Конец лета 1969 года.
Идет совещание у директора завода. Внезапно открывается дверь кабинета и врывается мастер штамповочного цеха, почти в истерике:
- Вызывайте “Скорую помощь”! В заготовительном отделении рабочему отрезало голову!
Директор - бывший фронтовик, очевидно не раз видел смерть:
- Если голова уже отрезана, зачем же “Скорая помощь” ?
Я - Главный инженер завода и в мои обязанности входит контроль за безопасностью производства.
Спешно отправляюсь на этот участок.
То что я увидел приводит меня в шоковое состояние. Около пресса для пакетирования металлических отходов полулежит в луже крови тело с приставленной к нему головой. Рядом скучились работники этого участка.
Нахожусь в состояние полуобморока. Иду по широкому проезду для грузовых машин, а меня кидает от одной стороны этого проезда к другой.
Этот трагический случай произошел на заготовительном участке линии по производству алюминиевых форм.
Алюминиевая форма - цельноштампованный тазик из двух миллиметрового листового материала. Ее размеры 40 на 40 см и глубина 15 см, со скругленными углами. По всему контуру отбортовка, которая использовалась при ручной транспортировке заполненных форм. Предназначалась для замораживания мясных субпродуктов в морозильных камерах на мясокомбинатах и мясоперерабатывающих заводах. Использовалась и как ширпотреб.
Потребность была огромная.
На фоне основной очень сложной и трудоемкой машиностроительной продукции завода, производство алюминиевых форм было выгодно, т.к. требовало очень мало рабочей силы и площади для производства.
Завод их выпускали до четырех тысяч в смену.
Еще будучи Главным технологом завода, я организовал поточную линию производства этого изделия.
Линия состояла из двух участков: заготовительного и штамповочного.
Эти участки находились на значительном расстоянии один от другого.
Линия оборудования заготовительного участка располагалась на открытом воздухе вдоль разделительного забора с соседним предприятием, вплотную к нему.
Между заготовительным участком и основным заводским корпусом была широкая проезжая территория для грузового транспорта
Штамповочная линия - в штамповочном цеху на противоположной стороне заводского корпуса.
Заготовка для формы представляла из себя круг диаметром 700мм вырезанный из листового алюминия.
Упакованные пачки листов привозились с металлургического завода на грузовых машинах к линии заготовок, там разгружались и распаковывались.
Каждый лист разрезался на первых роликовых ножницах вдоль на полосы. На вторых - полосы нарезались на квадраты. Далее, на круговых роликовых ножницах вырезалась заготовки нужного размера.
Последним в линии стоял пресс для пакетирования отходов. Отходы со всех рабочих мест линии собирались и загружались в пресс со стороны роликовых ножниц.
В основном это были обрезки, которые получались на роликовых ножницах при вырезке круглой заготовки из квадрата.
Прессованные брикеты складировались на внешней стороне линии для последующей отправки в переплавку, а заготовки на электрокаре отвозились в штамповочный цех, где на второй линии завершалось окончательное производство форм.
Заготовительный участок находился на отшибе от штамповочного цеха и плохо контролировался администрацией цеха.
Высокая квалификация рабочих там не требовалась, а единственным непьющим среди них был только оператор на пакетировочном прессе.
Это был квалифицированный работник. Из, так называемых, “рабочих - аристократов”.
Основной его работой была гамма дефектоскопия. Он просвечивал в специальном помещении ответственные высокооборотные корпусные детали из легированной стали на предмет выявления в них внутренних трещин.
Работа была ответственная. В связи с ее вредностью у него был сокращенный рабочий день.
Это, и малая загрузка по просвечиванию, позволяли ему подрабатывать на заготовительном участке линии форм.
Работал он там по совместительству в свободное от основной работы время (не был связан с временным циклом линии).
Он и был причиной трагедии, но об этом я узнал много позже.
Далее по тексту я буду называть его - ”оператор”.
Мне было совершенно непонятно, как рабочий с роликовых ножниц оказался не на своем рабочем месте, а у пакетировочного пресса? Причем, с внешней стороне линии, откуда загрузка пресса фактически не производилась? Как его голова попала в пресс, что он там делал?
На следующий день после трагедии я организовал проектирование, изготовление и установку ограждения на внешней, мало используемой части приемной камеры пресса.
Немногочисленные отходы, которые могли оказаться вне линии заготовок, можно было перебросить через это ограждение, зато голову уже было невозможно с той стороны подставить.
Это было моей ошибкой, т.к. инспектор профсоюза, увидев установленное ограждение, обвинил меня в том, что это не было сделано своевременно.
Был отпускной период, секретарь райкома и районный руководитель профсоюза отсутствовали. Везде - заместители. Желание выслужиться, а тут такое громкое дело!
Меня затаскали к следователю, шили дело. Это продолжалось почти месяц.
При мне директор завод звонил в райком с целью остановить беспредел, но там ответили, что я беспартийный (подразумевалось - и еврей) и они вмешиваться не будут.
Я командировал толкового инженера на завод изготовитель этих прессов с рекламацией на то, что, из-за отсутствия ограждений на приемнике отходов, их пресса опасны в работе.
Он привез от них ответ, что нигде в мире на таких прессах не делаются ограждения. Они мешали бы забрасыванию отходов, т.е. затрудняли бы работу оборудования.
К этому же времени вернулись из отпусков районные руководители и липовое дело против меня было прекращено.
Я сразу, после этого, добился освобождения от должности Главного инженера, и был назначен Главным конструктором завода.
Среди работников завода были собраны какие-то средства для оказания помощи вдове.
Когда ее посетили, она была на хорошем подпитии. В ее комнате в коммунальной квартире была грязь и нищета. Старая сломанная мебель, кровать без матраца.
Все в доме пропивалось. И эти подарочные деньги были ей весьма кстати.
Шила в мешке не утаишь, и от рабочих этого участка мне вскоре стало известно, как все было.
Еще в 1964 году, после очередной денежной реформы, вместо бумажного рубля появился металлический. Диаметром чуть больше медного пятачка.
Тогда эта единица была весомая.
Поллитровка “Московской водки” стоила 2 рубля 87 копеек , а самогонка или “тройной одеколон” (тоже пили) - и того дешевле.
“Оператор” предложил своему соседу по работе на линии, что он бросит внутрь
свой рубль и одновременно включит работу пресса.
- Если успеешь достать - рубль твой.
С похмелья тот согласился.
Не успел!
Крышка движется очень медленно, но быстрее, чем рабочий успел убрать голову.
Линия заготовительного отделения продолжала работать.
Только на круговых роликовых ножницах работал новый рабочий. Тоже пьющий.
А на прессе отходов продолжал работать по совместительству тот же “оператор”.
Но теперь я не отвечал за технику безопасности.