Вторая половина, уже почти забытых, сороковых и начала пятидесятых годов.… Многие детали этого времени мне вспоминаются особенно отчетливо, благодаря тому, что по совету учительницы по литературе, хотя и не постоянно, вел записи наподобие дневников.
А время было поистине удивительное! Только закончилась война. В станице разбитые здания, собор, школа, клуб,.. Учимся в нескольких уцелевших зданиях в разных концах станицы. Учителей не хватает, поэтому объединяют первоклассников даже с семиклассниками. Для пятых и шестых классов выделили бывший склад, сложенный из камня-трескуна и даже не заштукатуренный внутри. Тетрадей долго не было, пишем на газетах, а учимся читать по букварям, которые распределяются по одному на несколько человек. На такие мелочи, как я записал в дневнике, что «в школу сегодня не пошел, не во что было обуться», никто не обратил бы и внимания. Во всех были схожие проблемы. Колхозы, а их в станице было три(!), с трудом набирают силу.
Но настроение у народа радостное и приподнятое. Казалось, еще усилие, и заживем счастливо и безбедно – впереди – коммунизм! И власти укрепляли эту веру. Отменили карточки, провели какие-то реформы, а в марте месяце ежегодно снижали цены. И, как вспоминает Владимир Высоцкий:
Было время - и были подвалы,
Было надо – и цены снижали,
И текли, куда надо каналы,
И в конце, куда надо впадали.
И людям хотелось петь! Прямо в центре станицы, на кривом, ещё довоенном столбе, был укреплен динамик, из которого целыми днями звучали песни, запомнившиеся на всю жизнь:
Эх, путь - дорожка фронтовая!
Не страшна нам бомбежка любая,
Помирать нам рановато –
Есть у нас дома дела.
А о том, что существует страна Болгария, я впервые услышал из динамика:
Вспоминаем очи карие,
Тихий говор, звонкий смех,
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех!
Песни, по различным поводам, особенно в субботу и воскресенье, звучали из разных концов станицы.
Среди всех выделялась Ивоневка, (так назывался неофициально район станицы, расположенный ближе к горам) благодаря тому, что запевалой был Коля Закорецкий, мой троюродный брат. Когда пела Ивоневка, все хоры с районов Центра, Кладбища и Гыныщей с завистью замолкали, ожидая своей очереди. Хорошие певцы, а особенно запевалы из каждого самодеятельного хора, были хорошо известны и пользовались уважением станичников.
И то, что удивляет: где?, когда?, в какой стране?, при каком строе?, в каком веке?! - было так, что бы после тяжелой изнурительной работы в поле, люди весело пели, возвращаясь домой?!
Так могли только наши женщины! Они ухитрялись, еще и посоревноваться:
- Якэ звено лучше спивае?! ( Какое звено лучше поет)
А когда далеко за станицей, все усиливаясь, начинала звучать песня, то мама , прислушавшись, старалась определить:
Чьи цэ дивчата так добрэ сигодня спивають?( Чьи это девушки так хорошо сегодня поют?)
Но самым незабываемым днем был «День урожая»!
В сентябре, после сбора урожая, каждая бригада собиралась во дворе бригадира, где уже стояли сбитые лавочки и деревянные столы, полные еды, фруктов и самогона.
Здесь и пили и пели и танцевали, не меньше недели!
Пели, в основном, украинские и старые казацкие песни. Когда
хор, человек за сто, запевал:
Рэвэ та стогнэ Днипр широкий,
Сэрдытый витыр завыва
До долу вэрбы гнэ высоки
Горамы хвылю пиднима…
- то мурашки пробегали по коже.
Ни одна песня так не объединяла поющих, чьи предки, век назад, покинув свою родную Украину, очутились в чужом, негостеприимном краю.
Старые казаки, особенно мой дед, всегда затягивали, переделанную под «кубанскую балачку», песню о Ермаке:
Рэвэла буря дождь шумыв,
Во мраке молнии блысталы
Всэ врэмя ночу дождь шумыв,
И витры в лиси бушывалы…
И не один праздник не обходился без песни о Сагайдачном, которая звучала в разных вариантах. Мне она нравилась в
любом исполнении . А когда многоголосый хор запевал:
Ой, на гори там жныци жнуть
Ой, на гори там жныци жнуть
А по-пид горою, яром – долыною козакы йдуть
Попэ- попэрэди Дорошенко
Попэ- попэрэди Дорошенко
Вэдэ свое вийско, вийско Запорижско,
Хорошенько!
- казалось, что сам гарцую на коне, в разудалом казацком войске. А вот дальше пелось:
А по–а позади Сагайдачный,
А по-а позади Сагайдачный
Ще променяв жинку на тютюн та люльку
Неопачный.
