Сегодня, в канун 23 февраля я публикую воспоминания участника Сталинградской битвы.
Истинным патриотам и защитникам Отчизны низкий поклон!
Стрищенко Павел Иванович, бывший заместитель командира учебного батальона 95 стрелковой дивизии, начальник штаба 251 гвардейского стрелкового полка, полковник в отставке. г Полтава.
ВЫСТОЯТЬ И ПОБЕДИТЬ!
Сталинград... Сталинградская битва...
Вот уже более 45 лет эти слова прочно вошли в словарный фонд всех языков мира и с той поры напоминают о величайшем сражении второй мировой войны, которое по размаху, напряжению и последствиям не имеет себе равных в истории военного искусства.
Здесь, на берегу великой русской реки Волги, воины всех родов оружия, сыны всей многонациональной нашей Родины, отстаивали каждый метр советской земли, проявив при этом несгибаемую волю, величайшее мужество и массовый героизм.
Более четырех месяцев днем и ночью гремели взрывы бомб и снарядов, дымились развалины зданий, плавился асфальт площадей и улиц, бушевал огонь на Волге, покрытой нефтью.
Фашистское командование, несмотря на огромные потери, предпринимало многократные попытки овладеть городом. “Сталинград должен быть взят во что бы то ни стало”, — твердил Гитлер.
“Выстоять и победить!” — эта лаконичная заповедь звучала как клятва и вошла в сознание каждого защитника города...
Лично для меня и многих товарищей оборона Сталинграда была школой мужества и героизма. Здесь я стал коммунистом, научился любить, ненавидеть и побеждать.
Начал я войну в Сталинграде офицером штаба дивизии. Затем с 23 сентября заместителем командира учебного батальйона, после госпиталя командир батальона 90 сп.
Наша 95 стрелковая дивизия в составе 90, 161, 241 стрелковых полков И 57 артиллерийского полка после формирования в Тесницких лагерях, была включена в состав 62 армии Юго-Восточного фронта.
Вечером 17 сентября один за другим эшелоны с личным составом подошли на станции Ленинск, Средняя Ахтуба. После разгрузки полки, совершив 40-километровый марш, подошли к Волге и начали готовиться к переправе в Сталинград. |
В Сталинграде обстановка оставалась сложной и напряженной: уличные бои велись за р. Царица, у вокзала Сталинград П и элеватора. Центральный вокзал находился в руках фашистов.
Особенно ожесточенные бои развернулись на Мамаевом кургане (высота 102). Здесь бои шли непрерывно, с раннего утра и до поздней ночи. Фашисты пытались овладеть курганом. Отсюда с высоты, поросшей ковылем и неболышим кустарником, открывался обзор в сторону заводов, Волги и Заволжья, контролировались все переправы через реку Волга. Мамаев курган — ключ к городу. Владеть им — значит контролировать весь город и даже заречную сторону. 18 сентября 1942 года на Мамаевом кургане фронт проходил через самую вершину ...
Переправа дивизии осуществлялась ночью, почти в центре города, на переправе 62 армии. Части дивизии перевозили два самоходных парома, буксирные пароходики и баржи, несколько бронекатеров. Некоторые подразделения следовали через остров Зайцевский, откуда на правый берег города был наведен плавучий пешеходный мост.
Несмотря на все усилия, переправить всю дивизию за одну ночь не удалось. К утру 19 сентября на правый берег были переправлены 90 и 161 стрелковые полки, противотанковый дивизион, саперный батальон и штаб дивизии. Сразу же, с ходу, не ожидая переправы остальных частей и подразделений, дивизия вступила в бой с задачей: во взаимодействии с частями и подразделениями 112 СД выбить врага с высоты 102,0 (Мамаева кургана) и закрепиться.
