамилии выдавали порцию обеда по назначенному номеру диеты. Николаю объявили, что у него «диета № 5» и выдали протёртый суп, паровые котлетки с пюре и кисель. Понятно, что вкус не ресторанный, пресноватый, но вполне приемлемый, ведь это больница, не пошикуешь.
После обеда он мог отоспаться за предыдущую бессонную ночь, к чему сразу и приступил.
Разбудил его на обед уже новый сосед, с животом, как у беременного. Весёлый, тучный дядька сразу предупредил его, что по ночам он «храповой механизм налаживает», поэтому лёг в соседнем боксе. Николай уже сталкивался в командировках с храпящими мужиками, знал, что можно посвистеть, поцокать языком, сказать слово – и храп прекращается.
Вечером они повеселили друг друга байками из своей жизни, анекдотами на медицинскую тему, а в одиннадцать вечера погасили свет, согласно объявленного распорядка.
Дома Николай раньше полуночи не ложился – «сова» по своей природе, поэтому лежал, ожидая «объятий Морфея», принялся считать баранов, но бараны в голове прыгали, перемещались, не давая себя сосчитать.
Из соседнего бокса раздался первый, осторожный всхрап соседа: «Хр» потом ещё…
Пришлось поцокать языком, изображая белочку. Какое-то время длилась тишина.
Только было Морфей раскрыл Николаю свои объятья, как от соседа раздался длинный рык: «Хр-р-р-р-р-р-р-р-р-р». Николай снова поцокал. В ответ снова «Хр-р-р-р-р-р-р-р-р-р». Коля начал свистеть, но храпун не унимался. Николай сказал волшебное слово «Подъём!». Он услышал как под соседом вздрогнули пружины кровати, но «Хр-р-р-р-р-р-р-р-р-р» прозвучало снова.
Николай спрятал голову под подушку, но и там эти звуки просверливали это укрытие и вновь давили на уши. Мало того, видимо, от смены положения тела храпение начало сокращаться, всхрапы стали короче, а пауза молчания - длиннее. И это стало пугать.
«Хр-р-р-р-р-р-р-р-р-р», пауза короткая, «Хр-р-р-р-р-р-р-р» пауза длиннее, «Хр-р-р-р-р» - ещё длиннее, «Хр-р-р», «Хр» - и пугающая тишина, не меньше минуты. Николай скинул с головы подушку, привстал на кровати, испуганно думая куда бежать за помощью умершему соседу.
«Ы-а-у-э-и-и-и» раздался прорвавшийся вздох и стон… И снова «Хр-р-р-р-р-р-р-р-р-р» и далее по известному закону.
С полчаса Николай слушал звуки периодической агонии. Теперь ему был понятен намёк, что сосед «ХРАПОВИК РЕГУЛИРУЕТ!». Эта регулировка (позднее страдалец узнал, что это красиво называется «апноэ», но может привести к смерти храпуна) выгрызала мозг, тревожила душу непрерывным ожиданием несчастья.
Коля потряс соседа за плечо «Проснись, повернись на другой бок!». Тот буркнул «Ага» и всё началось снова… Он котом шипел над ухом соседа, свистел, цокал, матерился шёпотом, но результат был один и тот же.
К трём часам утра издёрганный тревогой и недосыпом Николай решил уйти подальше, чтобы сгоряча не придушить «регулировщика» подушкой.
Вот тебе и «палата повышенной комфортности». Он скатал одеяло, забрал подушку и пошёл по коридору. Дежурной медсестры за стойкой не было и Коля двинулся в холл к телевизору, где стояли шикарные, обитые кожей, диваны. Диванов было три, на одном что-то белело в сумраке дежурного света в коридоре. «привидение», наверно или кипа постельного белья. Николай расстелил одеяло на свободном диване, положил на него подушку, лёг и укрылся другой половинкой одеяла.
«Привидение», лежавшее на занятом диване, вскочило и сдавленным голосом заверещало: «Уходите немедленно! Я Вам запрещаю здесь находиться! Вон отсюда!»
Николай миролюбиво оправдывался: «У меня сосед храпит невыносимо, я от него ушёл, я Вам не помешаю…» Но «привидение» продолжало возмущённые нотации: «Убирайтесь прочь! Вы не имеете права! Что Вы себе позволяете! Я буду жаловаться на Ваше поведение!»
Коле это надоело, он, измученный храпом, удивлённый этой злобой, обычно приветливых и улыбчивых медсестёр, резонно ответил: «Ну и жалуйтесь, я в палату сейчас не уйду. А если Вы дежурная медсестра, так и дежурьте на своём месте». В наступившем молчании Николай уснул, а утром выслушал нотации и даже угрозы «выписки из больницы» от дежурного врача.
Конечно же, никто его не выписал, соседа днём увезли на операцию «лапарацентез» (выпуск излишней жидкости из живота при «водянке» - асците), после чего храпеть он перестал.
В оба бокса палаты добавили ещё по пациенту и ждать операции стало веселее.