Когда в 4-м классе, я ( опять, по совету учительницы) стал записывать народные песни, то обратил на этот куплет внимание. Призадумался и сделал вывод, что Сагайдачный, с каким то казаком, провели обмен по принципу «махнем не глядя». В школе мы регулярно на что – нибудь менялись, и это было в порядке вещей. Даже в каком-то фильме пелось: …
…махнем не глядя,
Как на фронте говорят.
У нас существовали неписанные законы:
-менять живое на живое,
-железное на железное,
-съестное на съестное,
-твердое на твердое .
Поэтому размен жены (живое) на трубку и табак (твердое) у нас, наверняка бы не прошел, а сделку признали нелегитивной. Вероятно, до таких тонкостей запорожцы еще не дошли, поэтому казаку, умолявшему через некоторое время Сагайдачного :
-Визьмы свою жинку! (возьми свою жену)
Виддай тютюн-люльку!!( отдай трубку для табака)
- остается только посочувствовать. Но Сагайдачный, несмотря ни на какие просьбы, был верен казацкому слову (на это, вероятно, и ссылался), твердо заявляя:
Мини с жинкою ни возыться
Мини с жинкою ни возыться
А тютюн да люлька козаку в дороги
знадобыться
В дальнейшем Сагайдачный стал даже гетманом Украины!
Но мне жаль казака. Мало того, что лишился, самой дорогой для себя вещи, наверняка, добытой в какой-то драке или сражении, так еще и заработал «головную боль», приобретя новую супругу.
А когда дело доходило до песен с танцами, то:
Ты ж мэнэ пидманула!
Ты ж мэнэ пидвыла,
Ты ж мэнэ молодого
С ума - розума свыла ! –
- звучала по несколько раз на день.
На третий-четвертый день, когда самые энергичные и выносливые теряли силы, и наступали часы затишья, инициатива переходила к женщинам. Они собирались в каком-нибудь уютном месте, и пели, как мне казалось, какие-то тоскливые и грустные песни:
Ничь яка мисячна, зоряна, ясная
Выдно, хоч голкы збырай.
Выйды, коханая, працею зморэна,
Хоч на хвылыночку в гай
Особой любовью пользовалась :- Ой, у вишневому саду.
Эту песню всегда начинала уже проверенная запевала, обладающая
необыкновенным тембром голоса:
Ой у вышнэвому саду,
Там соловэйко щэбэтав,
Додому я просылася,
А ты мэнэ всэ нэ пускав.
Песня трогательная, но и к ней есть вопросы.
После куплета, когда мать, (кстати, а где все время был отец?) проснувшись под утро, «застукала» дочь, пробирающуюся в хату, спросила:
... дэ ты гуляла цилу нич,
Чому росплэтэна коса,
А на очах блыстыть слеза,?!
( ..где ты целую ночь пропадала?, зачем расплела косу?, и чего плачешь?)
- у запевалы начинал дрожать голос ( от эмоций или специально?),
а женщины украдкой вытирали слезы.
Однако, дочь, ничуть не смутившись, стала, наоборот, как сейчас говорят, «наезжать» на мать:
- ой, мамо ,мамо,- ты стара,
А я здорова, молода …
Я житы хочу…-ну, и так далее .
- дескать,ты старая, не учи меня «мамо» жить, и не пойти ли тебе в постельку, досматривать свой сон.?!
А через девять месяцев следовало подведение итогов эмоционального диспута:
- Ой, мама, мама … как же ты бы права …
- Ой, мамочка, на лавочке сидела я ни с тем...
- Ой, казала мини маты,
- Щей прыказувала, шоб я хлопцив додомоньку
- Ны прываживала…
- Говорила мамочка про любовь обманную…-
- плакались русские, и украинские барышни в подолы своих матерей.
Вскоре в репертуаре «Дней урожая» появились изменения.
Через три года после войны, демобилизовавшись, вернулся домой дядя Вася. Приехал он со своей женой Марусей, которую сразу же все невзлюбили.
- Оцэ,(вот) –говорила бабушка – прывиз «кацапку»! У нас
своих дивок пив станыци. Уже трое ждуть Ваську…(Вот, говорила
бабушка, привез «кацапку»! У нас своих девушек половина станицы. Уже трое ожидают Ваську…)
Тётя Маруся ( для нас она была «тетя».хотя имела всего лет 25- 28), почти не понимала, о чем мы говорим, так как все в станице общались на кубанской «балачке». Поэтому мы с Клавой, моей сестрой, приставали к ней с различными вопросами, или просили что - либо сделать, удивляясь ее реакцией. У нее смешно округлялись глаза, она напрягалась, пытаясь сообразить, чего от нее хотят. Например:
- Тётя Маруся! Визмы рогачом казан и поставь на кабыцю - было для нее загадкой. Таких слов, как:
горище, скырда, драбына, оце, ныхай, рядно и много других она никогда не слышала.
Сама она разговаривала звонким, мелодичным голосом, постоянно «акая». Слова, где было «о», она произносила , как «а», что сильно отличалось от нашего «оканья» : вада, малако, пайду, бакал и т.п.
