ГЛАВА 19
Идея написать статью о военных действиях на юге Сахалина в 1945 году, не давала покоя Артёму. И, как всегда, настроила его на рабочий лад, он чувствовал хороший материал: настоящий, живой, захватывающий. Это будоражило его сильнее, чем выпитое шампанское за весь вечер. Между тем, все как-то сразу разошлись, быстро успокоились и улеглись спать. Лина вытащила из кладовки свой рюкзак, уже упакованный по всем правилам туризма, немного подумала и пристегнула ещё одну кружку, сунула ложку и налила в флягу свежей воды. Она давно заметила, что Артём часто отчуждается, но ненадолго, также мгновенно он включался в ситуацию.
- Как это у него получается?
Она знала, что он начал работать и старалась не мешать ему. И то, что он засел с ручкой и блокнотом в комнате, не удивило её, а наоборот Лина всячески оберегала его покой.
- А где Артём? - спросил Шурка, - куда он пропал?
- Он лёг спать, - сказала она, - завтра рано вставать, ты бы тоже лёг, я тебе постелила на Юркиной кровати, а Кате в спальне.
Только что отъехал Иван Михайлович, он повёз родителей в гостиницу, чтобы отдохнуть после стольких дней хлопот и переживаний. Полина Алексеевна хотя и поправилась, но быстро уставала и утомлялась. Василий Алексеевич с Михалычем готовились к походу. Эти двое за последние дни очень сблизились, и это никого не удивляло. Без их энергичных и решительных действий много бы чего не произошло: достать, принести, поставить, включить, нарисовать, устроить и т.д. Вот и теперь они хлопотали вместе с отцом Лины об оснащении всей прогулки. Ещё днём они закупили продукты и вечером повезли на катер вместе с удочками и всяким туристическим скарбом, загрузили провиант и для тамошних охотников.
Утром Василий Алексеевич, к своему великому удивлению, обнаружил, что вся команда готова, включая собственную дочь. Катерина, конечно, встала, но, судя по виду, досыпала на ходу. Лина занималась одеждой туристов, облачая всех в брезентовые рыбацкие куртки и резиновые сапоги. Юрка явно скучал, наблюдая за всеми, он-то самый первый оделся, как положено. На улице у лавочки топтался Вовка в кромешной темноте. Наконец, всё было готово. Алексей Васильевич проводил их до трассы и отправился в часть, крикнув им вслед: "Счастливо! До встречи!"
Лёгкий морозец бодрил молодёжь, начали просыпаться, шутить, подтрунивать друг над другом.
- Ну, что, готовы к принятию потока информации? - спросил Иван
Михайлович.
- Да-а-а! - весело ответили все.
- Итак, товарищи журналисты, мы сейчас въедем на территорию запретную для гражданского населения. Ведите себя соответственно. Грузимся на катер и идём до турбазы, разгружаемся и продолжаем свой путь вдоль побережья, десантируемся в районе туннелей, осматриваем всё и дальше за мыс Анастасия к водопадам. Там привал, отдых и пешком до мыса Крильон - это будет километров восемь. Места там чудные! Пихтовый лес, бамбуки с большими травянистыми еланями, безлесными террасами к морю. Птиц там очень много, настоящие базары.
- А медведи есть? - спросила Катя.
- Будет тебе, девочка, медведь. Один на Тунайче тебя точно ждёт,не приведи, Господи, нам встретиться с ним! Одно хорошо: сейчас мишка не голодный, бояться нечего, но лучше издали посмотреть, чем нос в нос столкнуться.
Газик остановился у ворот с большими якорями, их пропустили и дальше они поехали по пирсу. С обеих сторон на приколе покоились субмарины, на самом краю пирса покачивался на волнах катер.
- Как мы поплывём, на улице ничего не видно? - сказала Катерина,
озираясь опасливо в окно машины.
- Катя, мы же не пешком пойдём и не поплывём, моряки - ходят, понятно? - умничал Шурка.
- Это из-за низкого тумана, он скоро поднимется, - сказал Володька, а в заливе можно с закрытыми глазами ориентироваться, кругом земля.
- А, ну, быстро загружайся, - скомандовал Иван Михайлович, - все в кубрик досыпать, кто сон не досмотрел.
Внизу, строгого вида лейтенант, внимательно осмотрел документы, вглядываясь в лица ребят, потом неожиданно спросил:
- Неужели из самой престольной?
- Да, - ответил Артём, - из Москвы.
- О чём писать будете?
- О событиях сорок пятого года.
- Лучше Ивана Михайловича вам об этом никто не расскажет. Он же брал Харамитогэ.
- Простите как?
- Харамитогэ - японское военное укрепление в центре Сахалина. Сейчас это Победино.
- Что бои были?
- Страшные. Вы у него спросите, правда, он не любит об этом вспоминать, у него там друг погиб.
Последние слова услышал спускающийся Иван Михайлович.
- Не прав ты, Андрей, не друг, а подруга, санитарочка Лизонька.
Иди, лейтенант, командуй, поехали. Тоненькая была, как молоденькая
берёзка, а двенадцать раненных вынесла из-под огня, а тринадцатого собой закрыла.
Он помолчал и продолжил;
- Да... Представьте: 158 дзотов и огневой ливень, не подойти. Артиллерия била - била, а им нипочём. Толщина стен полтора метра. В Третьей Пади стоит один такой у дороги.
- Я знаю, мы там играли в детстве, - подтвердила Лина.
- Да мало того, в дзотах сидели пулемётчики-смертники, прикованные цепями к стенам. Такого я не видел нигде за всю войну. Сломить их было невозможно. Ребята просто закрывали щели подручным материалом, пробирались по ямам от снарядов. Два дня шёл бой. Танки, пушки били постоянно, под этим огнём мы и действовали. Полегло там солдат... Эх, Лизонька! - Иван Михайлович опустил голову и сжал кулаки, - потом сами сдались, поняли, что дело конченное. Они же умные, эти японцы; воевали смертники, строили пленные корейцы, обслуживали рабы - оставшиеся русские, их и продавали, и обменивали. Вы видели здесь японцев? Нет. Хотя пленных было очень много, толь¬ко в Маоке - это Холмск, сдались десять тысяч человек. Все отбыли через пять лет, как тараканы расползлись. А работники были они хреновые, ленивые. А корейцы приняли русское подданство и живут. Вот это трудяги!
- Ваня, а как же харакири, честь, достоинство самураев? - спросил
Василий Алексеевич.
- Вася, самураи - это особая жизнь. Это, как наши Илья Муромец и
Алёша Попович. У каждого народа свои герои. Хотя мужество этих смертников вызывало уважение.
- Товарищ генерал, подходим, - доложил сверху лейтенант.
- Так, ребята, вы тут посидите, мы разгрузимся и дальше.
- А можно на палубу? - спросила Катя.
- Почему нет? Погуляйте немного.
ГЛАВА 20
То, что увидели ребята, не поддавалось никакому описанию: на востоке загорался рассвет. Чётко очерченный контур дальних гор и черно-синие сопки восточного побережья являли собой что-то жутковато-прекрасное и таинственное.
- Вот вам и Рерих "Рождение мира", - сказал Шурка, - жаль, камера этого не возьмёт, света мало.
Туман рассеялся. Яркие звёзды висели над заливом. Казалось, что они мерцают и пульсируют в такт сердцам каждого.
- Как красиво... - протяжно вымолвила Катерина и прижалась к рядом
стоящему Володьке. Тот был так обескуражен, что сказал невпопад:
- Это ещё что? Вот на Курилах… - и осёкся.
- И что на Курилах? Там все курят? Да? - переспросила Катя.
- Да, нет, же, это острова, входящие в состав Сахалинской области.
Просто они дымятся, там много вулканов.
