Марек еще раз оглядел свою каморку. Вроде ничего не забыл. Торба с копченым мясом, здоровенной краюхой хлеба и несколькими бутылками трипля была собрана еще утром. В ней лежали еще несколько крупных луковиц и холщовый мешочек с солью. Этого должно хватить на три дня дежурства. Во всяком случае, обычно если чего-то и не хватало к концу третьих суток, так это пива, но Марек предусмотрительно взял на одну бутылку больше. Так что душа у него была спокойна.
Уже несколько лет Марек служил трубачом в башне городского костела. Работа непыльная – смотри себе в окошко, чтобы враги не подобрались к городу, а в случае чего – труби тревогу. Да каждый час сигналы точного времени в эфир выдавай - хейнал. Там наверху в башне для трубачей была сделана комнатка, типа бытовки – кровать да камин. Можно валяться и бока греть, главное, не проспать.
А ночью вообще ничего не надо было делать – все равно ничего не видно, а трубить бургомистр запретил. Нечего, мол, людям спать мешать. Хотя все понимали, что под людьми он себя имел в виду, потому что в других вопросах он никогда не парился насчет простого народа. Ну да трубачи только обрадовались такому – хотя ночные смены никто не отменил, надо наверху находиться, но по крайней мере, не требовалось каждый час подрываться.
Платили Мареку неплохо – пригоршню медных монет, которой вполне хватало, чтобы снимать уютную каморку и попивать пиво. А иногда даже вино, но не очень дорогое. Да Марек его не очень и любил. Его вполне устраивал трипль, который монахи-бенедиктинцы варили, хотя пару раз новгородские купцы, приезжавшие на ярмарку, угощали его каким-то особенным пивом, который называли стаутом, и Марек всей душой проникся этим напитком.
Он быстро дошел до Глувне Рынека и попутно захватил вязанку дров, которую надо поднять наверх, в комнату трубачей. Подниматься в башню долго, почти около часа, и уже давно все решили дежурить вахтами по трое суток, чтобы можно было еще подработку зацепить. Марек в свободное время подрабатывал у молочника на доставке продукции богатым горожанам. Он даже смог накопить немножко денег и уже задумывался о покупке осла.
Осел вполне помог бы ему организовать небольшой деливери-клаб. Он рассчитывал, что и пекарь будет пользоваться услугами доставки, а там и зеленщик подтянется, а может даже и мясник. В общем, это позволит наладить сервис по доставке продуктов питания, а соответственно, денежки потекут рекой. И уже можно будет не тратить время на трубу, а зарабатывать круглосуточно. Так что дело оставалось только за приобретением осла.
Марек в этих мыслях подошел к двери в костел, а тут его встретила темная фигура, вынырнувшая из-за угла. Марек даже вздрогнул от неожиданности, но взял себя в руки, узнав Бздышлофа – странника, недавно появившегося в их городе. Про себя он говорил, что родом из деревни за рекой Подла, поэтому его так и прозвали – Заподловский, а с кем он более-менее подружился, звали его Бздышеком.
Бздышек Заподловский имел не очень характерную для лендзян внешность – был он приземист, коротконог и смугловат. Глазки у него были достаточно узенькие – Марек даже иногда ловил себя на мысли, что Бздышеку очень бы подошло прозвище Нигматулин, но вслух он этого не говорил. Бздышек в общем-то был беззлобным, услужливым человеком – старался всем помочь и всегда расспрашивал о житье-бытье.
Вот и сейчас Бздышек с видимой радостью приобнял Марека и затараторил с небольшим странноватым акцентом – все считали, что именно так говорят живущие за Подлой.
- О, Марек, давай помогу! Ты к себе идешь? Давай дровишки донесу!
Марек удивился. Подниматься в башню было тяжело – особенно с дровами и торбой с хоботиной, но он не понял, зачем Бздышеку надо ему помогать. Но тот, видно, уловил его замешательство и продолжил, стреляя словами, как из пулемета.
- Да думал у тебя посидеть наверху, если ты не против. Ночью дождь передавали, а я ведь в стогу ночую у Лешека Мазана. Холодно. Меня уже Казимеж пускал к вам, я не буду мешать. Я тут бутылочкой вина еще разжился рейнского, мы бы с тобой его распробовали.
Марек довольно улыбнулся. Определенно все складывалось удачно – больше всего он терпеть не мог таскать дрова в башню, но сегодня судьба ему послала Бздышека. Он ясно представил, как они сидят у жаркого камина, потом трое суток быстро пролетят, а потом Марек поедет покупать осла. Мысль об осле окончательно взбодрила его и, радостно хлопнув Бздышека по плечу, Марек скинул на него вязанку дров.
Потом все действительно получилось так, как Марек предполагал. Они сидели у камина, в котором весело потрескивали дрова, отрезали кусочки копченого мяса необычным складным ножом Бздышека – он называл его опинель. Мясо насаживали на витые шампуры, немножко давали облизать желтым языкам пламени, разогревая. Потом отщипывали от краюхи ароматного хлеба и с аппетитом жевали, запивая все это белым рейнским вином. Марек подумывал было открыть бутылочку трипля, но не захотел мешать. И так было все отлично.