Особенно смешило нас , когда она переспрашивала : -Чаво?( вместо
-Чего?). На то, что ее называют «кацапкой», она не обращала никакого внимания, так как, вероятно, и не знала значения этого слова. Но была у тети Маруси слабость - она любила …выпить.
Однако, это неожиданно понравилось деду, и он, нет да нет, говорил дяде Васе:
- Дэ твоя «кацапка»? Ныхай придэ.
Тетя Маруся приходила, они слегка «поддавали», а затем начинали петь песни. Когда было время, подключался и дядя Вася с гармошкой – и тогда это была идиллия! Гармошку дядя Вася привез с войны в качестве трофея и играл виртуозно. Кстати,
он играл на ней через двадцать лет(!) на нашей с Галиной Ефремовне свадьбе, заменив дорогостоящий ансамбль. Все гости под гармошку и пели и плясали, и веселились, удивляясь мастерству дяди Васи.
Очередной День урожая, проходивший, как всегда, во дворе деда, стал началом популярности тети Маруси. Когда все казацкие песни были перепеты, и, несмотря на хорошее вино и самогон наступил «кризис жанра» - поднялась из-за стола тетя Маруся.
Дядя Вася взял какие-то аккорды,- и она запела:
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны бушуют у скал
Поедем красотка кататься,
Давно я тебя поджидал… - голос у нее был на удивление красивым и звонким, такого не было ни у кого в станице, а «аканье» придавало песне особый колорит. Далее в песне пелось, что, катаясь в лодке по морю, «экипаж» перессорился, выясняя отношения, закончившиеся неожиданно:
Ты помнишь изменщик коварный,
Как я доверялась тебе!?
И это сказавши, вонзила ,
В грудь ножик буланый ему,
Сама с обессиленным телом
Нырнула в морскую волну…
На утро утихла та буря
И волны, лаская песок,
Прибили два трупа холодных
И в щепки разбитый челнок…
Песня закончилась, но все сидели молча, осмысливая развязку.
Особенно «напряглись» мужики, представив, что за поход «налево» по соседкам, тебя могут и зарезать. Тишину нарушил кто-то из женщин:
-Маруся, перепиши слова…
Но была у тёти Маруси, как говорят шахматисты, «домашняя заготовка». Если у нее было хорошее настроение и удачная «дегустация», она начинала петь частушки. Жанр этот у нас был мало известен, и исполнение тети Маруси всегда встречалось с восторгом. Детей на «прослушивание» не пускали, а старым рекомендовали уйти, или не обращать внимания. Дело в том, что пела тетя Маруся частушки, употребляя во многих куплетах… «ненормативную лексику».
Дядя Вася, пытаясь снизить эффект, объяснял, что в деревне, где росла его супруга, «ненормативная лексика» была абсолютно
«нормативной». Ею пользовались все, от «мала до велика», еще с допотопных времен, свободно используя в общении.
На некоторых праздниках о нас забывали, и мне удалось кое –что записать в отдельные тетради, озаглавив их: «цензурная» и «нецензурная». Вот кое-что из «цензурной»:
Гармониста я люблю Было время я плясала
Петю, кстати, тоже . На высоких каблуках,
С Васей весело пою, А теперь сижу на печке-
Спать иду к Сереже. Два ребёнка на руках.
На горе стоит машина, Я плясала, я плясала
А машина без колес , Я сняла калоши с ног,
Всю резину растащила Ну и пень же мой Васятка
На гондоны молодежь. Остальное снять не смог.
И таких «стихов» тетя Маруся знала множество! Я подозревал, что она, в большинстве, сама их и сочиняла.
Была популярной и военная тема. Тогда тётя Маруся пела:
Полюбила лейтенанта,
А потом полковника,
Стала юбка узковата,
Не найду виновника.
Дядя Вася поддерживал:
Даже маленький штаб
Шлет заявку на баб,
Мол, не может быть побед,
Если бабы рядом нет.
Иногда, дядя Вася начинал петь о «родине», что воспринималось веселой компанией, как патриотический жанр:
Мы с Матаней собирали
Во саду смородину,
Подними Матаня ногу,
Дай взглянуть на родину.
Увидев как-то маму, листающую «нецензурную» тетрадь, я предпочел заранее спастись бегством, опасаясь непредсказуемых действий родителей. Я до темноты прятался в колхозной конюшне, пока не услышал Клавин голос:
- Лёшка, ты дэ? Иды додому, бо маты с батьком сказалы, шо быть ны будуть.
- (Лёшка, ты где? Иди домой, мать с отцом сказали, что бить не будут.)
Что поделаешь, утешало, что… «искусство требует жертв».
К середине 50-х, как-то неожиданно, поменялся песенный репертуар по всей стране. На нас «нахлынули» песни всех, друживших с нами стран, от Латинской Америки до Европы и Индии. Они звучали по радио, в каждом дворе, на праздниках и танцплощадках. После индийского фильма «Бродяга» все, от мала до велика, к месту и не к месту, затягивали:
:
… бродяга я...я…
- а – а – а…!