Личный состав 90 и 161 СП, после непродолжительной артподготовки атаковали врага на вершине Мамаева кургана и несколько продвинулись на юго-запад. За высоту разгорелись жестокие бои. Фашисты контратаковали, но мы стояли насмерть. Когда кончались патроны, в ход шли гранаты, штыки, приклады, а если сходились один на один, то и голыми руками душили их. Где не хватало сил, помогали злость и ненависть. В этот день вершина кургана несколько раз переходила из рук в руки. Пытаясь во что бы то ни стало овладеть курганом, гитлеровцы к концу дня пустили танки, которые шли группами по 10-15 машин. В ход пошли гранаты, бутылки с зажигательной смесью. С огромным трудом удалось в этот день удержать вершину Мамаева кургана.
В первый день боев на сталинградской земле, на самой вершине 102, пал смертью храбрых командир 161 СП подполковник Руднев И.В.
Иван Васильевич находился на фронте с первого дня войны. В годы гражданской войны защищал Царицын от интервентов и белогвардейцев, был награжден орденом Красного Знамени.
На рассвете 20 сентября бои разгорелись с новой силой. Фашисты подтянули резервы и возобновили атаки. Враг стремился любой ценой овладеть городом и выйти к Волге, но для этого необходимо было овладеть Мамаевым курганом.
Вспоминая о том дне, командующий 62-й армией генерал-лейтенант Чуйков В.И. писал: “В полдень командир дивизии полковник Горишный, докладывая мне обстановку, сказал:
— Если не считать незначительных колебаний фронта на каких-нибудь 100 метров в ту или другую сторону, положение на Мамаевом кургане без перемен.
— Учтите, — предупредил я его, — колебания хотя бы и на 100 метров могут привести к сдаче кургана...
— Умру, но с Мамаева кургана не отойду! — ответил, помолчав, Горишный. (Чуйков В. И. Сражение века. Изд. “Советская Россия”, 1975. с. 149.)
Эти слова были приказом командира дивизии. Их передавали во все батальоны и роты, доводили до каждого бойца и командира.
Утро 21 сентября началось в грохоте бомб и огневых налетов артиллерии. Враг предпринял новую попытку овладеть Сталинградом. На высоту 102,0 и центральную часть города наступало, как потом было установлено, пять немецких дивизий, в том числе две танковые. “Атаки фашистской пехоты и танков, — пишет в своих воспоминаниях маршал Советского Союза Крылов Н.И., — отбивали дивизии Горишного и Родимцева, 92-я стрелковая бригада, остатки 35-Й гвардейской дивизии и приданных ей частей”.(Крылов Н. И. Сталинградский рубеж. Изд. второе. — М.: Воениздат, 1984, с. 165.)
На рубеж обороны 90 СП, где я находился от штаба дивизии, обрушились пикирующие бомбардировщики, вели огонь артиллерия и минометы. Наверное, не было ни одного метра земли, на котором не разорвались бы бомбы, снаряды и мины. Казалось, на склонах кургана не осталось ничего живого. Но как только на высоту двинулись вражеские танки, окопы ожили. По танкам ударили пушки, противотанковые ружья. Отсекая пехоту от танков, застрочили пулеметы и автоматы. Враг, понеся большие потери, и на этот раз вынужден был отойти на исходные позиции. Однако и наши потери росли. Нас оставалось все меньше и меньше.
Когда спрашиваешь теперь самого себя, много лет спустя, какие качества ставили мы тогда на первый план у бойцов, что старались поддерживать и развивать у них, память твердо подсказывает: прежде всего убежденность в том, что должны выстоять, личную готовность сделать для этого возможное и невозможное. И мы, командиры, чувствовали и видели, каким бы не был огонь врага, какие бы не были его яростные атаки, никто не проявил себя малодушным или трусом. Отступать нам было некуда, кругом огненный смерч и широкая Волга. С позиции уходили только тяжело раненые, они сами уползали или их выносили ночью.