- Как интересно! - восторгалась она, зябко поёживаясь. Володька осмелел и обнял девушку.
Было прохладно. Серое море дышало остывшей за ночь спокойной водой. Штиль - это тоже начало чего-то, может шторма, может урагана.
- Да, ребята, погодка вам благоволит, как по заказу, для водных путешествий, заметил Василий Алексеевич.
Через полчаса катерок оторвался от пирса и взял курс на юго-запад вдоль побережья. Молодёжь так и не спустилась в кубрик.
Надвигался рассвет, только так можно было передать происходящее в природе. После алого зарева восток начал медленно светлеть и из-за гор выкатилось солнце. Всё сразу изменилось: сопки стали тёплыми и близкими, море синим и приветливым, появилась всякая морская птица. Мир оживал. И, чем выше поднималось светило, тем дальше отодвигались горы на восточном побережье.
- Ну, что, ребята, как вам наш остров? - спросил Иван Михайлович.
- Если бы не было Москвы, я бы осталась здесь жить, - ответил Шурка.
- А я непременно приеду сюда, - сказала Катерина, - и построю новый
аэропорт с современной взлётной полосой, чтобы можно было лететь
без всяких пересадок до Москвы и даже в любой конец земли.
- И это замечательно, дочка, мы, пожалуй, скоро все сюда переедем,
кто нефть и газ добывать, а кто благоустраивать остров, - радостно
добавил Василий Алексеевич.
Катерок ходко шёл вдоль берега с крутыми обрывами в море, сопками, поросшими бамбуком, речушками и реками с озерками в устьях.
- Сейчас мы обогнём мыс Конобеева, он совсем непроходим по береговой линии, посмотрите какие скалы, - показал Иван Михайлович, - и через десять минут будем на месте. К десантированию товьсь!
- Это значит - готовьтесь, - перевёл Артём.
Катер остановился в метрах тридцати от гранитных скал, на вид неприступных и необитаемых, на воду спустили две резиновых лодки и все довольно быстро погрузились в них. По мере приближения к берегу, стали различать каменные террасы и огромные валуны. С большим трудом удалось высадиться на выступы, скорее всего вымытые прибоем. Хотя дальше уже можно было определить, что рука человека здесь поработала.
- Ну, вот, ребятушки, теперь вы видите, как нам пришлось не сладко. А когда отлив, здесь такой каменный бурелом, не пройдёшь. Вот и туннель. С моря его не видно. Пойдёмте.
Был он с аркой в три метра, длинной в пятнадцать, второй поменьше - пять метров.
- Японцы не хотели отдавать юг Сахалина, злобствовали страшно. Минировали всё подряд, любители были колючей проволоки. В Харамитогэ проволочных заграждений было пятнадцать рядов высотой в два с половиной метра и мины между ними. Здесь тоже оставили игрушки, только мы их перехитрили, по их местам жизнедеятельности шли.Как говорил наш батальонный: "В дерьме, но живые". Представьте: фашистов разгромили и уже наладились домой, а тут опять война. Наши тоже давали им жизни. Один только десант чего стоил в Холмске. На Камышовом перевале жестокая бойня была. Дрались, остервенело... За август выбили их из крупных городов, а потом зачистка. Вот здесь, потом южнее на мысу Кострома, не успели мы, вовремя драпанули. Второго сентября Сахалин был полностью советским. Теперь езжу по боевым местам и здороваюсь со своими: в посёлке Смирных с капитаном Лёнькой Смирных, в Баюклы – с Антоном Баюклы, в Чапланово - с Колькой Чаплановым. Полегли там, а имена живут.
- Иван Михайлович, а в Чапаеве с Василием Ивановичем Чапаевым? -
пошутил Артём.
- Точно! А как же без него, нашего любимого комдива? Наш батальонный Григорий Григорьевич Светецкий любил поговаривать: « Кутузов бил французов, Чапай - беляков, а мы япошек выбьем с земли русской и выбили!»
За всем этим разговором совсем забыли про Юрку, на катере он с самим командиром пропадал на мостике, а здесь после высадки - исчез. И, когда раздался его звонкий голос: "Нашёл!!!", все разом вспомнили о мальчике.
- Юрка! Слышишь меня, стой на месте и ничего не тронь! Вот паршивец, - ругался Иван Михайлович.
Но не успели все опомниться, как перед ними предстал радостный и довольный Юрка, обвешанный пулемётной лентой, правда, пустой, и полными карманами патронов. Весь этот боезапас был немедленно высыпан на землю и тщательно рассортирован. Целые патроны конфискованы, а гильзы отданы пацану.
- Вот опять всё отобрали, я нашёл, а вы?!! - обиделся Юрка.
- А что, если мы на память возьмём у тебя? - спросила Катя.
- А я сфотографирую в полном боевом снаряжении, - сказал Шурка, - вот вырастешь и будешь своим детям показывать. Они, конечно, будут очень завидовать тебе.
Юрка заметно повеселел и согласился.
Шурка берёг киноплёнку для особых случаев и снимал экономно. Туннели, естественно, вошли в кадр вместе с гордым Юркой и всем его боекомплектом. Последний снимок запечатлел арку и всю компанию под ней. После чего все погрузились в лодки и двинулись к катеру.
День набирал силу. Природа подарила путешественникам, может последний осенний денёк. Синее высокое небо, бескрайние морские просторы ошеломляли городскую публику. Катерина пребывала в полнейшем благодушии, её изумрудные глаза стали ещё зеленее и притягательнее, она, словно растворилась во всём великолепии и восторженное "Ах!" всё чаще и чаще срывалось с её губ. Артём с Линой не расставались ни на минуту. Он держал её за руку, целовал ладошку, было это очень трогательно и мило. Взрослые радовались за молодых и всячески опекали их. К полудню Юрка начал приставать к Лине:
- А у тебя случайно хлебца не найдётся в рюкзаке или конфетки?
- Что, брат, отощал? - шутил Василий Алексеевич.
- Сейчас, сейчас, ребята, будет небольшой ковш, вырытый японцами,
там и пристанем, - сказал Иван Михайлович.
- Вон, посёлок какой-то! - закричал Юрка.
- Это Атласово, нежилой, три семьи здесь живут, лесник с родственниками. После вербовки все посёлки были переполнены, а сейчас пустеют с каждым годом. Уезжают
- Я помню, дядь Вань, в нашем тоже было многолюдно, даже десятилетка своя имелась и хор самый настоящий, - заметила Лина.
За бортом проплывал живописный берег. Вдали возвышался Камышовый хребет, к нему прижимались сопки и возвышенности - лесистые или травянистые, покрытые бамбуком или абсолютно лысые, белеющие отложениями известняка и щебёнки.
- Вот и мыс Анастасия, ещё пару километров и мы на месте, - сообщил
лейтенант.
На самом деле, обогнув мыс, катер попал в небольшую лагуну, с крупно галечным пляжем и ещё издали все услышали невероятный шум падающей воды. И вдруг за совершенно голой скалой, открылся изумительный, сверкающий тысячами радуг и феерических сполохов, водопад, размером с десятиэтажный дом, ниспадающий двумя потоками
- Вот здесь и будет наш привал, - сообщил довольный Иван Михайлович застывшей в восхищении компании.
ГЛАВА 21
Десантирование на берег прошло куда быстрее, чем в первый раз. Всем хотелось скорее оказаться у прекрасного водопада, но это было не так просто. Подход к нему был завален валунами, по которым и текла река. Решили заняться обедом, а потом исследованием флоры и фауны террасы. Место было удивительно красивым. Несмотря на осень, природа дышала мирным девственным покоем. Шумная компания спугнула стаи птиц, обитающих на скалах. Среди них особенно выделялась крупная птица с белым оперением в хвосте.