Бродяга я…
Особой популярностью пользовались : «Рио –Рита», «Мари»,
«Рио де Жанейро», «Истамбул и Константинополь».
Весёлые, ритмичные, они нам нравились и мы с энтузиазмом отплясывали под их мелодии на городских танцплощадках и вечерах в училище. О чем пелось, разумеется, мы не имели понятия, пока не появились переводы. Особенно нравились слова из «Мари»:
Ах! Мари всегда мила,
Всех она с ума свела
Кинет свой веселый взгляд-
Звезды с ресниц ее летят.
Она ошибки делает в письме,
И у нее наряды на уме,
Сотни глупостей больших
Ради неё ты совершишь.
То, что она «ошибки делает в письме», воспринималось нами в порядке вещей, так как и сами их делали предостаточно. Но вот куплет:
Она не может стряпать и стирать,
Зато умеет петь и танцевать,
Тот, кто будет мужем ей,
Будет счастливей всех мужей – вносил сомнение.
Долго ли можно выдержать и оставаться «счастливей всех мужей», глядя голодным на пляшущую жену?!
Но лидером по популярности оставалась песенка с неприхотливым мотивом : -Светлячок или Рио де Жанейро.
Я в Рио де Жанейро приехал на карнавал,
Забавнее столицы я в мире не видал,
Другой такой столицы я в жизни не видал.
Рио де Жанейро! Чего же там только нет?
Днём нет воды ни капли, а ночью света нет
Днём нет воды ни капли, а ночью света нет.
Воды нет в городе и нет отеле,
И так, как правило, все дни недели.
За светом в лес пойду, там светлячка найду,
И свой барак я освещу, как особняк!
Властям песня особенно пришлась по душе, где из «первых уст» обличались недостатки «загнивающего капитализма»!
Не было ни одного танцевального вечера, что бы ведущий не объявлял :
- Белое танго! Дамы приглашают кавалеров! Музыканты для Вас исполнят испанскую песню: «Сердце мое не стучи!»
И «дамы» и «кавалеры» с нетерпением ждали «Белое танго», которое зачастую определяло планы на вечер, а то и на неопределенное время.
Звучит прекрасная мелодия, а жалобные слова брошенной испанской девушки, заставляют крепче обнимать свою партнершу:
Сердце мое не стучи,
Бедное сердце молчи!
Я люблю и любимому верю,
Он придет, ко мне верность храня,
Он тревожные думы развеет
Он по-прежнему любит меня .
Как он со мной был нежен, полон вниманья,
Где же ты друг мой, где же, с кем на свиданье?
Этого быть не может, знаю я всех дороже,
Мой час настанет!
Наши композиторы и поэты тоже не дремали и выдали целые альбомы песен на различные вкусы. Особенно популярными были несколько песен: «Мишка», «Ландыши», «Сорвала я цветок полевой» и еще несколько, на которые дружной компанией набросились критики. В основном, «носили в зубах» «Мишку» и «Ландыши». Скорее всего, из зависти - очень они полюбились всему народу!
Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня?
Самая нелепая ошибка, Мишка-
-То, что ты уходишь от меня.
Я с тобой неловко пошутила,
Не сердись, любимый мой, молю.
Ну, не надо, слышишь , Мишка милый,
Я тебя по-прежнему люблю! -
- и дальше еще несколько куплетов ласкового признания в любви.
Или «Ландыши»:
Ты сегодня мне принес
Не букет из пышных роз,
Не тюльпаны и не лилии,
Протянул мне робко ты
Очень скромные цветы,
Но они такие милые.
Ландыши, ландыши, Пусть неярок их наряд,
Светлого мая привет. Но так нежен аромат,
Ландыши, ландыши, В них весны очарование
Белый букет. Словно песенка без слов,
Словно первая любовь,
Словно первое признание.
Я не верю, что года
Гасят чувства иногда,-
У меня другое мнение.
Верю, будешь каждый год,
Пусть хоть много лет пройдет,
Ты дарить мне в дни весенние
Ландыши, ландыши!
И вот такие, незамысловатые, полные лиризма песни, светлые и добрые, вызывающие любовь и уважительное отношение к женщинам, – буквально взбесили власти! Выдали Указ «О борьбе с пошлостью на эстраде», клеймили в прессе и по радио,
обзывали «мещанами», обсуждали на всех политзанятиях. На комсомольских собраниях «прорабатывали» статью из «Комсомольской правды» - «Пусть завянут ландыши», где утверждалось, что… «такими песнями подрываются устои Советской власти»! И зародили сомнения – что же это за «устои», которые можно подорвать «Мишками» и «Ландышами»?! После проведенной властями «кампании», песни обрели еще большую популярность, продолжая жить уже «подпольно».
