Как правило, в своём саду ягод и фруктов полно, но у соседей всё это всегда вкуснее. Например, у бабки Сидоровны прямо над забором свешивались ветки спелых вишен до черноты. Есть их было одно удовольствие! Ни одна рука не упускала возможности сорвать такую вишенку, а за ней и другую, и третью… И так, пока не наестся рот.
В связи с наглостью прохожих старуха напяливала на нос двое очков, усаживалась в сенях на стуле и как дотошный шпион из-под лопуха из-под панамки наблюдала за вишней. Как потянется кто-нибудь за ягодкой, она тут же хватает клюшку и, потрясая ею, начинает вопить угрозы одну страшнее другой! Ей в лад пронзительно хрипло брешет её старый пёс Тузик. А когда они начинают напару свой разнос, разобрать ничего невозможно. Иногда бабке даже приходится охладить пыл Тузика грозным стуком клюшки перед его носом, потому что из-за его лая она уже сама не соображает, что несёт. В конце концов, ей надоедает караулить вишню, и она исчезает с поста наблюдения.
Это отсутствие и подловил хитрый стратег Антоха. Он как раз шёл в магазин за хлебом. Заметив пустующие сени, Антоха сразу полез за вишнями. Да предусмотрительная старушенция отпилила все низкие ветки так высоко, что за ягодами теперь надо было либо влезть на забор, либо выполнить физкультурную норму по прыжкам в высоту. А прыгать нужно было ещё и в крапиве, которая разрослась вдоль всего забора. Но удальцу Антохе ограда была не преграда, и он с треском полез в крапиву, уминая её вьетнамками. И тут совсем неожиданно между зазорами штакетин высунулся нос Тузика, и он окатил мальчишку таким дурным лаем, что тот отпрянул, запутался в собственных ногах и полетел в крапиву, мигом примяв её без старательного утаптывания! В крапивном кипятке вмиг почудилось, что его дружно хватили горячими сковородками крапивные зелёные черти, шпаря в злорадстве куда попало! Из избы тут же пулей вылетела бабка, впопыхах забыв и очки, и клюшку, и панамку. Вглядываясь из-под ладони на вишню, она загрозила сразу обеими руками, стыдя, сама не видя кого:
- Вот я сейчас крапивой! Средь бела дня бедну старуху обобираете! Шоб вам подавиться!
- Чтоб тебе самой подавиться и твоему Тузьке тоже! – чуть не оглохнув от собачьего лая, выскочил Антоха из крапивы и, растирая ожоги, ни с чем умаршировал в магазин.
Из магазина мальчишка возвращался с твёрдым намерением сцапать хоть горстку вишен. Ведь он получил ущерб здоровья крапивой, которую бабушенция не трудилась выпалывать и даже не собиралась этого делать. Ошпаренные руки и ноги горели, зудели, чесались и раздувались красными пышущими ожогами. Так и казалось, что от них слышится шипение кипящего масла!
Плюя на пальцы и смазываясь слюной то с одного бока, то с другого, Антоха дошёл до бабкиной вишни, уверенно шагнул на примятую крапиву, ловко подпрыгнул и, ухватив пару ягод, победоносно закинул их в рот. На него с запоздалым лаем набросился Тузик, и Антоха хотел его шугануть. Но вдруг раздавленная сочная вишня во рту так брызнула во все стороны, что её сок влетел прямо в дыхательное горло! Воришку будто кто-то мигом с силой сдушил. Он выронил авоську с хлебом и схватился за горло обеими руками, выплюнув вишни. Дальше мальчишка не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни прокашляться, а горло само по себе делало лишь одни глотательные движения. Антоха панически стал хвататься то за горло, то за сердце, то колотить себя в грудь. От сильнейшего удушья из выпученных глаз ручьями хлынули слёзы, из носа рекой потекли сопли, по бороде изо рта развесились тягучие слюни, а всё тело покрылось липким потом. Из оглохших ушей, казалось, повалил кипящий пар, на голове вздыбились волосы, а ноги сделались ватными. Помощи ждать было неоткуда! Даже Сидоровна ушла в хату, а Тузик улёгся клубком под вишней и наплевательски отвернулся.
В голову Антохи вползла страшная мысль: «А что, если это такая моя смерть?! Стыдоба! Ворованными вишнями подавился! Старуху обобрал!» В довершение ко всему перед его глазами поплыли радужными кругами две злосчастные вишни, а старая беспомощная Сидоровна загрозила своим костылём. «Караул! Мамочки!! Господи, помоги!!!» - глядя вокруг невидящими глазами, в душе проорал Антоха. И, благодаря этой мольбе, его, наконец, забило страшным кашлем. Казалось, кашлю не будет конца. Но вот удушье отступило. Кашель сделался мягче, но горло словно горело огнём. Антоха даже перепугался, что из него выпрыгнули все гланды и, щупая горло, произнёс с желанием разнести старуху.
- Вот зараза!..
Дальше, однако, он больше не смог произнести ничего. Вместо нормального голоса у него вырвалось какое-то свистящее сипение, из-за которого Антоха вновь укашлялся до соплей и слёз. Еле прокашлявшись, он бессильно топнул ужасно слабой ногой и мысленно разнёс себя: «Крепко бабка меня прокляла! Ведь меня чуть по-настоящему не задушило!» Потом подобрал хлеб и быстрее ушёл домой.
Дома мальчишка тихо смылся в свою комнату, чтобы родители не заметили ничего подозрительного и, свалившись мешком в кровать, продолжил мысленный разнос, глядя в стену и боясь говорить: «Хорошо, что меня никто не увидел. Позору было бы – проходу не дали б! Надо же было так подавиться! Не дай Бог, позорно распрощаться с жизнью! Ведь жить так интересно!»
И он отлёживался весь день в кровати и чесал крапивные ожоги.
С той поры Антоха даже не помышлял о чём-то в чужих садах. Своё после такого было слаще всего соседского добра!
(г.Павл.Посад 2012)
(фото из инета)