- Лина, посмотри какая шикарная птица! Кто это? - спросила Катя.
- Это - орлан. Самая большая птица Сахалина, размах крыльев два метра, а есть самая маленькая - королёк.
Обязанности распределили на всех: мальчики сооружали костровиище, ставили палатку, собирали дрова, девочки отправились на речку чистить рыбу для ухи.
Катя наблюдала, как ловко управлялась Лина с огромной кетиной. Чешуя собиралась под ножом и бусинками растекалась по воде.
- Лина, а у вас растут деревья, из которых можно сделать лук? -
спросила Катя.
- Конечно, вон внизу ива, сусуя по-айнски.
- А это кто, первые поселенцы острова?
- Да. Только это древние жители Сахалина, правда, сейчас они живут
на острове Хоккайдо, почти рядом через пролив Лаперуза, куда мы идём.
Катерина взяла нож и ходко направилась к зарослям ивняка. Надо сказать, она также ловко орудовала им при изготовлении лука. Юрка бросил свой боекомплект и с явным восторгом, открыв рот, следил за движениями девушки, словно увидел что-то совершенно необычайное. Он и предположить не мог, что кроме популярной рогатки из простого сука, можно сделать такое. Катя стянула ветку толщиной в три пальца, толстой леской, перед этим проверив её на гибкость и предел разъёма. Затем она подобрала пять стрел, предварительно очистив их от коры и заточив под свои наконечники, предназначенные для настоящей охоты. Вся эта процедура заняла у неё не: больше получаса, когда же привычным движением она выхватила из-за спины, стрелу и вставила её в лук, раздались громкие аплодисменты.
- Катерина Васильевна, замрите, - попросил Шурка, - это надо оставить для потомков: амазонка в Сахалинской сельве.
- Тётя Катя, - взмолился Юрка, - дайте мне стрельнуть, пожалуйста!
Разгорячённая девушка на самом деле являла собой видение удивительно-прекрасное: загоревшиеся щёки, блеск зелёных глаз, рыжие волосы, сверкающие нимбом на солнце, гибкая фигура, точные отработанные движения спортсменки. Володька Михайленко онемел от восхищения, бросив дрова, он взирал на происходящее под снисходительный смех Артёма и Шурки.
- Здорово, Катя! Я не подозревала, что стрельба из лука такой красивый вид спорта, - сказала Лина, - ты молодчина! А быстро ты его смастерила.
- В условиях выживания это просто необходимо, - спокойно ответила
девушка.
- Где это ты у нас выживала? - спросил Василий Алексеевич, - не в
Москве ли?
- Папа, ты ничего не знаешь, я этим занимаюсь очень давно.
- Да, ну?!! - удивился он.
- А я знаю, зачем ей это, - сказал Шурка, - дело в том, что Катя
собирается... - он не закончил, потому что Катерина толкнула его в бок, и тот чуть было не свалился в реку.
- Осторожно! Фотокор - личность неприкосновенная!
Он положил камеру и налетел на девушку. Они начали брызгаться и хохотать.
- А мы сейчас проверим её! - задиристо кричал Шурка, - за сколько минут она разожжёт костёр?
- Точно! - сказали мужчины.
- Леди, вот вам первое испытание, - продолжил Шурка, - будем считать, что осталась последняя спичка. Время! - он смотрел на часы.
Катя исчезла в зарослях кустарника, вернулась она минут через пять с завёрнутым низом куртки, затем, высыпав сухие листья и сучья, девушка с подветренной стороны сделала домик в дровах, заложила его сушняком, присела и чиркнула спичкой. Через минуту весёлый огонь заплясал в самом центре костра.
Василий Алексеевич хлопнул в ладоши:
- Вот это парень, наш человек! Спасибо, дочь, порадовала отца!
Пора тебе с нами в поле ходить, а, как думаешь, Артём? А то, что
мы, как цуцики, без кухарки?
- Молодец Катерина, шесть минут - это не плохо. А всё почему? -
уточнил Шурка, - она, ведь, ни куда-нибудь, а в ЦСКА ходит, это
вам не «Торпедо» какое-то. Я не удивлюсь, если она тайный агент!
- Я ещё не готова к этому, но думаю, что скоро пройду по результатам системы выживания, - довольно сообщила девушка.
- Что?!! Каким ещё результатам? - возмутился отец, - в нашей семье
нет, не было и не будет никаких шпионов!
- Василий, а причём здесь шпионы? - спросил Иван Михайлович, - работа внутренней разведки - это надёжность наших границ. Молодец, девочка! Я пошёл бы с тобой в наряд. Посмотрим теперь, как ты стреляешь? Видишь над водопадом дерево, и на нём чайки сидят, спугни-ка их?
Катерина сдёрнула наконечник, прицелилась и выстрелила. Птицы с криком сорвались с высоты и скрылись за скалой.
- Здорово! - закричал Юрка, - и я тоже хочу!
Катя отдала лук мальчишке. Как ни старался он натянуть тетиву, у него ничего не получалось.
- Да, Юр, силёнок не хватает, - заметил Артём, - дрова рубишь? Вижу,
что нет, и не отжимаешься.
Юрка обиженно шмыгал носом, но всё равно пытался справиться с луком.
- Юр, ты не правильно стоишь,- сказала Катя, - вот смотри как надо.
Пока она учила мальчика стрельбе из лука, Лина заложила рыбу в довольно внушительный котелок, здесь же варилась гречневая каша с тушенкой, распространяя аппетитный запах. Рядом с ней в помощниках крутился Артём. Он наслаждался всем, что происходило вокруг него, и был очень счастлив. Он ловил каждый взгляд своей любимой. Она улыбалась ему мило и просто, но этого хватало, чтобы сердце его заходилось от нежности и любви.
Лина шутливо отмахивалась от него, при этом ласково касаясь его рук, плеч, головы. Артём таял от умиления, желание схватить её в объятья и зацеловать, который раз овладевало им.
Наконец, обед оказался в мисках изголодавшихся путников. Ели молча, стуча ложками, но по мере насыщения разговор возобновился и принял вполне определённое направление. Все хотели быстрее попасть на мыс Крильон.
- А мы там бутылку из-под шампанского закопали, - сообщил Юрка, -
и сегодня её выкопаем, да, Артём?
- Обязательно, но только лишь для того, чтобы написать ещё одно письмо и может быть, через много лет мы опять вернёмся туда и напишем ещё. И так будет всегда, Юр, как ты думаешь?
- Здорово! - восхитился мальчишка, - там целая почта наберётся, а кто их будет читать?
- А ты и будешь со своими детьми.
- Здорово!
- На сборы десять минут, идём налегке, - сказал Иван Михайлович, -
путь не близкий, времени тоже в обрез.
Сначала шли вдоль берега по огромным валунам и каменным глыбам, скорее прыгали. Диаметром они были от двух до четырёх метров. Но буйное веселье и бег наперегонки по глыбам заметно поутихли. Каменный пляж простирался на большое расстояние и заканчивался скалистым утёсом и нагромождением гранитных плит.
- Между этими скалами есть проход к мысу Кострома, а там и до Крильона рукой подать, - успокоил путников Иван Михайлович.
Метров пятьсот природа дала путешественникам отдохнуть на песчаном пляже вместе с чайками. Они совсем не боялись людей, слегка сторонились, но не взлетали.
- Ва! It is wonderful! - изумлялся Шурка, нацелив объектив, чуть ли,
не в нос гордо стоящей птице. Она только моргала, задрав крючковатый клюв, словно возмущалась вторжением на свою территорию. Чайки спокойно пропускали путников, почти не обращая на них внимания.
- Это не очень хорошо, - заметил старый генерал, - к вечеру заштормит, а, ну, прибавим, ребята!
