Из книги «Великие Посвящённые» Эдуарда Шюре:
(стр.368) «Прямой вопрос Иоанна Крестителя проник в тишину Его глубоких дум, подобно синайской молнии. Не Мессия ли Он?
Иисус мог ответить на этот вопрос только после глубокого сосредоточения в тишине своего собственного духа. Отсюда потребность в уединении, тот сорокадневный пост, который Матфей изображает в форме символической легенды. Искушение является в жизни Иисуса поистине великим кризисом и тем верховным прозрением в истину, через которое неминуемо проходит все пророки, все основатели религии перед началом своего великого дела.
Прежде всего, Он обозрел в духе прошлое человечества. Он взвесил важность наступившего часа. Рим являлся его выразителем: он представлял собою то, что персидские маги называли царством Аримана, а пророки – царством сатаны, печатью зверя, апофеозом зла. Мрак поглотил человечество. Народ израильский получил от Моисея священную миссию – сохранить для мира религию Отца, чистого Духа, передавать её другим народам и стремиться к её творчеству. Удалось ли его царям и его священникам выполнить эту миссию?
Пророки, которые одни создавали священную миссию своего народа, отвечали единодушно: нет! Израиль погибал медленной смертью в крепких объятиях Рима.
Следовало ли в сотый раз рискнуть поднять народ, как о том ещё мечтали фарисеи, и силой восстановить временное царство Израиля? Следовало ли объявить себя сыном Давидовым и воскликнуть вместе с Исаией: «Я растопчу народы во гневе моём, Я напою их моим негодованием, я опрокину их силою на землю». Следовало ли стать новым Маккавеем и объявить себя Царём-Первосвященником?
Иисус мог рискнуть на это. Он видел, как толпы были готовы подняться по велению Иоанна Крестителя, а сила, которую Он чувствовал внутри себя, была неизмеримо большей силой. Но можно ли насилие побеждать насилием? Может ли меч положить конец царству меча? Не значило ли это вызвать к жизни новые тёмные силы?
Не лучше ли было раскрыть для всех ту истину, которая до тех пор оставалась достоянием нескольких святилищ и небольшого числа посвящённых? Не следовало ли подействовать на сердце людей в ожидании того времени, когда путём высшего знания и внутреннего откровения истина проникнет в сознание людей? Не следовало ли проповедовать Царство Небесное смиренным и простым, не следовало ли заменить Царство Закона царством Благодати, преобразить человечество изнутри, возродить его душевную жизнь?
Но за кем останется победа? За сатаной или за Богом? За духом зла, который царствует вместе с сильными мира сего, или за божественным духом, господствующим в невидимых высших мирах и скрытым в сердце каждого человека, подобно искр внутри камня? Но какова будет участь пророка, который решится разорвать завесу храма, чтобы разоблачить пустоту Святилища, который осмелиться оказать неуважение одновременно и Ироду, и Цезарю?
Голос Вечного взывал к Нему: «восстань и говори». Необходимо было найти живой глагол, веру, которая двигает горами; силу, которая разбивает неприступные крепости.
Иисус пламенно молился. Во время этой молитвы какое-то безпокойство, какая-то растущая тревога стала овладевать Им. он начинал терять чудную радость обретённой силы, и душа Его начинала погружаться в темную бездну. Чёрное облако окутало Его».
Сомнения способствую падению души?
«Это облако было чревато всевозможными тенями: Он узнавал в них образы своих братьев, своих учителей-Ессеев, своей Матери. Тени эти одна за другой говорили Ему: «Ты хочешь невозможного! Ты не знаешь, что ожидает Твоё безумие! Откажись!» Но непреодолимый внутренний голос возражал: «Это неизбежно». Он боролся, таким образом, в течение нескольких дней и ночей, то прислоняясь к стене, то стоя на коленях, то распростёртый ниц. И всё глубже раскрывалась перед Ним бездна, и всё чернее становилось окружавшее его облако. Он словно приближался к чему-то страшному и невыразимому.
Затем Он впал в тот ясновидящий экстаз, когда глубоко скрытое высшее сознание пробуждается, вступает в общение с живым духом всех вещей и отбрасывает на прозрачные ткани сновидения образы прошедшего и будущего. Внешний мир исчезает, глаза закрываются. Ясновидец созерцает Истину в лучах того Света, который затопляет всё Его существо, образуя из Его сознания пламенеющее средоточие этого Света.
Загремел гром, гора задрожала до самого основания; внезапный вихрь поднял Ясновидца на вершину Иерусалимского храма. Крыши и башни города сверкали в воздухе, словно лес из золота и серебра. Священные гимны доносились из Святая Святых храмов. Волны фимиама поднимались со всех алтарей и неслись к ногам Иисуса. Народ в праздничных одеждах наполнял портики. Прекрасные женщины пели для Него гимны пламенного обожания. Трубы звучали, и сто тысяч голосов восклицал: «Слава Царю Израилеву!
- Ты будешь этим царём, если поклонишься мне, - раздался голос.
- Кто ты? – спросил Иисус.
И снова поднялся вихрь и понёс Его через пространство на вершину горы. У Его ног развернулись царства земли, освящённые золотистым сиянием.
- Я – царь духов и князь земли, - доносился голос снизу.
- Я знаю. Кто ты, - сказал Иисус, - ты появляешься под безчисленными видами и имя твоё – сатана. Появись в своём земной образе.
Видение коронованного властителя появилось на троне из облаков. Бледное сияние окружало его царственную голову. Тёмный образ вырисовывался на кровавом сиянии, лик его был бледен и взгляд его был как сверкание меча. Он сказал: «Я - Цезарь, склонись передо мной, я дам Тебе царства земли». Иисус отвечал:
- Назад, искуситель! Ибо написано: «Ты будешь поклоняться лишь Вечному, лишь Богу Твоему». И немедленно видение исчезло».