В другой же песне, которую я до сих пор не люблю, критики усмотрели, что она что-то «укрепляет», и разрешили исполнять на всех программах радио и телевиденья.
В Москве, в отдаленном районе,
Двенадцатый дом от угла,
Чудесная девушка Тоня
Согласно прописке жила..
Какой-то «Я» попросил своего друга сходить к Тоне, и рассказать, как он ее любит, но стесняется объясниться:
И как я додумался братцы,
И сам до сих пор не пойму,
В любви перед нею признаться
Доверил дружку своему.
«Дружок» пошел…и совратил эту Тоню. Вот это, я думаю, «друг»! По физиономии дать бы ему надо, а не петь песни и распускать «нюни»! Чем она могла понравиться критикам, для меня и сейчас загадка.
В начале шестидесятых годов по радио, на концертах и, особенно «по заявкам» женщин, зазвучала песня (не помню, как она называлась). Какой-то мужик, хвастаясь перед народом, что как здорово ему повезло с женой, сочинил, на радостях, даже песню:
Часто сижу я и думаю,
Как мне тебя называть,
Скромную, тихую, милую,
Как мне тебя величать?
Ещё бы!
- Она и «скромная», и «милая», и «тихая», а главное, судя по всему, не «пилит», - за то, что … «часто сижу я и думаю». Поэтому, буду ее называть, что на ум придет:
Я назову тебя реченькой,
Только ты дальше теки,
Я назову тебя звездочкой,
Только ты дольше свети,
Я назову тебя звездочкой,
Только ты ярче свети.
Но дальше следовали конкретные предписания:
Я назову тебя зоренькой,
Только ты раньше вставай !
Я назову тебя солнышком,
Только везде успевай!
Поначалу женщины от таких слов млели, - все же «зоренька», «звездочка», «радуга», «солнышко», - пока до них не дошло:
- Значит, мы должны «раньше всех вставать», «везде поспевать», крутиться, «как белка в колесе»,- а мужики, то и дело нас дур нахваливая, «часто сидеть и думать», чем бы нам еще заморочить голову?!
Последовало массовое женское возмущение и песню сняли со всех программ. Может быть зря?
1963 год ! Познакомившись в очереди на сдачу анализов, мы с Юрием Юрьевичем прошли медкомиссию, и были приняты на работу в пионерский лагерь Новороссийского вагоноремонтного
завода. Он, как Мастер спорта СССР по плаванию, -плавруком,
я, как учитель физкультуры – физруком.
Что бы попасть в лагерь, надо было ехать до конечной остановки автобуса, которая находилась в районе, где сейчас «Матрос с гранатой». А дальше, пеше, ровно четыре километра, по грунтовой дороге, среди бурьяна и колючек. Расположился лагерь на месте ожесточенных боев на Малой земле, между деревьев и диких кустарников, с протоптанными во всех направлениях тропинками.
Дети жили в деревянных домиках, по три человека в каждом, а так называемый «комсостав», вожатые, воспитатели, администрация - по двое. В одном из них мы с Юр.Юрьевичем и разместились.
По утрам я поднимался пораньше проводить с ребятами зарядку, завидуя сладко спавшему плавруку, у которого занятия начинались на водной станции только с одиннадцати часов. Когда зарядка под «раз-два – три» мне стала надоедать, я решил проводить ее под музыку.
Директору предложение понравилось, и вскоре в мое распоряжение он прислал баяниста, которого удалось… «еле найти во всем городе». Небольшого роста, лет за пятьдесят, в тюбетейке, цветных трусах, только начинавшим входить в моду, и огромным баяном, - он поджидал меня утром на площадке, где проводилась зарядка. Баянист сразу же проиграл веселую мелодию, объявив, что это народная украинская песня «Лопнул обруч». Всем она понравилась, и мы несколько дней под нее весело выполняли упражнения. Когда я стал замечать, что «Лопнул обруч» стал преследовать меня не только днем, но и во сне, я попросил баяниста поменять мелодию. С большой неохотой он перешел на «Варяга», однако, почему-то, на меня обиделся. Я удивился, но выяснять ничего не стал, а дальнейшие веселые события многое объяснили.
Согласно плану «Культурно-массовых мероприятий» по лагерю,
уже под конец смены, был проведен конкурс между отрядами на лучшее исполнение песни. В лагере было двенадцать отрядов, и все они, озадачив жюри, под аккомпанемент «моего» баяниста, пели только одну песню, которую разучивали с ним все свободное время: - Ой, лопнул обруч!
Жюри поинтересовалось:
- А что, других песен нет?
Баянист, однако, уверенно отстаивал свою точку зрения:
-Если все будут петь одну и ту же песню, - разъяснял он «непонятливым», – то легче определить победителя, и даже уловить нюансы каждого исполнения.
Здесь же мне вспомнился наш школьный учитель пения, который, приводя схожие аргументы, учил нас всю четверть петь
«На краю окрестных сел». Я сделал вывод, что и учитель и баянист, кроме одной - двух песен, больше ничего играть не умели ! А моя просьба, обидевшая баяниста, сменить мелодию, была для него чуть ли не проблемой.
