(печатается с сокращениями)
Жанна Ивановна стояла и курила в подклете Спасо-Преображенского собора. Работать ей не хотелось совсем. Хотелось наружу, где сияло солнышко и чивкали воробьи, выбраться поскорее вон из этого сумрачного и сырого помещения. Но напарница её, Геля, уже сделала замес, и теперь, хошь - не хошь, нужно было выработать до обеда раствор.
Гелька вечно суетилась и подставлялась не вовремя. Жанна Ивановна, наоборот, женщина была солидная и рассудительная во всех отношениях. Доброе тело её в рабочем комбинезоне было похоже на огромную грушу перепачканную извёсткой. Поверх груши, словно у прожорливого червяка, торчала маленькая Жаниваннина голова с красными надутыми щеками, круглыми въедливыми глазками, мясистым ртом и фиолетовым носом картошкой. Нудная работа тяготила её своей «майнай» да «вирай», но зато в очереди за водкой и колбасой в рыбкопе переорать Жанну никто не мог.
Жанна Ивановна вздохнула, выплюнула бычок, залезла на лестницу, ухватилась за поперечный палец лесов, как за подпругу, подтянулась на одной руке, другой толкнувшись от раскосины, и взгромоздилась на настил. «Хыы!» - выдохнула Жанна Ивановна. «Ыых!»-отозвались эхом настилы и заходили ходуном. С верхнего яруса посыпалась какая-то труха и человеческие матюки: «Жанна, бля, Иванна! Шо ты лезешь как корова на насест! Ты ж стряхнёшь меня когда-нибудь с этих жердей!» Наверху, в тусклом свете заляпанных ламп, проявился тощий скрюченный силуэт. «Не бзди, Алежек! Принимай лучше раствор!» - меланхолически пробубнила Жанна Ивановна и чуток крутанула бёдрами. Леса закачались и пошли новой волной. Алежек, скорее по инерции, ещё раз ругнулся и стал поднимать бадьи с замесом.
Весь раствор к обеду они, конечно же, вымазать не успели и пришлось минут на пятнадцать задержаться в подклете, чтоб закончить работу. Ушлая Гелька сбежала пораньше, подав наверх последние две бадьи.
Времени от обеда оставалось не так уж и много, и Жанна Иванна с Алежеком решили выбираться до дому через дырку в стене Сушила, чтобы не идти в обход всего Кремля. Дырка эта была примечательна тем, что во времена Соловецкого Сидения известный монах Феоктист предательским образом воспользовался ею, чтобы провести стрельцов в стан к опальным монахам.
Жанна Иванна снова вздохнула, но времени оставалось совсем мало, и она поспешила за Алежеком в Южный дворик. Ходить через казематы одна она боялась. Рассказывали, что в подземельях под сушилом в прежние времена сгинуло много народу. Алежек, для надёжности, пропустил её вперёд, и какое-то время Жанна Ивановна шла вытаращив глаза в абсолютной темноте, вытянув вперёд руки и шаркая боками по стенам узкого прохода. Наконец, извилистый ход закончился, впереди показался слабый свет, и они выбрались из щели в небольшое помещение застенка с маленьким квадратным отверстием у самого пола. Чтобы пролезть сквозь него нужно было встать на четвереньки, просунуть сначала одну руку и голову, затем выдернуть вторую руку, и потом уж постепенно вытаскивать наружу все остальные части тела.
Жанна Ивановна полезла первой. Голову и плечи она кое-как протолкнула, но остальные части её тела напрочь зажало в узком отверстии. Она кряхтела и сучила по земляному полу коленками, но ни туда ни сюда сдвинуться не могла. Алежек понял, что оказался запертым наглухо в кромешной темноте. Жанна что-то кричала и лягалась, он то толкал её под зад, то дёргал за ноги, то прикладывал ухо к жанниной жопе, пытаясь разобрать что она там снаружи кричит. В какой-то момент ему показалось, что за спиной, в мрачной глубине подклета что-то зловеще клацнуло и засопело…
Знаете, за что мне нравятся Соловки. Не за унылую северную природу и серые молчаливые камни архитектурных памятников. Не за шум морского прибоя и жалобные крики чаек над водой. А за то, что идёшь, бывало, с обеда из магазина на Заозёрной, жуя на ходу свежую, только что из пекарни, корку белого хлеба, запивая её дарёным молоком, любуешься окружающим пейзажем и видишь вдруг торчащую из стены, зажатую меж огромных валунов Жанну Ивановну, которая возит руками по земле, крутит по сторонам своей башкой и орёт благим матом на всю округу: «Ай! Ай, Алежек! Стой, не надо! Вытаскивай! Вытаскивай скорей обратно, кому я говорю! Ай!!»
Работать в то день после обеда никто уже не стал. Не было сил. Ну её набок, эту Жанну Ивановну!
P.S. А Алежек из-под Сушила-то так и не выбрался. Два дня искали его по подклетам, потом решили, что он сбежал под шумок на рыбалку. Кто-то даже якобы видал его после, то ли на Красном то ли на Сухих озёрах, но на зов он не откликался и быстро исчезал среди деревьев.
Но, говорят, что с тех пор под Сушилом в казематах завёлся некий злой дух. Он неслышно подбирался в темноте к людям и хватал их за задницы, плотоядно урча и пришепётывая.
Видимо поэтому, спустя какое-то время, дыру в Сушиле наглухо забетонировали.