Впереди снова их ждали каменные скалы. При подходе к ним округа огласилась громкими птичьими криками.
- Бакланий базар, - неприступные, падающие в море утёсы - их излюбленное место жительства, - сказал Иван Михайлович и уверенно двинулся в проём.
- Там тропа пограничников, придётся потрудиться, мужчинам. Наших двух девочек поставим в середине, с кавалерами. Юрка, за мной!
Несмотря на сложный подъём, все скоро справились с ним. За это они были вознаграждены. Здесь наверху изумительной красоты вид открылся их взору: огромные морские террасы, покрытые лиственницей, пихтой и бамбуком, между ними, безлесные склоны, дальние сопки в голубой дымке, внизу бескрайняя водная гладь, сверкающая на солнце.
- Мамочка моя, почему ты не поехала с нами? - воскликнула Катерина
и глубоко вздохнула, - а воздух какой душистый! Лина, чем так пах¬нет вкусно?
- Пихтой. Потрогай, какая она пушистая, словно вода морская переливается сквозь пальцы.
- Правда, совсем не колется.
- Иван Михайлович, а что это там дымится на море? - спросил Артём.
- А это и есть знаменитое пятно Макарова, выход холодного течения
с японской стороны. Там мыс Крильон, но мы не пойдём вдоль берега прямо быстрее.
- Не по той ли тропе, по которой мы шли с запада?
- Она одна здесь.
Прогулка по тенистому лесу подняла всей компании настроение, придала сил и бодрости. Юрка, то и дело, таскал увесистые гроздья подмороженной рябины и угощал Катерину, она же с удовольствием поедала ягоды, удивляясь их размерам и вкусу.
- Я даже не предполагала, что рябина съедобна, у нас, её едят воробьи и вороны.
- Володька ни на шаг не отходил от девушки, подавал ей руку, очень элегантно, поддерживал её на подъёме, смотрел на неё, как на богиню. И это очень нравилось Кате, потом глядеть на мужчину снизу вверх весьма приятно. Парень был совершенно сражён московской красавицей, и скрывать свои чувства, по-видимому, не собирался.
- Любовный вирус поселился в нашем благодатном крае, - сказал Иван
Михайлович, - на что Василий Алексеевич улыбнулся и подтвердил, -
да ты прав, но я думаю, если бы все заразились только им, мир был
бы добрее и гармоничнее. А сколько счастья было бы на земле!
- А детишек сколько! - добавил генерал и загрустил.
То, что его жена с сыном уехали на родину в Сибирь, знали все, но никто не жалел бывалого пограничника, знали и то, что он не смог жить там, вернулся. Как говорили, присушил остров.
Пихтовый лес закончился, и повеяло холодом. Солнце закрыли густые клубы тумана. Ещё через час хода по травянистому склону, они вышли опять к скалистому берегу. Артём сразу узнал вдали заросший шиповником склон и побежал к нему за ним вприпрыжку Юрка и уже следом - Лина.
- Ура-А-А! - орал мальчишка, выделывая ногами кульбиты, - мы сделали кругосветное путешествие!!!
В присутствии всей команды бутылка была извлечена из ямы. Лина вытащила свёрнутый рулончик тетрадного листа и прочитала: Здесь были мы: Артём, Лина и Юрка, чтобы вернуться сюда по восточному побережью через месяц. Сегодня 29 августа 1971 года.
- Лаконично, - заметил Василий Алексеевич, - главное, понятно. Ну, что? Ура?
- Ура-А-А!!! - грянуло над морским простором.
- Стойте, а салют?
Катя достала стрелу и прицелилась в сторону дымившегося тумана¬ми горизонта. Стрела юзгнула, сорвавшись из тонких пальцев девушки, мелькнула блестящим металлом на острие и исчезла в густой пелене. Некоторое время все стояли молча, глядя в безмолвие, но тут Лина запела песню:
- Ну, что тебе сказать про Сахалин? На острове нормальная погода...
Юрка не замедлил и подхватил:
- Прибой мою тельняшку просолил, а я живу у самого восхода...
Припев пели все, даже Катя и Шурка старательно выводили:
- А я бросаю камушки с крутого бережка, далёкого пролива Лаперуза
Письмо писали по очереди, каждый по строчке. Решили не перечитывать, потому, как доверили самое заветное, тщательно упаковали и снова закопали под кустом. Шурка, не жалея плёнки, снимал всё на камеру.
- Кто бы мог подумать? Я на самом краю земли, я сделаю фото очерк!
Это будет сенсация! Артём, ты не представляешь что это за материал, здесь в двух коробках. А Светлана скажет мне, что я - гениальный фотокор, - он американисто «рэкнул» в конце слова и погрузился в свои мечты.
Иван Михайлович, Василий Алексеевич и Володька отлучились по делу, хотя, какие здесь могли быть дела? Внизу под скалистой аркой, они долго беседовали с двумя пограничниками. Оказывается, они давно наблюдали за ними, и только Иван Михайлович заметил их. Лина с Катей о чём-то шептались чуть поодаль. Артём откинулся на спину, заложив под голову руки.
- Девчонки мои сдружились, слышь, Саш, уже секретничают.
- Светланы не хватает... - печально сказал Шурка.
- Они будут подругами, вот увидишь. Не хнычь, скоро встретитесь.
- Артём, как ты думаешь, она не будет смеяться, если я ей сделаю
предложение?
- Нет, Шурка, она будет счастлива.
- Почему ты всё знаешь про неё? - обиделся парень.
- А ты не спрашивай, дурилка. Всем женщинам нравится, когда им делают предложение. Это же простая истина, мистер Репин?
- Подъём! - скомандовал Иван Михайлович, - нас ждут на мысу Кострома и ко всему приятному, с ужином, приготовленном на камбузе. Думаю - это хороший стимул для возвращения на родной флот.
- Ещё какой! - крикнул Юрка и бросил камень вниз.
Горка щебёнки, собранная им, тут же исчезла. Каждый бросил свой камень. Говорят, всё исполнится, если швырнуть его в пролив Лаперуза.
Назад шли весело, распевая песни, Лина читала речёвки, все дружно кричали. Стаи птиц испуганно слетали со скал, доселе не знавшие такого переполоха. Вдруг среди всеобщего разгула раздался отчаянный крик Юрки:
- А корабельное кладбище? Обещали, ведь, в прошлый раз? Все остановились, с удивлением глядя на мальчишку.
- А где оно? - спросил Иван Михайлович.
- Там, на самом краю.
- А кто тебе сказал, что оно там?
- Лина.
- Нет, корабельное кладбище в Корсакове, а там свалка бочек из-под
солярки. Твои корабли давно утонули в песке, - пояснил Иван
Михайлович, подмигивая всей компании, - а вот в Корсакове мы с тобой посетим его и я тебе покажу свой катер, на котором я отслужил двадцать лет, годится?
- Да! - радостно завопил Юрка и ударил по рукам мужчине. Конфликт был быстро разрешён, и всеобщая гармония опять поселилась в дружной компании. За мысом Кострома они увидели катер и на берегу двух матросов с лодками. На море началось лёгкое волнение.
- Товарищ генерал, разрешите доложить?
- Давай, ребята, слушаю.
- Лагерь у водопадов сняли, пришло штормовое предупреждение.
- Ясно, мы и так знали, что идет. Часа два у нас есть. Грузимся,
молодёжь и поспешайте, с морем шутки плохи!
Назад вернулись быстро напрямую через Татарский пролив. Несмотря на голод, никто не стал наедаться. Кое-кому уже было плохо из-за качки. Бедный Шурка забронировал гальюн и боялся отойти от него на шаг. Лучше всех, к великому удивлению бывалых мореходов, чувствовала себя Катя.