Бздышек был просто полон всяких интересных рассказов о своих странствиях. Марек просто поражался, сколько он знает всего – оказывается, человек доходил даже до чудного города под названием Масква, в котором живут странные люди, которые любят играть на треугольных лютнях. Марек сидел и слушал, раскрыв рот, о невероятных приключениях крестоносцев под старинным Новгородом, за которыми шли рассказы о древнем Иерусалиме, который, оказывается, сейчас называется Парис.
Незаметно бутылка вина закончилась, но Бздышек с ловкостью фокусника добыл из сапога вторую – с белой наклейкой на непонятном языке.
- Италийское, - пояснил он, - ты точно не пробовал такого. Не удивляйся его вкусу. Это принято в тех краях.
Вторая бутылка отправилась вслед за первой. Правда, Марек не нашел большого отличия от рейнского вина, да ему это было и не важно. Он расплылся на деревянном стуле перед жарким пламенем и только кивал в такт монотонным словам Бздышека, уже слабо понимая их смысл. В голове вертелась одна мысль – какой прекрасный человек у него сегодня в гостях. От прилива чувств он даже похлопал Бздышека по плечу и пробормотал, уже едва ворочая языком
- Бля, уважаю таких пацанов как ты, Бздых. От души… - и провалился в сладкое забытье.
Луч солнца дотянулся до ноздрей Марека, храпевшего на жестком топчане, и пощекотал их. Марек смешно сморщился и оглушительно чихнул, вдруг разом выскочив из сна. Страшная мысль обожгла мозг – Проспал!!! Его словно пружиной подбросило – он ощутил предательскую слабость в животе. Он явственно представил себе все последствия – изгнание из трубачей, презрение горожан, невозможность покупки осла, крах бизнес-плана деливери-клаба…
Кинув безумный взгляд на часы, он с облегчением понял, что еще не все потеряно – он опоздал всего на пять минут, но надо было действовать быстро. Он вскочил на ноги, схватил трубу и подбежав к окну, широко распахнул его. И вдруг ему показалось, что он все еще спит, так ужасна была открывшаяся картина, что он отказывался верить в нее.
До горизонта все поле было покрыто пылью, из которой явственно проступали несметные полчища татарской конницы под самыми стенами города. Лавина всадников надвигалась, как неотвратимый ужас, и Марек понял, что городу придет конец. Все еще спят и не чуют надвигающейся беды. Но он тут же вспомнил о своем предназначении. Настал тот час, когда незаметный трубач должен спасти город! Он вскинул трубу и набрал полную грудь воздуха, как вдруг почувствовал сзади какое-то движение. Марек резко обернулся.
Бздышек стоял у него за спиной с опинелем в руке и криво ухмылялся.
- Марек, брось трубу. Мне жаль будет тебя убивать. Но я это сделаю, даже не моргнув.
Марек задохнулся от возмущения.
- Ах ты пёс! Kurwa ebana! Так ты что, татарин?
Бздышек веско поднял палец.
- Я монгол. И я презираю пшеков. Но тебе подарю жизнь только потому, что мы с тобой сидели за одним столом, ломали хлеб и пили вино. Только брось трубу.
Марек вспотел от страха, но еще страшнее было бросить трубу. Он медленно опустил руки и вдруг нащупал пустую бутылку из-под италийского вина. Она была из толстого стекла и очень увесистая. И Марек вдруг решился. Он зажмурил глаза и заорал.
- Oh ty smierdzacy dupa! Kurwa! – и со всей силы метнул бутыль. И попал. Он открыл глаза в этот момент и четко отметил, как тяжелый снаряд гулко стукнул Бздышека прямо в лоб – ему даже показалось, что голова татарина сплющилась, и он беззвучно повалился на пол. Марек издал торжествующий крик и, подбежав к окну, затрубил что было сил. Он видел, как из домов начали выскакивать люди, на ходу гремя алебардами и вытаскивая из ножен кривые сабли.
Он обрадовался, и его труба выписывала такие звуки, какие до этого никогда никто не слышал. Она звала к победе, она вселяла уверенность, она наполняла мужеством и не оставляла сомнений. И Марек знал, что это его час, его Предназначение – он спас свой город, своих друзей. И в этот момент острая боль пронзила его грудь – Марек даже сначала не понял, что произошло. Прямо в центр груди вонзилась острая татарская стрела, и жизнь стала покидать его. Последней его мыслью было – Хорошо, осла не успел купить.
И Марек провалился в холодный мрак, в котором уже не было ничего – ни камина, ни вина, ни трубы, ни осла. И он уже не видел, как Бздышек зашевелился и сел, обведя мутным взглядом комнату. Потом посмотрел на нож в своей руке, на Марека, лежавшего на полу, тяжело вздохнул и, поднявшись, побрел к выходу.