22 сентября на расвете до двух батальонов пехоты врага при поддержке 12 танков и бронемашин, после налета авиации и шквального артиллерийского огня снова атаковали поредевшие подразделения 90 стрелкового полка. И на этот раз неимоверным напряжением сил нам удалось удержать свой рубеж.
В обороне города нам особенно надоедала и много вреда приносила вражеская авиация. До трех тысяч самовылетов в день совершала она на город. С рассвета и до позднего вечера эшелонами по 15-20 групп, каждая из которых имела по 35-40 пикирущих бомбардировщиков Ю-87, обрушивались на обороняющихся, разрушали город, его исторические памятники, ценности и промышленные объекты. Последние самолеты первого эшелона уходили тогда, когда появлялся второй эшелон. На самолетах включались сирены и таким образом старались действовать на нашу психику. Если кончались бомбы или боеприпасы, то к самолетам подвешивали вагонные двери, бревна, простреленные пустые бочки из-под горючего и все это сбрасывали на позиции наших войск. Эти предметы в воздухе кувыркались, создавали дополнительный шум, свист, что так же действовало на нервы.
В течение 23 сентября противник предпринял снова несколько атак. Авиация нанесла удар не только по переднему краю, но и по вторым эшелонам. Она бомбила все пространство до Волги. Огненные точки и укрытия были полностью разрушены. В наступление была брошена новая 100-я легкопехотная дивизия. Несмотря на упорное сопротивление, врагу удалось после неоднократных атак к полудню потеснить поредевшие подразделения дивизии. “В сложившейся обстановке мы все, — вспоминает В. И. Чуйков, — очень беспокоились за Мамаев курган, на вершине которого оборонялись части дивизии Горишного. Западные и южные скаты кургана занимал противник. Достаточно было фашистам продвинуться вперед на 100 метров, и этот тактический ключ обороны города и заводских поселков мог оказаться у них в руках. Чтобы не допустить этого и сорвать планомерную подготовку наступления противника на заводские районы, мы решили возобновить контрнаступление” (Чуйков В. И. Сражение века, с. 183.)
Командующий 62 армии приказал: “95-й СД прочно закрепиться на южной опушке рощи, что на ул. Колодезная, а на скатах высоты 102,0 подготовить опорный пункт с гарнизоном на один стрелковый батальон с круговой обороной и ни при каких условиях не допустить захвата противником опорного пункта. Главным же силам атаковать вклинившиеся в оборону подразделения легкопехотной дивизии врага и выйти к городскому салу. Однако полностью выполнить поставленную задачу не удалось. Сил не хватило...
Во второй половине дня меня вызвал командир дивизии полковник Горишный на КП дивизии, который размещался в овраге Банный, у подножья Мамаева кургана. Здесь же находились начальник политотдела дивизии полковник Власенко Илья Архипович и помощник начальника оперативного отдела дивизии старший лейтенант Доценко Александр Трофимович. Вид у них был усталый, лица осунувшиеся, но вели себя они бодро и шутили надо мной, как это я сумел в светлое время дня “безнаказанно” добраться до них?
Полковник Горишный познакомил меня с обстановкой и приказал: “Ночью переправить учебный батальон в полном составе, занять исходное положение вдоль железной дороги со стороны виадука и на расвете, по сигналу, атаковать врага на Мамаевом кургане и у водонапорной башни, выбить его и удерживать курган любой ценой”. Уяснив боевую задачу, я пошел на переправу. Мне впервые в светлое время пришлось идти через город к Волге. Увиденное поразило меня. От разрывов бомб, снарядов,
мин, дыма пожариш в городе днем было темно, как ночью. Разрушенные дома, посеченные осколками и снарядами деревья. С выбитыми взрывной волной дверями стоял Дом колхозника. Каменная лестница, гордость горожан, была разрушена и завалена щебенкой, обломками деревьев и кусками кровельного железа. Мне казалось, что Волга объята пламенем, горит! От укрытия к укрытию, преодолевая на пути заграждения в виде воронок и куч щебня, под разрывами снарядов и мин, я добрался до переправы и договорился с ее комендантом о предстоящей перевозке учебного батальона. На попутном буксире переправился на левый берег, где быстро разыскал командира учебного батальона майора Маковецкого Федора Ефимовича и передал ему приказ.
