Репетируем музыкальную программу с гитаристом В. Дудником на квартире его подруги Галины. Работа очень интересная и увлекательная. Используем массу электронных прибамбасов. Много лет назад в этом же составе нам удалось написать музыку к спектаклю «Награда, дарованная жизнью» по повести В. Быкова «Сотников», которая очень органично вписалась в этот материал. После двухчасового «заплыва в космос» Галка прервала наше путешествие:
– Валера, Саня, к столу! Оторвитесь от марафона. До фестиваля у вас ещё целый месяц впереди. Нинок, давай, присоединяйся!
Вчетвером мы медленно смаковали кофе со свежайшей выпечкой. Проба вкусняшек достойно выдержала тест-драйв, и я не удержался, чтобы не похвалить хозяйку:
– Галка, это что-то запредельное! Предлагаю перекурить, а потом можно и повторить. Спасибо.
– Да ладно, Саня, просто сегодня мне повезло. Вот вчера Валерку накормила горелыми хрустяшками.
– Знаешь, а мне понравилось. Деликатес по-латвийски.
Толпой высыпали на балкон и стали дружно поглощать столь необходимый для нашего организма никотин.
– Ну и дерьмо! – не удержался от комментария гитарист.
– Да они сырые! Просто подсушить надо и капельку ментольчика добавить – от фирмы не отличишь! – стал защищать местного производителя саксофонист.
– А по мне: суши, не суши, капай, не капай, а лошадь всё равно убивает! – встряла Галка. – Ну, как вы, ребята?
Вопрос больше относился ко мне, нежели к Нинку. Поспешил ответить:
– После ухода отца остался какой-то осадок, недоговорённость. В своё время меня мало интересовали проблемы взрослых. Бывало, приедешь к ним: «Привет, папка!» – «Привет-привет, сына! Ну, как у тебя? Что делаешь? Как студенты твои?» – «Да, нормально всё. Сейчас я выскочу на полчасика, потом приду, и поговорим…» – «Да, понятное дело, выскочи. Сначала друганы, а потом уж и мы. Беги-беги, мы подождём. К обеду приходи…».
Жалко. Вернуть бы всё назад – всё было бы по-другому. Вот и сидит заноза – и боль, и обиды, которые я когда-то доставил ему.
– А ты отпусти всё. Главное помни: ему там хорошо, и даже оттуда он умудряется помогать тебе. Не забывай молиться за него, и в церковь заглядывай, и сорокоуст за упокой закажи, и свечку поставь. Смотришь – тебе полегчает, и ему хорошо будет, – стала наставлять меня Галина на путь истины. – Не унывай! Хочешь, сейчас пообщаемся с его духом. Как ты относишься к спиритизму?
– Если честно, никак. Не верю я в эти дела.
– А зря. Я давно этим занимаюсь, могу помочь.
Не буду описывать приготовления хозяйки к таинству общения с духами, в котором я имел большое сомнение. Но любопытство пересилило моё недоверие к столь сомнительному акту, и я сдался.
Первый вопрос к духу отца был прост:
– Как у тебя там, и чем я могу помочь?
Тарелочка металась, как ужаленная, выбирая нужные буквы, из которых складывались слова:
– «У нас с мамой хорошо. Нам очень нужны ваши молитвы. Спасибо, что вы за нас молитесь. Береги сына, Санёк!»
Честно говоря, ни хрена не понял, кроме одного: никто, кроме отца, не называл меня Саньком. И про бабулю никто не знал. Да, но при чём здесь сын?..
Второй вопрос, на вшивость, касался театра. Дела вообще-то шли хорошо, но хотелось конкретики:
– Каким будет мой театр?
Моментальный ответ:
– «Театр умрёт!»
Ошалев от такого ответа, пытаюсь уточнить:
– В той форме, в которой он сейчас?
– «Да».
– А в пластической форме?
– «Со временем он тоже умрёт».
– А что останется?
– «Музыка».
Ошарашенный столь неожиданным прогнозом, я попрощался с духом и тупо встал из-за стола. Однако, Иваныч, нарисовали тебе перспективку! Ну, ни хрена себе, с отцом пообщался…