Был ли это действительно сатана или это борьба с самим собой, со своим человеческим Эго. Сатана – это всё плохое в человеке, а Бог – всё хорошее. Так ли это?
«Очутившись снова в одиночестве, в пещере Енгадди, Иисус вопросил:
- Каким знаменьем одержу я победу над владыками земли?
- Знаменьем Сына Человеческого, - произнёс голос сверху.
И вслед за тем блестящее созвездие появилось на горизонте; оно состояло из четырёх светил в форме Креста. Галилеянин узнал знак древних посвящений, употреблявшийся в Египте и сохранённый Ессеями. На заре человечества сыновья Иафета поклонялись ему, как символу земного и небесного огня, как знаменью Жизни со всеми её радостями и Любви со всеми её чудесами. Позднее посвящённые Египта видели в нём символ великой мистерии Троицы, сливающейся в Единстве, образ жертвы Неисповедимого, который раздробляется, чтобы проявить Себя в мирах. Символ одновременно и жизни, и смерти, и воскресения, он встречался и в подземельях, и на могилах, и в безчисленных храмах.
Сияющий крест увеличивался и приближался, словно привлекаемый сердцем Ясновидца. Его четыре звезды пламенели, подобные четырём Солнцам.
- Смотри, магический знак Жизни и Безсмертия, – произнёс невидимый голос, - Некогда люди обладали им, но затем потеряли его. Хочешь возвратить его людям?
- Хочу, - ответил Иисус.
- Если хочешь, взирай! Вот Твоя судьба.
Внезапно четыре звезды погасли. Настала ночь. Подземный гром потряс землю, и со дна Мёртвого моря поднялась тёмная гора, на вершине которой виднелся чёрный крест. Человек, изнемогающий в смертных муках, был пригвождён к нему. Беснующий народ покрывал гору и вопил со злобным издевательством: «Если Ты действительно Мессия, спаси себя! Ясновидец узнал: тот распятый человек был Он сам…
Он всё понял. Чтобы победить, нужно было отождествить себя с этим страшным двойником, представшим перед Ним как предостережение. Неуверенность закралась в душу Иисуса, и он почувствовал себя словно висящим в пустоте и раздираемым и муками пригвождённого, и оскорбленьями сыновей человеческих, и глубоким молчанием Небес.
- Ты можешь принять жертву, или же отвергнуть её, - сказал невидимый гость».
Здесь возникает интересный вопрос, в этот момент в теле находилось уже две души? Одна душа физического человека, а вторая душа – вместилище Высшего духа, вошедшего при Крещении. Из Каббалы следует, что случается, что душа сходит с неба, чтобы присоединиться к другой душе, уже воплощённой, для самосовершенствования через неё или её совершенствования. То есть Иисус видел путь физического человека, в которого Он вошёл. Испытывает ли чувство боли Высший дух, также как и физический человек или намного сильнее?
«И уже видение начинало дрожать и местами бледнеть, и призрак Креста с казнённым уплывал вдаль, когда перед внутренними очами Иисуса стали проходить в яркой картине все страдальцы у купели Силоамской, а позади них целая армия измученных душ, от которых неслись жалобные вопли: «Без Тебя мы погибнем… Спаси нас Ты, который умеешь любить». Иисус медленно выпрямился и раскрывая объятия, воскликнул: «Принимаю крест, и да будут они спасены!» И в тот же миг Он почувствовал страшное сотрясение во всём существе Своём и испустил громкий крик… Чёрная гора обрушилась, крест исчез, нежный свет затопил Ясновидца, неземным блаженством повеяло на Него, и а неизмеримых высотах пронёсся торжествующий голос: «Сатана побеждён! Смерть попрана! Слава Сыну Человеческому! Слава Сыну Божьему!»
Когда Иисус пробудился, ничто не изменилось вокруг Него; восходящее солнце золотило внутренность грота Енгаддийского; тёплая роса увлажнила его оцепеневшие ноги; колеблющиеся туманы поднимались над Мёртвым морем. Но Он сам был уже не тот. Нечто, навсегда решающее судьбу, совершилось в неисповедимой глубине Его сознания. Он разрешил загадку Своей жизни. Он завоевал мир, и великая уверенность проникла в Него. Из победы над земной своей природой, на которую Он наступил ногой и побеждённую навсегда отбросил от Себя, из пережитой смертельной агонии, возникло новое сознание, сияющее небесной радостью: Он знал, что непреложным решением своей воли Он стал отныне Мессией.
Вскоре после этого Он спустился в посёлок Ессеев и узнал, что Иоанн Креститель был захвачен Антипой и заключён в темницу в крепости Макеру. Это известие было для Него признаком, что время созрело и что пора начать действовать. Он объявил Ессеям, что пойдёт проповедовать в Галлию «Евангелие Царства Небесного».
Слова эти скрывали Его решение сделать доступными для простых и смиренных великие Мистерии, решение перевести на понятный для всех язык учение посвящённых.
Из недр смерти, которую Он измерил и предвкусил, Он вынес для своих братьев по человечеству надежду и вечную жизнь».
А разве Он не был связан клятвой неразглашения? Почему народ не пошёл за Ним? Иоанн Креститель «думал, следуя верованию иудейскому, что Мессия появится скоро, как мститель и исполнитель правосудия, и, подобно Маккавею, поднимет народ, прогонит римлян и покарает всех виновных, а затем, торжественно вступить в Иерусалим, восстановить царство Израильское в мире и справедливости и вознесёт его выше всех народов земли». Это он и проповедовал. Поэтому народ ждал от Иисуса освобождение от власти римлян, а Иисус направил все свои усилия на освобождение души человеческой.