Ночью батальон благополучно, без потерь, переправился в Сталинград, выдвинулся поротно на исходный рубеж для атаки, а в 6.30 24 сентября после короткой, но мощной артиллерийской полготовки атаковал врага. Поставленная задача была выполнена, высота 102,0 наша. Двое суток мы удерживали занимаемые позиции, отражая непрерывные атаки. В эти дни здесь, на сталинградской земле, в оборонительных боях, впервые стали создаваться штурмовые группы, которые в последующих боях в Сталинграде сыграли большую роль. В состав штурмовой группы входило 5-10 бойцов, в том числе несколько саперов.
Малые по численности, но сильные ударом, неотразимые в действии и маневренные. Вооруженные автоматами и винтовками, станковым или ручным пулеметом, иногда снайперской винтовкой и противотанковым ружьем, они атаковали засевшего врага в развалинах домов, подвалах. Фашисты редко выдерживали стремительный удар штурмовой группы и, не принимая рукопашного боя, отходили. Бойцы такой группы, захватив рубеж, в этих же развалинах, заводских цехах, подвалах закреплялись, буквально вгрызались в землю, создавали небольшой опорный пункт, который становился неприступной крепостью для врага. Для того, чтобы сохранить силы и меньше нести потерь от авиации и артогня противника, штурмовые группы стремились приблизиться к противнику как можно ближе, на бросок гранаты.
Такая группа курсантов учебного батальона из пяти человек, во главе с лейтенантом Петром Трофимовичем, выбила из водонапорной башни гитлеровцев, установила там станковый пулемет, котрый фланговым огнем отсекал вражескую пехоту от танков. Маневрируя и быстро перемешаясь, они в течение 3-х суток оборонялись, отражая в день до 6 атак. Ими было уничтожено до сотни вражеских солдат и офицеров. И другие наши штурмовые группы были настоящими “крепостями” до тех пор, пока оставался хотя бы один живой человек.
27 сентября остатки учебного батальона были переброшены к вокзалу на помощь подразделениям дивизии генерала Родимцева. Используя вагоны, разбитые паровозы, платформы, насыпи и другие укрытия, мы нанесли здесь фашистам значительный урон. Так, в этот день батальон сорвал не одну атаку врага, уничтожил три танка, до роты пехоты гитлеровцев и большое количество румын. Потери у последних особенно были велики, так как они носили черные барашковые шапки, которые их демаскировали. Здесь, в районе вокзала, под насыпью, я был ранен осколком мины в ногу. Ночью меня унесли в овраг Банный, а оттуда переправили на левый берег в медсанбат...
Пятнадцать дней пробыл в медсанбате дивизии, находясь на излечении. А затем снова правый берег Волги, где продолжал воевать в должности командира первого батальона 90 СП. Бои, напряженные бои, атаки, контратаки и так каждый день до 2 февраля 1943 г.
Многое бы можно рассказать о тех суровых, незабываемых днях, но я остановлюсь только на одном — 14 октября 1942 года. Этот день остается в памяти всех бойцов и командиров дивизии, всех защитников Сталинграда. Это был день небывалого по силе и жестокости удара врага за весь период боев за Сталинград.
Это была дата “генерального штурма”, как называли его сами немцы. И это действительно так. В этот день гитлеровцы рассчитывали покончить с нами. После “генерального штурма” в полках дивизии оставалось по несколько десятков человек, в нашем 1-м батальоне 90 СП осталось в живых 14 бойцов.
