В Москве появились галерейщики, которые стали объединять в группы самых сильных художников Арбата и лучших из них отправлять за границу, устраивая там групповые выставки русской живописи. Те, кто попал в обойму, постепенно встали на ноги, получили финансовую самостоятельность и уже сами могли вершить свою судьбу, отвечая за выставки и поездки. Митя оказался в их числе. Он много выставлялся в те годы, картины неплохо продавались. В том числе и благодаря возможности организовывать собственные выставки в Центральном Доме художника на Крымском Валу.
Накануне одной из таких выставок ему пришло в голову разузнать о судьбе своих одногруппников по училищу и предложить им выставляться так же, как он. Но оказалось, что делать это некому. Только два человека из всей группы, в которой он учился, остались причастны к искусству. Жора Стойлов погрузился в производство шоколадных конфет – стал инженером пищевого оборудования. Серёга Мушкин теперь был священником в одном из храмов Московской области, а Анюта Иванченко – многодетной мамой, хотя в юности убеждённо заявляла, что семейная жизнь не для неё и рожать она боится. Правда, Марианна Филатова стала очень известным графиком. Жила в Праге и много выставлялась. Про остальных ребят он тоже многое слышал, но, в основном, все ещё были в поиске себя и своего пути. Отошли от живописи, но и другим конкретным ничем не занимались.
Различные презентации проходили одна за другой. И вот у Мити намечалась очередная персональная выставка за границей. Ехать предстояло во второй по населению город Англии после Лондона – Бирмингем.
В аэропорту Шереметьево ему сразу бросился в глаза рыжий шотландец. Скорее всего, потому, что тот на самом деле набросился на него, как на старого знакомого.
– Друг, не откажи мне, – то ли кричал, то ли выкрикивал шотландец на английском языке, без обиняков похлопывая Митю по плечу, – выпей со мной. Если бы ты знал, как я не хочу покидать Россию!
Митя вежливо отказался, но собеседника это не остановило.
– Сколько всего у тебя! – воскликнул незнакомец, пытаясь шире раскрыть ленивые глаза, заметив упакованные картины. – Ты художник?!
– Да, – кивнул он, пересаживаясь на соседний ряд в зале ожидания.
– Превосходно! – обрадовался шотландец. – Я обязан выпить за русского художника! И знаешь, почему?
– Почему? – вздохнул Митя.
– Потому что моя тётушка занимается живописью. Не такой уж я профан в этом деле!
– Невероятно! – подыграл он ему. – А куда же вы летите?
– В Лондон, как раз к своей тётушке.
– Не удивлюсь, если мы полетим вместе, – тихо сказал художник и протянул руку: – Митя. А ваше имя?
– Иен.
Прошло полчаса. Иен говорил очередной тост за всех шотландцев и русских планеты Земля, как, наконец, они услышали объявление о начале посадки на общий рейс.
Самолёт был неполный, поэтому им не составило труда договориться с обслуживающим персоналом, чтобы сесть рядом.
– Наверное, будет правильным, если я отвечу тем же и угощу вас, – сказал Митя и попросил стюардессу принести пиво и закуску к нему.
– С вас одиннадцать долларов, – произнесла миловидная девушка, улыбнувшись.
И тут у него что-то щёлкнуло в голове. Давно ещё, когда он писал картины на Арбате, он продал одну из них за двадцать пять долларов. Один доллар оказался фальшивым, и он всё никак не мог сбыть его с рук. Почему бы, наконец, не сделать это сейчас?!
– Да, конечно, – обрадованно произнёс Митя и протянул две купюры. Десятку плюс заговорённый доллар.
Выпитого пива оказалось недостаточно. Два товарища решили заказать ещё, и на этот раз командовал парадом шотландец. Он протянул стюардессе двадцать долларов, и она принесла ему сдачу.
– А теперь выпьем за мою красавицу жену, за наших красавиц жён! – торжественно сказал Иен и раскупорил бутылку, но тут же, резко что-то вспомнив, ударил себя по лбу. – Я забыл купить своей жене сувенир из России! Я же не знаю, когда в следующий раз прилечу сюда!
– Купи у стюардессы, друг. У них должны быть сувениры, – успокаивающе произнёс художник.
Митя проснулся. Из динамика послышался голос командира экипажа, объявляющий о скором приземлении. Всё снова стало возвращаться на свои места. «У меня три взрослых сына, а четвёртый через год пойдёт в школу, – подумал он и радостно вздохнул, – приснится же почти вся жизнь! И где моя главная картина? Какой она должна быть? Как к ней прийти? Или она всё ещё впереди?!»
Иен проснулся и, потянувшись, задел его плечо.
– Прошу прощения, – виновато сказал он.
– Ничего страшного. Мы всё равно уже почти на месте. Ах да, – вспомнил художник, – недавно объявляли, что можно купить сувениры у стюардессы. Вам ведь нужно для жены?
– Да, спасибо. Чуть не забыл, – Иен остановил проходящую мимо девушку и высказал свою просьбу.
Митя заметил, как шотландец протянул ей, оплачивая покупку, среди прочих тот самый доллар. Его доллар. И ещё он заметил, как она недовольно сморщила губы и вроде как даже чертыхнулась.
Перед самым приземлением они решили выпить ещё пива. В этот раз за него расплачивался Митя и в спешке не заметил, как вместе со сдачей от стюардессы он положил в карман всё тот же доллар, который та завернула в пару других.
Лондонский аэропорт Хитроу встретил, как всегда – вежливо и открыто. Пришла пора проститься. Иен крепко обнял русского художника, и они пообещали друг другу поддерживать связь.
В аэропорту Митю встретили старые знакомые, чтобы отвезти в Бирмингем. По дороге он попросил Роберта, водителя, заехать в Барклайс-банк, чтобы обменять на британские фунты стерлингов двести долларов.
Банковский служащий очень долго его обслуживал, зачем-то копался в каких-то справочниках. Оказалось, что вместе с двумя сотнями долларов он дал и тот самый – нестандартный. Приехал эксперт из Центрального банка, который привёз с собой всевозможные образцы долларовых купюр и начал сравнивать их с купюрой Мити. Эксперт обнаружил доллары 1975 года выпуска. Выяснилось, что в том году выпустили минимальную партию долларовых купюр, которую неправильно нарезали. Они оказались на шесть миллиметров длиннее, чем обычные, по ширине же полностью соответствовали стандарту.
Работники банка вежливо принесли Мите свои извинения за задержку и приняли его деньги.
– Позвольте, – обратился он к ним, – я хочу забрать тот доллар обратно.
Мужчина в обменном пункте замешкался, но вернул художнику нестандартную купюру, ничего не сказав.
Роберт всё это время тоже находился в банке и шепнул Мите, когда они уже подходили к выходу:
– Я слышал, что на аукционах такой доллар можно продать за немыслимую сумму. Эта серия сейчас в ходу и безумно ценится коллекционерами.
Митя ничего не сказал. Они сели в машину и ещё долго молчали, думая каждый о своём.
– Наверное, и я отношусь к этим коллекционерам, – наконец, произнёс Митя, смотря куда-то вдаль. – Ты даже не знаешь, сколько лет я держал этот доллар при себе. И что в итоге? Как только я захотел от него избавиться – он вернулся обратно. О чём-то ведь это говорит?! Может, это мой талисман – кто знает?! – он достал доллар из портмоне и начал разглядывать. – Вся моя жизнь была такой же нестандартной, как эта бумажка.
Мирное гудение автомобиля, как и ровное скольжение по гладкой дороге, укачало Митю, и он уснул.