Мой друг Резо любит вспоминать о прошлом.
Прошлое для него – это его молодость, в которой было много замечательных людей. Не чета нынешним…
- Эмиль был великим наездником, - говорит он, мечтательно подняв глаза к небу. – Самым лучшим наездником в мире…
- Он был иностранцем? – спрашиваю я.
- Почему иностранцем?! – кричит Резо. – Если ты думаешь так из-за имени, то ты ничего не понимаешь а именах! Татарин он был из Москвы, вот кто он был! И отец у него татарин был, обувь на Курском вокзале чистил, и его звали Марсель. Город такой во Франции есть, но отец Эмиля был вовсе не француз, а татарин! И Эмиль был татарин, лучший наездник в Советском Союзе! Он всегда приходил первым, даже если ему доставалась плохая лошадь. Бывало, объявляют по радио: «Под пятым номером бежит Кассандра, от Каскада и Драмы, Малкинский конный завод, Кабардино-Балкария, наездник Эмиль Низамудтинов». И лопухи, которые ничего не понимают в скачках, сразу начинают говорить: «Кассандра? Эта кляча, которая никогда призов не брала? Рубля на неё не поставлю, пусть даже с таким жокеем, как Эмиль!» А он на этой кляче первым приходит!
Сам Сталин ему руку пожимал, когда он первым приходил! Сталин очень любил скачки, у него на ипподроме своя специальная ложа была, с очень хитрым секретом: попасть в него из винтовки можно было только с одного места, а на этом месте всегда дежурили сотрудники НКВД. Лично товарищ Берия иногда там дежурил, потому что очень за Сталина боялся. Потому что знал: если Сталин умрет, ему тоже не жить. Как в воду глядел, бедный… Берия тоже Эмиля уважал, говорил ему: «Ты хоть и татарин, но скачешь, как настоящий грузин, клянусь мамой…» Но однажды он ему очень не понравился. Я тогда думал, что он его в лагеря отправит. И отправил бы, если бы Сталин не сказал ему: «Не надо, Лаврентий. Что он будет делать в лагерях? Ведь там скачек не бывает, а он больше ничего не умеет делать, кроме как скакать».
А вообще, дело было так. Эмиль только что вернулся из Англии, где участвовал в скачках, которые у них называются «дерби». Призов привез оттуда два чемодана, потому что везде приходил первым. И Сталин приглашает его после скачек в свою ложу, угощает его виноградом, потому что Эмиль вина в рот не брал, и спрашивает: «Понравилось тебе заграницей, Эмиль?» - «Понравилось, - отвечает наездник.- Чисто у них очень, автобусы красивые по улицам ходят, в ресторанах людей много, и все они нарядно одетые и весёлые ».
И тогда Сталин задаёт ему хитрый вопрос, потому что он сам был очень хитрый: «А скажи, Эмиль, не хотелось ли тебе остаться в Англии, если там всё так хорошо?» - «Хотелось, - честно отвечает Эмиль. – Очень хотелось». – «Так почему же не остался?» - спрашивает Сталин.
И тогда Эмиль ему ответил так, что все люди вокруг попадали на пол, потому что Сталин полез в карман, как они подумали, за пистолетом.
«У меня в Советском Союзе папа с мамой остались, - говорит Эмиль, спокойный, как скала на Ингури. – Если бы я не вернулся, вы бы, товарищ Сталин, их точно расстреляли».
А Сталин, тоже спокойный, как скала, достал из кармана платок, вытер шею и говорит: «А ты понимаешь, Эмиль, что за такие твои слова я тебя могу расстрелять?» - «Понимаю, - отвечает Эмиль. – Меня расстреливайте, только папу с мамой не трогайте»
Тут все рассмеялись, даже Сталин с Берией, и наш вождь предложил тост за человека, который достойно защитил честь Родины за рубежом и вернулся домой, хотя ему очень хотелось остаться в Англии.
Несколько лет спустя мне позвонили в дверь, и, когда я открыл её, то увидел там старика в спортивном костюме «Адидас». Он был невысок ростом, строен и худ лицом.
- Я ваш новый управдом, - сказал он. – Меня избрали общим собранием жильцов нашего дома, на котором вы, вероятно, не присутствовали. Поэтому я принес вам разработанный мною план благоустройства нашего двора и одновременно хочу вас пригласить на субботник. Меня зовут Эмиль Марсельевич. Не удивляйтесь, пожалуйста, таким необычным именам, но я татарин, а у нас и не такое бывает…
И тут я вспомнил…
Я пригласил его войти, поставил на плиту чайник, видя, как он устал, обойдя сегодня, видимо, не одну квартиру, и спросил:
- Скажите, так вы тот самый знаменитый наездник, Эмиль Низамутдинов?
Он улыбнулся:
- Ну, знаменитый – это громко сказано, но наездник. А что, вы слышали обо мне что-либо?
- Да! Нам рассказывал о вас мой друг Резо. Знаете такого?
- Еще бы не знать! Ведь я его контрамарками на ипподром снабжал, пока наездником был…
- А это правда, что вы всегда приходили первым в заездах?
- Быть всегда первым – просто невозможно. Но ниже третьего места никогда не занимал, Когда пришел шестым, то забросил на трибуны свою жокейку, сломал стек и ушел на другую работу.
- А со Сталиным вы встречались? Говорят, что он хотел вас расстрелять, когда вы из Англии вернулись.
Тут мой гость просто рассмеялся:
- Во-первых, в Англии я никогда не был, Во-вторых, я видел Сталина всего два раза, и только на трибуне Мавзолея. Хотя мне говорили, что он иногда бывает на скачках.
- Значит, Резо всё это выдумал?
- Значит, так…
Я налил чай. Эмиль пил его с удовольствием, прикрыв глаза и звонко ломая пальцами сушки.
Потом, заметив, что наша беседа опечалила меня, хлопнул меня по колену и сказал:
- Вы не ругайте своего друга за то, что он говорил вам неправду. Он просто хотел показать вам, что он знаком с необыкновенным человеком, и тем самым возвысить себя в ваших глазах. Я тоже, когда был мальчишкой, говорил всем, что мой отец работает дворником в Кремле, хотя он всю свою жизнь чистил обувь на Курском вокзале…