1-й батальон 90 стрелкового полка оборонял часть цеха завода “Баррикада”. В ночь на 14 октября на переднем крае была необычная тишина. Не раздавались пулеметные и автоматные очереди, почти прекратились артналеты. Даже осветительных ракет было меньше. Такой тишины и темноты не было в Сталинграде давно. Тишина оказалась подозрительной. Командир полка майор Борисов М. С., обеспокоенный этим, отдал приказ: “Усилить наблюдение за противником, о малейших изменениях докладывать немедленно”.
Ранним утром тишину оборвал рев моторов и грохот разрывов — немцы начали новое, самое мощное наступление в Сталинграде. В этот день враг бросил против нас все, чем он располагал: “Три пехотные и две танковые дивизии противника, развернутые на фронте около пяти километров, обрушились на части армии, — вспоминает В. И. Чуйков, — превосходство противника в людях было пятикратным, в танках — двадцатикратным, его авиация безраздельно господствовала на этом участке. Около трех тысяч самолетовылетов насчитали мы в этот день”.(Чуйков В. И. Сталинград. Уроки истории. Изд. Прогресс, 1976, с. 64.) Враг считал,что в этом последнем наступлении он выйдет к Волге на всем протяжении города и тем самым покончит со Сталинградом.
С раннего утра и до позднего вечера дрожала земля от разрывов авиабомб и снарядов. Сплошной гул не давал расслышать человеческий голос. В блиндажах, щелях и окопах была такая вибрация, что нас качало из стороны в сторону, как на море в штормовую погоду. Смрад, гарь, дым, пыль, удушье. У многих текла кровь из ушей и носа. Не верилось, что выживем в этом аду. Но мы были живы, хотя и понесли большие потери, сильно потрясены, но живы. В батальоне оставалось двадцать девять солдат и офицеров. Уходить было некуда, друг друга перевязывали и продолжали отражать атаку врага. На оборону батальона двигалось двадцать танков и бронетранспортеров, почти по одному на обороняющегося. После первой атаки шесть танков горели перед нашими окопами. Несколько десятков вражеских солдат и офицеров остались лежать вечно в сталинградской земле.
В разрушенном здании заводской больницы оборону занимала группа из 7 человек: командир роты Цуканов, политрук Улот, старшина Иванкин, бойцы Маненков, Борисов, Мохначев, Перелыгин. По проходу в минном поле на них устремилось 9 танков. Когда до обороняющихся осталось несколько десятков метров, лейтенант Василий Цуканов приказал открыть огонь из ПТР. После первых выстрелов один танк остановился. Фашисты, пытавшиеся выскочить из него, были сражены меткой очередью автомата Петра Иванкина. Из-за развалин выскочила бронеавтомашина. Рядовой Николай Маненков поджег и ее. Обнаружив бронебойщиков, танки открыли огонь. Снаряды рвались в здании, лейтенант Цуканов был убит, все остальные были ранены.
Врагу удалось прижать нас к Волге, во многих местах разъединить, но сломить нас, подавить морально он не смог. В самые тяжелые минуты, когда казалось, что уже нет выхода, не выдержим, но мы жили, на небольших “островках” продолжали стойко и мужественно бороться. И, когда 19 ноября мы узнали о нашем контрнаступлении, а затем и об окружении врага, радости нашей не было предела. Каждый из нас мог с гордостью сказать: “Жертвы наши были не напрасны. Мы выстояли и победили!”.
Много написано произведений художественной, мемуарной литературы о Сталинградской битве. Сражение на Волге нашло отражение в научных исследованиях. Но самым дорогим и ценным являются воспоминания живых свидетелей этого величайшего сражения века. Наша задача, ветеранов Сталинградской битвы, во имя павших и живых, сохранить память для потомков о тех героических, незабываемых днях. Пусть слова солдатской песни, сложенной в боях за Сталинград, всегда напоминают 0б этом:
Тучи над Волгой клубятся, Бой от зари до зари,
Все мы теперь сталинградцы, Все мы теперь волгари.
На фото бойцы и командиры дивизии после победы в Сталинграде.