Поскольку песня исполнялась на украинском языке, то всем певцам раздали листки с ее текстом. О чем там поется, ребята, да и жюри тоже, не имели никакого представления. Я кое-что смутно «улавливал», но, пытаясь объяснить, запутался и сам.
Да и не мудрено! К примеру, в первом куплете пелось:
Ой, лопнул обруч тай биля барила
Дивчина козака сим раз обдурила.
Ой, думала я, передумала я,
Одурь голову бэре, тай не знае де живе!
С трудом, я составил пересказ событий, случившихся только в этом куплете:
а) неожиданно лопается обруч возле какого –то барила.
б) девушка ойкнула и (вероятно с перепуга) семь(!) раз «обдурила» козака,
в) затем, сожалея о содеянном, начинала думать;
г) то, что придумала, начинала передумывать;
д) от такого «напряга» - ей в голову начала лезть «дурь»;
е) и, как результат, она даже забыла, где живет сама!
Дальше пелось о дивчине, которая «сироежечка», «незарученная», «незаплетенная», и об обруче, который почему-то лопался возле «мазницы», «дижечки» и «барила». Где эти места находятся на таком незамысловатом устройстве, как бочка, - все нет времени выяснить. После каждого куплета следовал припев:
Ой, думала я, передумала я,
Одурь в голову бэре, тай не знае дэ живе
Конкурс прошел весело, даже с танцами, а баяниста, благодаря проведенному мероприятию, в лагере, кроме как «Лопнул Обруч», уже никто не называл.
Так, день за днем, проходили наши лагерные будни: зарядка, плавание, спортивные мероприятия, походы, усиленное питание, а
вечером, после отбоя, - традиционная «пуля» в преферанс, которому обучил нас Юрий Юрьевич. Но, всему, особенно хорошему, быстро приходит конец, а с ним и закрытие первой смены лагеря.
Начальство Вагоноремонтного завода (ВРЗ) решило продемонстрировать своему высшему начальству, а заодно партийному руководству города, заботу о детях, «будущих строителях коммунизма». Поэтому на мероприятие пригласили делегации вагоноремонтников из Краснодара и партийных работников из Новороссийска.
Дети построены, мы в «напряге», начальство и гости на трибуне, - все ждут торжественного подъема Государственного флага Страны Советов. Рядом с флагштоком стоит, удерживая веревку, начальник лагеря, и баянист, почему-то внимательно рассматривающий, клавиатуру баяна.
Наконец, начальник лагеря потянул веревку, гармонист нажал на клавиши и под музыку гимна : -Союз нерушимый, республик свободных- флаг медленно пополз вверх. Все подтянулись и замерли с торжественными лицами, как и положено при исполнении гимна великой страны. Но чем выше поднимался флаг,
тем больше у гостей округлялись глаза, и усиливалось беспокойство. Однако, нам все было ясно, так как в мелодию гимна все настойчивей прорывались звуки «любимого» нами «Лопнул обруча». Почуяв неладное, баянист встрепенулся и снова четко выдал начало гимна. Все снова замерли, а начальник, пользуясь моментом, стал быстро перебирать веревку с флагом, надеясь успеть его поднять, пока еще прослушивался гимн. Но не тут то было! Баянист, увидев, что флаг рванул вверх, тоже ускорился и в спешке, стразу же… перешел на «Варяга»! А когда флаг замер, врезавшись в ограничители, он успел еще энергично доиграть куплет из «Лопнул обруча». Приглашенные гости и все партийное руководство города, попрыгав с трибуны, дружно окружили баяниста, и, судя по их физиономиям, явно не для получения автографов. Особенно усердствовал начальник лагеря, пообещав музыканту разорвать его баян.
Необычное закрытие лагеря сорвало и наше традиционное мероприятие. Едва мы раздали карты для вечерней «пули», как в домик ввалился баянист вместе со своим баяном!
В начале мы, а затем подходившие пионервожатые и воспитатели, втискиваясь в набитый любопытными домик, интересовались одним и тем же, - как это он ухитрился так мастерски сыграть попурри, составленного из гимна, «Варяга» и «Лопнул обруча» ?! После каждого объяснения, ребята, уточняя детали, от души веселились. Баянист, польщенный таким вниманием, раза три повторил свой дневной репертуар, включив еще и «По долинам и по взгорьям». Пользуясь суетой, баянист незаметно выскользнул из домика, оставив баян у меня на кровати. Кто - то предположил, что это подарок физруку, то есть мне, «что бы сам играл на зарядке». Не успели мы, как следует «обсмеять» новую ситуацию, как появился баянист с двумя бутылками … водки! Здесь же он сообщил, что его уже… уволили, и такое событие положено «отмечать».