- Вот, что значит спортсменка: закалка, тренировка и никаких проблем, - завидовал сестре Артём.
- Надо чаще на каруселях кататься, - невозмутимо ответила девушка.
Наконец, катер пришвартовался к пирсу. Уже затемно Иван Михайлович привёз их в Третью Падь, предупредив, что завтра все едут на Тунайчу. Уставшие и счастливые все попадали в кровати и уснули, так до конца и, поняв, что это только начало их совместного пути: долгого трудного, прекрасного, что стоят они у истоков его. И что, именно, это их путешествие, будет главным мерилом их последующей жизни.
- А помнишь? А знаешь там на Крильоне?
Много лет пройдёт, и снова они сойдутся на крохотном клочке земли и вспомнят тот самый первый день. Счастливого вам пути в большую жизнь!
ГЛАВА 22
Возвращение Артёма на Тунайчу было для него завершающим этапом и одновременно отправным пунктом в дальнейшую жизнь. Он очень волновался при подъезде к знакомым полюбившимся местам. Как часто они приходили к нему в сон и забытье там, в Праге, когда отсиживал в камере долгие дни безмолвия и ожидания. Ему казалось, что это возвращение даст ему сил и поможет окончательно забыть всё происшедшее. Страшные сны так и не давали ему покоя, а ночные крики очень пугали Лину. Она ни о чём не спрашивала в такие моменты, только крепко прижимала его к себе и гладила по голове, как маленького ребёнка. Мудрая, славная, любимая его жена. Он был благодарен ей за это, того единственного рассказа ей было достаточно, она всё поняла и старалась не напоминать расспросами.
В машине было шумно. Взахлёб, безумолку говорил Юрка; о речке Комиссаровке, о медведях, о корюшке, обо всём. Народ вертел головами, дабы узреть ту самую речку, знаменитую Чапаевку, тот самый мост, где куковал Володька при разливе. Тот смущённо улыбался, тесно придвинувшись к Кате и будто нечаянно положив руку на спинку сидения, слегка приобняв девушку. Катя же восторженно внимала всё и не скрывала своей радости от происходящего. Шурка снисходительно наблюдал за влюблёнными и тоже радовался за них.
- It is very good! It is interesting! - рычал Шурка и широко улыбался,
открывая все свои тридцать два белых зуба.
Наконец, впереди показался дом рыбака и охотника "Три медведя". Вся компания высадилась в тихий безлюдный уголок земли.
- Это временное затишье, - сказал Иван Михайлович, - к выходным народу будет очень много. Лина, придётся готовить самим, я отпустил Митрофановну домой.
- Конечно, мы сами справимся, а потом, вон сколько помощников!
- Там в холодильнике рыба свежая, хозяйничай. Да, Митрофановна
сказала, что накрутила фаршу кетового, используй его.
- Знаете что, а не сделать ли нам пельменей? Такого блюда наши
гости ещё не ели. Главное, в этом могут участвовать все.
Пока Лина хлопотала на кухне, а Михалыч распределял ребят, Артём поднялся в мансарду. Знакомая картина глянула на него теплом и покоем. Он прижался щекой к холсту, запах краски ударил в нос, в глазах что-то сильно защипало, он заморгал веками и хрипло произнёс:
- Спасибо тебе, мой Бог Сагалиен-анга-хата, что ты есть, что ты
помогаешь нам! Без тебя я бы не выжил. Спасибо за - любимую, что
ты подарил мне здесь на этой благословенной земле, спасибо за
всё, и я клянусь тебе, что буду верен ей и тебе!
Дверь открылась, и в комнату ввалился Шурка.
- Нет, вы только посмотрите, какие хоромы у наших молодых! - он
осёкся, увидев друга в странной позе, но больше всего его поразила картина на стене, лишь зелень красок отличала её от оригинала за окном.
- Что это? Какой живописец ваял здесь?
- Это работа Ивана Михайловича. Его свадебный подарок.
- Нет, я тебе скажу, Артём, если наши генералы ещё и пишут гениально, то крепка великая Россия-матушка! Я за камерой бегом! - он обернулся и спросил - да, а что это за манипуляции ты тут проделываешь?
- Занимаюсь. Медитирую.
- Что-то раньше я этого не замечал за тобой?
- Шурка, иди же за своей камерой!
- Понял, понял, ладно уж, отрывайся в нирване, хотя глупо, имея
такую женщину? Исчезаю, далай-лама.
Лина быстро организовала всех на лепку пельменей, которые через час аппетитно булькали в большой кастрюле. На столе уже красовались: малосольная горбуша под зелёным луком и подсолнечным маслом, не маленькая миска красной икры, солёные огурцы, помидоры, жбан с брусничным морсом. Народ явно давился слюной и, когда Лина затрясла шумовкой над плитой, все облегчённо вздохнули, наблюдая за её движениями. Ушастые пельмени падали в тарелки, тут же заправлялись либо горчицей, либо сметаной или уксусом и отправлялись в рот. После двух-трёх штук полились дифирамбы кухарке. Первым прорвало Шурку сквозь жующие челюсти:
- Даст ин фантастишен, фрау Лина, зэр гут!
- Кушайте, гер Шурик, на здоровье!
Хохот, шутки ли сопровождали весь обед. После пельменей налегли на икру и рыбу.
- Мама ни за что не поверит, что мы красную икру ели ложками, - сказала Катя, - надо было, всё-таки, взять её с собой, - грустно добавила она.
- А мы сейчас всё сфотографируем и икру привезём ей, не горюй, сестрёнка, - успокаивал её Артём.
- Ребята, вы отдохните пару часов, - сказал Иван Михайлович, - а, я разберусь с катером. Медведя твоего пойдём искать, Катя!
- Ура-А-А! - закричала девушка и бросилась в свою комнату.
- Куда ты, Катя? Не сейчас!
- Я приготовлюсь!
- Мы не собираемся убивать его!
- На крайний случай, - спокойно ответила она, - он же зверь, всё же.
- На этот случай у нас ружьё есть. Да и на берег мы сходить не будем, - убеждал её Иван Михайлович.
Но девушка скрылась за дверью.
- Оставьте её! Она не успокоится, пока не подстрелит какую-нибудь
дичь, - сказал Шурка, - у неё идея "фикс". Если бы вы знали, о чём она мечтает?
- О чём же, Саш? - спросила Лина.
- Это не моя тайна и я не могу раскрывать её, но убеждаю вас - это
глобальная мечта и я не сомневаюсь, что она осуществит её.
- Интересно, интересно, - удивился Артём, - я предполагаю, что Катерина собралась в Африку на отстрел львов.
- Вот и не угадал, поживём-увидим. А не сразиться ли нам в партию
пинг-понга, пока Михалыч наводит мосты? - перевёл разговор Шурка.
- Вы идите, разминайтесь, а я помою посуду.
- Лина, - позвал её Володька, подождав, когда все выйдут, - как ты
думаешь, если я приглашу Катю на утреннюю охоту, она согласится?
- Вовка, да ты молодчина! Это же то, что ей надо! Она будет в восторге.
- Кто будет в восторге? - переспросила Катерина, стоящая в дверях
и в полном боевом снаряжении.
- Катя, я приглашаю тебя на утиную охоту, завтра. Только вставать нужно в шесть часов. Ты пойдёшь?
- Я?!! Вовочка, миленький, ты самый-самый! - девушка бросилась на шею парню и расцеловала его в обе щёки.
Володька так растерялся, что стал отталкивать её, но потом, словно опомнившись, обнял и поцеловал в губы.
Лина замахала руками:
- Меня нет здесь, я уже ушла!
Шурка и Артём сосредоточенно гоняли шарик по столу.
- Ребята, мне кажется, Катина проблема решена!
