Но ведь, чем-то надо было заняться 23-го февраля, а не только хлопать дверцей винного шкафа с самого утра.
А я к тому же долго собирался посмотреть «Дорогих товарищей» Кончаловского. Готовился, сидел у него на страничке в Фейсбуке, читал «лайки» безумных фанаток – видимо, безработных актрис, смотрел почти пустую пресс-конференцию на Венецианском кинофестивале...
Долго, как понимаете, готовился, потому что всё наводило на подозрения... Зря всё это, зря...
Жаль «убитых» в ночи двух часов, уж лучше бы спать пошёл. Но нежданная номинация на «Оскар» сделала своё грязное дело: обезьяний маркетинг сработал, и я, как полный идиот, таращился на экран.
История расстрела в Новочеркасске в начале 60-х, при всей её чудовищности, не тянет на эпохальную страницу СССР. Во всяком случае, в её киноверсии.
Я сам помню, как почти каждый год, кажется в декабре, моя семья собиралась вечером за столом почитать газету «Правда». Правда, что жить стало лучше? Правда, что до коммунизма рукой подать? «Правда,» – отвечала газета на первой полосе с иезуитским названием совместного Постановления ЦК КПСС и Правительства СССР «Об дальнейшем улучшении уровня жизни советского народа и мерах по...»
Как то так оно называлось, но семья не верила названию и внимательно вчитывалась в список продуктов и товаров, цены на которые повышались с нового года.
Что-то оставалось неизменным, например цена на автомобиль «Волга» или на сахар (потому что в прошлом году уже повысили, теперь очередь соли).
В общем, драмы было немного, разве что пионеру было интересно наблюдать за предновогодней дискуссией беспартийной мамы и коммуниста-отца. Отец говорил о светлом будущем, мать – о туманном настоящем.
Поэтому, даже если мне осталась не понятной вся драма фильма, то как же Канны или Оскар разберутся без консультаций с ЦРУ?
То, как снят фильм, заставляет думать, что вся эта история не про СССР, а про мелкий бунт на 101-м километре. Ну не тянет история на пугачевское восстание, не тянет.
Не тянет режиссёр, не тянет оператор...
Честно говоря, я не ожидал такого эпического облома от создателя «Поезда-беглеца».
Ладно, пусть Кончаловский вынужден был вести повествование от главной, пожалуй, единственной героини – секретаря горкома партии, естественно в исполнении Юлии Высоцкой, но...
Но почему не нашлось ни одного достойного характера среди бунтарей, пусть и из бывших зэков? Ни среди персонала городской больницы... Нигде никого не нашлось.
Вот и глазеешь два часа на то, как бегает коммунистка в поисках пропавшей дочери... в сопровождении КГБэшника.
По сюжету у них столько конфликтов, удачных с точки зрения драматургии, но ни один не получил достойного режиссёрского решения: ни разговор матери с дочерью, ни разговор с отцом, потомственным казаком, полным Георгиевским кавалером, ни сцена со снайпером, ни разговор между кгбэшником и командиром оцепления (это как первый ухитрился уговорить вояку-сапога, принимая во внимание вечный и жёсткий конфликт между службами, проехать через оцепление?), но этот разговор остался за кадром.
Зато в кадр попали широко раздвинутые ноги главной героини – они, кстати, постоянно в кадре; на этот раз обычный обыск... А до этого были сексуально-эротические сцены, а ведь в СССР секса не было! Но чего только не сделаешь ради желанной ветки или статуэтки!
Прорвались, драма продолжается: нужно «расколоть» местного участкового, чтобы он показал тайное захоронение жертв расстрела. Думаете, трудно было нарушить подписку о неразглашении менту с женой и годовалым ребёнком на руках?
Фигня вопрос! И пропавшую девочку он опознал по фотографии... И привёз на кладбище, и могилу показал... И бросилась Юля В., ведущая популярного кулинарного шоу, раскапывать её руками. Она ведь привыкла всё делать своими... руками.
Не верю, ну не верю я во все эти бесконечные штампы и «склейки».
Когда замысел нулевой, и исполнение ему под стать, то и плёнка рвётся, причём во многих местах...
Вот только один пример. Мать нашла могилу дочери, покопавшись в ней немного – а зачем больше? – села в «Волгу» и стала петь советские песни, запивая водкой из горлА...
Про плёнку, то есть про операторскую работу, нужно сказать отдельно.
Съёмка «восьмёркой» в тесной кухне и как бы в рамке дверного косяка выглядит единственным профессиональным приёмом на фоне других косяков и неудач.
Акцентировано, по-голливудски эффектно, снять шальную пулю, залетевшую в стекляшку-парикмахерскую, мы не можем.
Как не можем преподнести сцены смывания запёкшейся крови с дороги и укладки асфальта поверх кровавых луж. Даже поставить камеру вниз, на «нулевой» уровень, никому не приходит в голову. Так и ходит себе простой дворник («ха-ха» два раза, так и поверили!) и поливает из шланга.
Зато в чью-то голову пришла гениальная мысль снять часть фильма в сепии, чтобы достоверно передать хрущёвскую эпоху. А вот мне этих цветных пятен на асфальте не хватило, и вообще переключения с черно-белого изображения на цветное выглядели бессмысленным – идея, если она была, не читалась.
Чем закончился фильм, не буду говорить, ведь интересно, чем завершится Оскаровская эпопея Кончаловского. В Каннах его уже похлопали по плечу, мол, неплохо, мэтр, и потрепали по щеке, мол очень даже ничего, мэтр. «Метр» вышел ничего себе...
Ничего – ключевое слово. Как и «себе», то есть любимой жене...
Нет, проболтался-таки про финал...
P. S. Сорри за такой long read, но это быстрее, чем кино.