Что бы не нарушать покоя засыпающего лагеря, баянист, уже с «поклонниками», ушли далеко за его территорию, откуда еще долго доносилась музыка и песни из репертуара нашего «Лопнул обруча».
События наших с Юрием Юрьевичем «трудовых будней» в пионерском лагере, вошли в семейный фольклор наших семей и
служат при встречах (к сожалению, все реже и реже…) поводом
повеселить компанию.
То, что «песня строит и жить помогает» - уверены, пожалуй, все. Так, до определенного момента, думал и я. А то, что песня может доставить и неприятности, да еще какие(!) – мне раньше никогда не приходило в голову.
Анапа. Пансионат «Юнга». Пионерский лагерь Новороссийского морского пароходства. В большом светлом зале,
вот уже две недели, проходит Финал краевого этапа Всесоюзных детских соревнований по шахматам «Белая ладья». Последний тур. Двенадцать лучших команд Кубани сражались упорно, азартно и амбициозно. Все приехали только побеждать! Команда
станицы Натухаевской, представляя город Новороссийск, в составе трех мальчиков и одной девочки, не проиграв ни одного матча, перед последним туром уверенно лидирует, опережая краснодарцев на три(!) очка!
Достаточно набрать одно очко – и мы чемпионы!
Не спеша, подходим к зданию столовой, где проходят соревнования. Ребята сосредоточены и серьезны.
Всего лишь несколько ступенек и ребята войдут в турнирный зал. Поприветствуют судей, пожмут руки соперникам, спокойно усядутся, «поздороваются» с фигурами и пешками, поставив их строго в середину клеток, оформят бланки, выполнят еще два-три наших «секретных» совета и, «отключившись», сосредоточатся на предстоящем сражении. Так они поступали десять туров, и что им может помешать в последний день!? Разве что рядом «шлепнется» тарелка НЛО, с выбегающими гуманоидами? Да и то я не уверен, обратят ли внимание на это ребята!? Так представлял я. Но…как говорится, что
… «случай всегда подстерегает нас в засаде».
И настигает нас в самый неподходящий момент!
Остается только две ступеньки перед входом в зал …как вдруг, раздается барабанная дробь, призывные звуки горна и из за угла появляется идущий на обед отряд, напоминающий пионерский.
Все в зеленых пилотках и шортах, с синими галстуками, с желто-синим флагом ( в то время все, как «черт ладана», боялись красного цвета) они дружно исполняли какую-то песню, упоминая о «букашках, таракашках» и каких-то насекомых.
- Наверняка, отряд типа «Юный эколог», - подумал я, отдав должное пионервожатой, за то, что прививает детям любовь к природе. Мои ребята остановились, и, вслушиваясь в слова, стали пересмеиваться.
- Ну и отлично,- отметил я. - Пусть ребята отвлекутся и со «свежей головой» ( в то время среди шахматистов была популярна, рекомендованная психологами, теория «свежей головы»- перед партией не думать о шахматах, гулять и дышать свежим воздухом) – разгромят противников, завоевав долгожданное первое место.
Когда отряд остановился, я, подойдя к вожатой, похвалил всех за песню, маршировку, форму, - не предвидя дальнейших событий…
Польщенная таким вниманием, вожатая, прыгнув через несколько ступенек, стала рядом с «моими» и провозгласила:
- А мы вам сейчас еще споем!
Она, как заправский дирижер, вскинула руки и скомандовала:
- На месте шагом марш! Раз-два- три!
-Запевай!
Барабанщик врезал по барабану, к нему на помощь подбежал с барабаном еще один барабанщик, который, оказывается, был «запасным», затрубил горн, отряд затопал на месте, и, старясь друг перед другом и неожиданной аудиторией – во весь голос , заорал:
Моль ,моль, ядовитая букашка,
Моль, моль, -это маленькая пташка,
Моль, моль – это маленький жучок –
Где ни сядет – все грызет,
и все … жрет!
жрет !
и жрет !
Я, настроившись услышать что-либо из репертуара наших пионерских песен, типа «…взвейся кострами синие ночи, мы пионеры, дети рабочих» - был озадачен.
А «экологи», как ни в чем не бывало, с воодушевлением продолжали:
Многие женщины старея,
Молодыми стать хотят,
Целый день они потея,
Возле зеркала стоят.
Но напрасны ваши старанья,
Растиранья поперек и вдоль,
И напрасны умыванья,
Когда мадам вас съела моль!
Ведь она всех –жрет!
жрет и жрет!
Последний куплет расслабил моих окончательно! Они, схватившись за животы, закатывались от смеха. Одна только Анифе, (так звали девочку) сморщив лоб, с удивлением рассматривала неожиданное представление.
Вскоре объявили начало тура, все участники ушли в зал, «экологи» в столовую, а я, гордясь своей креативностью, стал прохаживаться, ожидая победных известий.
Но…дальше события развивались по сценарию, описанному тысячи раз в различных жанрах, от юмористических до драматических. Авторы везде предупреждали:
- Не говори : Гоп! -пока не перепрыгнешь!