- Каким образом - спросил Шурка, загнав Артёма в дальний правый
угол.
- Володька пригласил её на охоту!
- Всё! - бросил ракетку Шурка, - этот тихий рыбнадзор завоевал сердце нашей зеленоглазой амазонки. Это его главный и последний удар по неприступным бастионам крепости. Как ты на это смотришь, Артём? Ты что отдашь так просто сестру?
- А ты, почему так волнуешься, Саш? Вовка - классный парень и
потом, Катя уже взрослая и сама может выбирать себе друзей.
- Нет, это мне совсем не нравится, - возмущался Шурка, - я пойду с ними.
- Саш, уже поздно, они сейчас целуются на кухне, - сказала Лина.
- Что?!! Да я Василию Алексеевичу расскажу!
- Шурка, успокойся! Тебя в Москве ждёт Светлана, - не выдержал
Артём, - и что плохого, если двое встретились, и между ними возникло понимание, и желания их совпали. И мне кажется, что это любовь?
Артём нежно поцеловал Лину, - ты просто тоскуешь по Светлане.
- А последствия тебя не волнуют?
- Какие, Шур?
- Она может остаться здесь и всю жизнь провести в тайге с луком?
- Нет, ты намекал на какую-то её очень большую мечту. А Катя - девушка целеустремлённая. Скорее Володька пойдёт за ней, если любит, конечно. Да, милая?
Лина кивнула головой и заговорщицки подмигнула Шурке.
- Да, ну, вас! Я пойду к Михалычу, катер тарахтит, слышите?
ГЛАВА 23
День был в разгаре. Ночью пролил сильный дождь, но к полудню тучи разошлись, и солнце выглянуло в голубой просвет неба. Природа сразу заиграла всеми осенними красками. Сопки переливались в расписных нарядах: красно-пурпурные рябины рдели на фоне жёлтых берез, оранжевых клёнов, зелёных пихт и елей, чёрным частоколом на осыпавшемся золоте возвышались лиственницы. Катер на тихом ходу шёл по озеру, нарушая покой засыпающей природы.
- Мамочка, как красиво! - сказала Катерина, - и непостижимо, что
это всё настоящее, а как будто нарисовано!
- Катюша, - позвал её Иван Михайлович, - а вон твой медведь, видишь, бежит по склону, испугали мы его! Не ушёл, а жаль.
- Иван Михайлович, давайте причалим!
- Нет, девочка, вот тебе бинокль и довольно.
Пока все разглядывали медведицу, Лина и Артём, прижавшись, друг к другу, смотрели на свой Медвежий увал, тихо переговаривались, вспоминая счастливое время, проведённое здесь.
- Артём, я думаю это та самая медведица, помнишь?
- Может быть. Её убьют? Неужели ничего нельзя сделать?
- Если она сама до снега не ляжет в берлогу, её должны усыпить,
иначе голод погонит её в сёла, а там всё может произойти.
- А часто такое бывает?
- Раз, два в три года.
- Лина, ты знаешь, я столько ездил по Союзу, но нигде не видел
такой удивительной природы. В Казахстане весной очень красиво:
тюльпаны, персики цветут, а летом всё выгорает, одни пески, да
перекати-поле и ковыль. А здесь каждый сезон прекрасен! Только зиму я ещё не видел.
- А зимой у нас снега, так заметает, что из избушки Михалыча не
вылезешь. Одна наша мансарда торчит посреди поля.
- Не может быть!!!
- Ещё как! Снежный покров до двух метров. Потом циклоны несут зимой - снег, летом - дожди.
- Я обязательно приеду на Новый год, и мы здесь его встретим с
тобой.
- Правда, приедешь?!!
- Конечно, ты же не останешься в Москве?
- Ты же знаешь, милый, у меня здесь много дел. Хорошо, что у меня
есть возможность съездить к тебе, не так страшно будет потом.
Лина загрустила, думая о том, что никогда не сможет оставить свой остров навсегда и, только искра далёкой надежды говорила ей, что всё уладится, а как, она пока не знала и не хотела знать. Она была очень счастлива, пережитые тревожные дни научили её быть осторожной, словно боялась спугнуть своё счастье, поэтому отдавалась ему вся, ни о чем, не думая, она насыщалась им, купалась в нежности и любви Артёма. Предчувствие очередной разлуки подкатывало к сердцу. Поэтому ей нужно было научиться жить так: в разлуке и в близости - и всё, как в последний раз. Такая перспектива пугала её, но профессия мужа предполагала такой образ жизни. Она это понимала и готовила себя к будущему.
Прогулка на катере продолжалась, медведица давно скрылась в сосняке на Медвежьем увале, оставив неизгладимые впечатления на Шурку и Катерину. То, что они видели на базе, немного шокировало их, правда, они не упали в обморок, как Артём, потому что были предупреждены Линой о чучелах. Но то, что они увидели в бинокль, превзошло все ожидания!
- Ты видела?!! Метра два с половиной, вот это зверюга! А ты со
своим самострелом! Нет, я лучше на чучела буду смотреть! Артём,
как ты думаешь, с какой скоростью он бегает?
За него ответила Лина:
- Шестьдесят километров в час.
- Что?!! I am sorry! I want to home!
Шурка, ты что испугался?
- Нет, ты видел? А когти, какие по полметра! Это тебе не шутки!
Сам говорил: шатун - это опасно!
- Саш, медведица сыта, рыбы пока много, а потом она болеет, вряд ли спустится в долину.
- А ты откуда знаешь, что она болеет?
- Быстро устала и залегла. Обычно они далеко от воды уходят.
- Нет, по-моему, этот зверь прекрасен, - констатировала Катерина, -
и замечательно вписывается в природу. А, если её прикармливать зимой, чтобы она не умерла?
Иван Михайлович засмеялся на предложение девушки:
- Её надо кормить, милая, это тебе не рыбка в аквариуме, а лютый
зверь, а когда он голодный, может и прикормщика съесть и не заметить.
- С такими зубами, - добавил Шурка, - и не подавится, несмотря на то, что ты, Катерина, очень большая и, excuse me, костлявая.
Девушка набросилась на парня, тот отмахивался фотоаппаратом и кричал:
- Товарищ инспектор, укротите свою подопечную. Она у вас очень
буйная!
Володька только улыбался и был весьма доволен происходящим. Где-то в глубине души он ревновал Катю к Шурке. Катерок пыхнул на по¬вороте и ходко направился домой. Вечером Катя и Лина готовили ужин, делясь впечатлениями о прошедшем дне, доверительно шушукались и смеялись. Как-то очень быстро они сблизились, словно ждали этой встречи всю жизнь. Обе они мечтали о родных сестрах, но судьба подарила им братьев, и, поэтому так обрадовались друг другу. Катя подтрунивала над Вовкой, но Лине она сказала, что о таком парне давно мечтала: охотник, рыбак, смелый и ко всему приятному - джентльмен. Одно плохо - далеко живёт, на свидание не наездишься. На что Лина поведала девушке, что Володьку зовут назад в Тихоокеанский ансамбль песни и пляски и что, скорее всего они, часто будут видеться из-за гастролей.
- Как? - удивился Катя, - он ещё и поёт?
- Нет, Катюша, он танцует и не плохо, я с ним десять лет отплясала.
- Да, он мне говорил, я теперь понимаю, откуда у него такая галантность: подать руку, придержать, пропустить вперёд, подставить вовремя локоть, понятно.
- Ты огорчена?
- Нет, но лучше бы он был охотником.
- Володька к тому же заочно учится в военно-морском училище на
экономиста во Владивостоке.
- Да?!! - обрадовалась Катя, - так это меняет дело! Лина, ты же знаешь, мне всё равно кем он будет, главное, он - высокий, нет, ты представь себе, каково мне смотреть на своего парня сверху вниз. Я думала, что для меня не найдётся пары, так и будут мне в подбородок смотреть!
Лина громко засмеялась.
- Тебе смешно, а целоваться как?
- Ну, нашёлся же и, по-моему, он в тебя влюбился с первого взгляда. Ты видела, как он смотрел на тебя у водопадов?
- А ты думаешь, зачем я устроила это представление? Сразу на обе
лопатки! Берите Катя, готовенького! Нет, а всё-таки как приятно смотреть на мужчину, хотя бы глаза в глаза.
- О чём это вы тут секретничаете? И не пора ли нам поужинать? -
сказал вошедший Артём. За ним, как из табакерки, выглядывали
Шурка и Вовка, жадно втягивая ароматные кухонные запахи.
- А всё готово! Жареный картофель, тушеная кета в сметане с овощами, сахалинский салат с солёными огурцами и яблоками, грибочки
маринованные, чай с лимонником, пироги с капустой и картошкой.
Чего желают товарищи? - манерно отчеканила Лина.
- Товарищи желают всё и побольше, и сразу! - хором простонали голодные мужские желудки.
- А где Иван Михайлович?
- Сейчас мы мигом позовём его.
К ужину Михалыч принёс бутылочку брусничной наливки. От неё молодёжь не на шутку разгулялась: пели песни, танцевали под самодеятельный хор. Лина с Артёмом, а потом с Володькой исполнили рок-нн-ролл и спорили, долго выясняя, чей лучше и сложнее. Наконец, все угомонились и легли спать. Володька с Катей распрощались первыми, дабы не проспать на охоту, разошлись по номерам, правда, перед дверью они ещё полчаса целовались. Шурка с Михалычем засели за шахматную доску. Лина и Артём поднялись к себе в мансарду.
- Наконец-то, как я пo тe6e соскучился! - прошептал Артём и увлёк
Лину за собой в полумрак комнаты, - я думал, этот день никогда не кончится, любимая...
- Неужели так будет всегда? - мелькнула мысль. Она послушно отдавалась рукам мужа, голова её сладко кружилась,- да, так будет всегда, любимый мой, единственный, - она тихо застонала от нахлынувшего желания, которое подхватило её и понесло в прекрасный дивный мир любви, и ничего больше не было важнее этого, только он и она.
А может это и есть самое главное в жизни? Эти двое, идущие рядом…
ГЛАВА 24
Уже давно все позавтракали и отобедали, А Кати и Володьки всё ещё не было. Заметно нервничал Иван Михайлович, но, зная парня, успокаивал себя и ребят:
- Главное, что они в сторону Медвежьего увала не пошли, я их предупредил.
- Так, где они? - волновался Артём.
- Володька сказал, что пойдут в Мальково на плавни. Там сейчас много утки, хода туда часа два с половиной.
- А это не опасно, в смысле маршрута?
- Нет, не полезут же они в болото без лодки?
- Не переживай, Артём, - сказала Лина, - Володька знает эту местность, не заблудятся. Да и блудить негде: на восток - море, на запад тоже море.
- Говорил я вам, что это плохо кончится, - ворчал Шурка.
Тут они услышали шум мотора подъезжающей машины. Лина первая выскочила на улицу, накинув куртку.
- Только этого не хватало, - сказал Иван Михайлович, глядя в окно,
отцы пожаловали, что будем врать, Артём?
- Ничего, скажем, как есть, мол, ушли на охоту и будут вечером.
С этим решением они вышли встречать приехавших.
- Как вы тут обжились? А мы к вам на денёк, завтра в Невельск уезжаем, начинается интереснейшая работа, - радостно сообщил Александр Николаевич, - помогая Полине Алексеевне выйти из машины.
Новый блестящий «Рафик» сиял всё той же знакомой надписью - «Геологическая».
- Будут устанавливать плавучую бурильную платформу. Но до этого
очень далеко, сначала дно, шельф и так далее. А где моя яростная
охотница? - спросил Василий Алексеевич.
- На охоте, - спокойно ответил Артём.
- Как? На какой ещё охоте? И с кем, позвольте, узнать?!!
- С инспектором рыбоохраны Михайленко Владимиром, - добавил Михалыч.
Василий Алексеевич внимательно посмотрел на всех, отвернулся, обошёл вокруг машину.
- И давно?
- С утра. Они вечером придут, - сказала Лина, - да ничего опасного,
Вовка бывалый охотник, а потом она сама рвалась. У нас здесь не
Сибирь, не заплутаешь.
- Вася, успокойся, Катя очень тренированная девочка и стреляет хорошо, - вмешалась Полина Алексеевна.
- О чём ты говоришь? Она горожанка и все эти соревнования на выживание - сплошной блеф и причуды капризной избалованной девчонки, - сердился мужчина.
- Нет, я с вами не согласен, - возразил Шурка, - зря вы так оцениваете способности своей дочери, Катерина взрослый человек, отличная спортсменка и вообще ей это нужно для самоутверждения, точно так же, как вам ещё не построенная плавучая установка, а может даже больше!
- Молодец, Шурка! Катюше бы очень понравилось. Жаль, что она не
слышит тебя!
- Вась, на самом деле, она же не одна. А мы вообще, зачем сюда
приехали? - спросил Александр Николаевич.
- На рыбалку, - ответил тот и махнул рукой, - ладно, будем считать,
что это её последнее испытание.
- Ну, вот давно бы так, - хватаем удочки и на речку, пока суд да
дело, глядишь, и ужин себе добудем: кто рыбку, кто утку или вальдшнепа, а может фазана или тетёрку, - благодушничал Александр Николаевич.
- Нет, нет, так дело не пойдёт, - возразил Иван Михайлович,
сначала чай и отдых, а потом рыбалка.
- Михалыч, какой чай? Ты посмотри, что у нас есть? Дарья Петровна нам такой тормозок наложила, на три дня хватит и вот ещё, - он выхватил из чрева пузатой корзины бутылку коньяка.
- Я думаю, можно устроить маленький пикник на природе, - предложила Полина Алексеевна, мы так давно не виделись с детьми. Как вы,
ребята? Согласны?
- Ещё бы не согласны! Из корзины так пахнет пирогами с грибами!
Я на этот запах куда угодно пойду, - сказал Шурка и шумно потянул
носом.
- Мам, мы с удовольствием присоединимся к вам. Куда идём?
- А это, Артём, вы с Линой лучше нас знаете, вам и быть Иваном и
Сусанной, - добавил Александр Николаевич, - а ты, Михалыч, с нами?
- Нет, нет, к сожалению, у меня кое-какие дела. Я вечером к вам
присоединюсь
День клонился к вечеру так быстро, что не успели рыбаки закинуть удочки, как солнце одним боком коснулось ближайшей сопки и стало яростно краснеть, как будто смущаясь нечаянной близости. Ещё мгновение и сопка вспыхнет. Но этого не произошло, светило на глазах у изумлённых людей, закатилось за десять минут, оставив после себя алый закат и, как любила говорить Лина - "марсианские сумерки". От реки потянуло холодом и сильным запахом свежей рыбы, всё смешалось с горечью увядшей травы и перегнивших листьев.
У каждого времени года на Сахалине свой аромат. Весна пахнет талым снегом, лето - таволгой, зима - огурцами, так пахнет свежая выловленная корюшка, а осень - лососью и опавшей листвой. Лина всегда сравнивала аромат осени с запахами в их погребе, куда на зиму заклады¬вались разные припасы и разносолы: картофель, свёкла, морковь, квашеная капуста, солёные огурцы и помидоры, мочёная брусника, грибы, горбуша, селёдка - всё это хранилось в бочках и бочонках, которые заранее дубили, ошпаривали можжевельником. Всё, естественно съедалось, раздавалось за долгие холодные месяцы, а их было больше, чем тёплых.