- От великого до смешного один шаг.
- Не хвались едучи на рать … - и таких поговорок , присказок и сентенций у каждого народа великое множество.
Так, например, мои друзья сербы ,советуют:
- Идешь к начальнику за шерстью, готовься, что можешь выйти бритым.
Но разгуливать мне долго не пришлось. Минут через десять- пятнадцать вышел судья, и, увидев меня, позвал к себе. И здесь я,
впервые за весь турнир почувствовал, что «…что-то пошло не так».
- Что случилось с Вашими ребятами? – удивлялся судья – они
безудержно хохотали, мешая всем участникам. Я несколько раз делал им замечания. Да и играют они как никогда плохо. «Зевают»
пешки, фигуры, - просто удивительно!
И точно! Через несколько минут один за другим показались
и мои ребята. Проиграли все!
- Я вас не узнаю, что на вас подействовало!? –допытывался судья.
- Моль…- сквозь смех обронил кто-то из ребят, оставив судью в полном недоумении.
Но осталась еще Анифе! Если она проиграет, - мы на третьем месте. Если сделает ничью, или даже выиграет – мы на втором. И Анифе не подвела. Она сделала ничью, и мы оказались на втором месте, что так же большой успех нашей станичной команды.
Ребята подошли ко мне, ожидая серьезного разговора, но, увидев меня улыбающимся, облегченно вздохнули.
Слегка пожурив их, я не стал «докучать моралью строгой», вспомнив в чем-то схожую историю из своей жизни. Рассказал ее ребятам, и мы, даже Анифе, от души стали смеяться уже над обеими случаями. А было так.
Урок немецкого языка в Натухаевской семилетней школе.
Нас, два пятых класса, А и В, разместили в уцелевшем после войны, частном доме. В классе больше сорока человек, и как всех рассадить за партами, оказалось не простой задачей. Одну парту, за которой сидел я со своим другом Андреем, как ни ухитрялись, никак не могли втиснуть в ряд. Поэтому ее поставили в проеме двери, перекрыв всем и вход и выход. По звонку на перемену ее вытаскивали в коридор, - по звонку на урок затаскивали на место.
Это обстоятельство сыграло определенную роль в дальнейших событиях.
В этот день, уже в конце четверти, нам впервые выдали (один на двоих), учебники немецкого языка, и мы с интересом стали рассматривать картинки. На первых листах, с подписями на немецком языке, были рисунки собак, котов, детей и других предметов обихода. На одном рисунке в четверть страницы, изображался обед веселой немецкой семейки, во главе с «дер фатером» и «фрау мутером». «Дер фатер», улыбаясь во весь рот, подняв нож и вилку, изготовился что-то резать на пустой тарелке.
Неожиданно Андрей, я не успел и глазом моргнуть, плюнул на свой большой палец, придавил им рисунок кота, подержал на нем пару секунд, рванул руку вверх и вместе с бумагой оторвал коту голову. Затем поставил палец «дер фатеру» в тарелку и аккуратно отлепил листочек. И с этого все началось…
Эффект от неожиданно появившейся в тарелке кошачьей головы, был такой, что будь у нас какие-либо отклонения по здоровью, нас не спасла бы и скорая помощь. Мы давились от смеха, плакали, сползали под парту, обнимали друг друга, икали и выли. Слова учительницы, что «поставит двойки», «вызовет родителей», «сообщит директору», и еще что-то из набора учительских наказаний, - пролетали, не задерживаясь наших ушей. Класс, глядя на наши конвульсии, веселился, как на клоунаде в цирке.
Тогда учительница стала действовать. Она, мы даже не опомнились, энергично ухватилась за парту и вытащила ее (что сделать было не трудно, учитывая наше расположение) вместе с нами в коридор, и с силой захлопнула дверь.
Мы с Андреем ожидали, что нам, наверняка, «влетит». Однако, и родители, и администрация школы, в лице классного руководителя, только слегка нас пожурили, списав на причуды роста. Увидели бы они причину нашего веселья и порчу государственного имущества!?
Но я удивляюсь себе! Как получилось, что после трех(!) лет обучения немецкому языку ( 5-6-7кл.), мне запомнилось из него только два-три слова!? И то, благодаря девочкам, которые придумали считалку:
«Дер фатер» и «дас мутор»,
Поехали на хутор,
Авария случилась-
И «киндер» получилась.
В народе говорят, что… «смех без причины – признак дурачины».
Выходит, что если есть «причина» для смеха, то это признак …чего!?
Много у каждого из нас, в жизни было встреч, событий, случаев, которые навсегда затерялись в памяти…( «свежая», к сожалению, мысль…) Но!
…Музыка жизни жива, пока звучат струны воспоминаний! –
- сказал самый известный английский писатель, автор веселой книги «Трое в лодке, не считая, собаки», Джером Клапка Джером.
Леонид Лукьянович.
Январь 2021 года.