- Линочка, я просто очарована природой вашего острова, - сказала
Полина Алексеевна, все эти холмы и горки такие разноцветные, такие весёлые, как будто цыганский табор поселился на них.
- Мамочка, это сопки, - поправил её Артём.
- Всё равно очень красиво, если бы мне кто-то рассказал, я бы не
поверила, такое надо видеть своими глазами. Конечно, я понимаю
тебя, девочка моя, в Москве такого нет, но и наш город очень красив, ты полюбишь его. Славно, что ты едешь с нами. Папа всё сделал, билеты у меня на самолёт.
За разговором они накрывали стол, вытаскивая съестные припасы из корзины. Артём разжёг костёр, повесил котелок на месте рыбацкого бивуака, уже оборудованного лавками, столом и костровищем.
Уже первые звёздочки зажглись на востоке и вместе с ними зазвенели колокольчики на удочках рыбаков.
- Полина, я поймал, иди скорее сюда!
Лина и Полина приняли первый улов Александра Николаевича.
- Вот это рыбина! Саша, как ты её вытащил?
- Ого! Пап, да это же кета! Только кто: он или она?
- Это, к сожалению - он, - констатировала Лина, потому как имеется
горб на спине, но на уху годится.
Рыбину тут же освежевали и заложили в кипящую воду. У Лины на этот случай всегда при себе перец и лавровый лист, как у заправского рыболова. Уже витали в воздухе ароматы ухи, уже в который раз звенели колокольцы на удочках Шурки и Василия Алексеевича и звёзды пульсировали, словно подмигивая яркому пламени костра, как вдруг всю округу огласил звонкий девчоночий голос:
- Папка, я подстрелила дикую утку из лука! Папка, я сама, слышишь, сама сделала это!
На поляну выскочила Катерина, потрясая несчастной дичью, пронзённой её самодельной стрелой.
- Вот вам и "Утка", - заметил Шурка и добавил, - хорошо, что Антон
Павлович Чехов написал "Чайку".
- Шурка, ты ничего не понимаешь, я была на настоящей охоте!
Это так здорово, так изумительно азартно! Па, ну, скажи ему! Да там их тьма-тьмущая!
- Я весьма рад за тебя, только зачем ты это принесла?
- Как? Показать всем.
- Надеюсь, ты не собираешься всё так оставить? Надо освободить
птицу от стрелы.
- Зачем?
- На это смотреть больно.
- Кому?
- Всем и мне тоже.
- Катюша, мы поздравляем тебя с первой охотой, - сказал Александр
Николаевич, - молодец, с боевым тебя крещением. Так, а что это вы
все приуныли? Все к столу, Полина, приглашай, пора и мой улов
отведать. Я полагаю, по этому поводу не будет траурных митингов?
Очень хочется есть!
- Катюша, а где твой прославленный рыбинспектор?
- Они поехали в Охотское. Да, Володя там нашёл.… Ну, где много рыбы.
- Схрон, - сказала Лина.
- Да, вот они и поехали к пограничникам, меня высадили, я на ваш костёр бегом, страшно, темно... Он, ведь, чего туда повёл меня? У него, оказывается, задание. Видели бы вы его: форма, пистолет в кобуре, ему идёт, - тараторила Катя, уплетая пирог с грибами.
- Катя, дай слово молвить, - осадил её отец.
- А я что? Сами спрашиваете. Я, между прочим, есть очень хочу!
- Дорогие мои! Давайте выпьем за наших молодых, за всех, за нашу
молодёжь! Пусть их жизнь озаряет пламя этого костра, а путь - эти
ясные звёзды, где бы они ни были, в любом конце нашей земли. И пусть им будет также легко и трудно покорять вершины бытия. Ура!
- Ура-А-А!!!- грянуло в ночное небо и эхом отозвалось в сопках.
- Полюшка, а, ну, где там наша фисгармония? - спросил Василий Алексеевич.
- Папа, ты и гитару взял? А это, между прочим, балласт - лишний груз
сам так говорил.
- Это не моя, это - общественная из "Трёх медведей".
Василий Алексеевич яростно ударил по струнам:
- Сашка, а, ну, давай нашу!
Тот схватил две ложки и также отчаянно начал колотить по пустому перевёрнутому котелку:
Только так, только так, только так, ребята,
На заре взять рюкзак и уйти куда-то,
Прошагать по стране в переливах солнца,
Доказать, что нигде юность не сдаётся!
Никогда, никогда я не брошу кеды,
В поездах, в поездах я всю жизнь проеду.
Ну, а, если беда на пути столкнётся,
Всё равно никогда юность не сдаётся.
По лесам, по лугам, по горам мы ходим
И всегда, и везде мы друзей находим,
А с друзьями в пути веселей идётся,
Если дружба крепка - юность не сдаётся!
А когда у костра соберёмся вместе
Вся усталость пройдёт, если будет песня
И тогда веселей пламя ввысь взовьётся,
Если песня звучит - юность не сдаётся!
Под завершение песни уже все стучали ложками, ногами, руками, она была настолько заразительна, что её повторили ещё раз и ещё раз.
- Эврика! - заорал Шурка, - я предлагаю сделать эту песню нашим гимном!
- Ура-А-А!!! - закричали опять все.
- Интересно, - усомнилась, как всегда Катерина, - гимном чьим: нашим или вашим.
- Гимном нашего содружества, - предложил Александр Николаевич.
- Тогда нужно придумать название, - загорелся Шурка, - это должно
быть слово из начальных букв фамилий: Пановы, Бармины, Репины, Азаровы.
- И что получится? - опять усомнилась Катя, - абракадабра. Парб -
какое-то конструкторское бюро просто!
- А я предлагаю назвать его "Озарение", - тихо сказал Артём - потому что, если бы не Лина, мы бы не сидели у этого костра под таким бездонным звёздным небом, на острове Сахалин.
- Точно! - поддержал его Шурка, - It is wonderful! - "Озарение".
- Решено! Давайте за это поднимем кружки и чокнемся по-нашему.
- Я знаю - "камушком", - торопливо сказала Лина.
- Правильно, дочка, за светлые ваши души, дети мои, за огонь, который греет сердца в лютую стужу и холод одиночества. За тепло,
которое не даст ни нефтяная вышка и даже ни газовая труба.
То тепло, которое соединяет нас так крепко, что никакой бедой не
разъединить нас. За любовь, родные мои. А ещё за наше содружество! Один за всех и все за одного! - разгорячено закончил Александр Николаевич, - вот вам и девиз, ребята.
И снова гремело "ура" по речной долине.
- Лина, тебе нравится, - спросил Артём.
- Очень! - спасибо вам! Вы все такие!!! Вы просто замечательные,
я так счастлива, что у меня теперь такая большая дружная семья!
Спасибо, - Лина спряталась на груди Артёма, чтобы никто не видел
её слёз.
- Мы тоже тебя любим! Ура-А-А!!!
Если бы не тишина и покой в природе, а также безлюдье на десятки километров в округе, то сам бы Создатель изумился: не перепутали ли люди место, и время для происходящего? И не пора ли угомониться, наконец? Но ещё долго звенела гитара, горел костёр, лились песни о жизни, молодости, и геологах и студентах, о звёздах и космосе, о верности и любви. Странные эти люди, одно слово - романтики. И чего им не живётся спокойно? Всё их несёт куда-то за туманами и ветрами, за штормами на бушующие параллели и меридианы, на огнедышащие вулканы и небесные высоты, не за высотой ли своей Души? Душа должна трудиться! Ты же сам так сказал, Создатель. Вот она и трудится, таково ее предназначение, если она живая - Душа.