Глава 21
И снова были привычные будни, но Дэй возвращалась мысленно к памятному для нее дню середины лета. Накануне ей казалась, что отношения с Киркайном совсем разладились. Она ошибалась, впрочем, в личном общении с противоположным полом у нее не было большого опыта, а на чужой стоило ли полагаться.
После выяснения отношений, когда были озвучены все обиды и подозрения, обоим хотелось расслабиться и просто радоваться тому, что приподносила судьба. Дэй по просьбе Киркайна рассказала о похождениях десанта и своих впечатлениях. Она сидела на кровати, поджав под себя ноги, и помогая себе жестами, описывала ему в подробностях их операцию, не приукрашивая событий, наоборот привычно иронизируя. По прошествии времени некоторые моменты казались уже смешными. Арл слушал ее, не перебивая. Он улыбался, и она понимала, что не сами события вызывали у него улыбку, а скорее манера ее изложения.
- Тебе не бывает страшно?
Его вопрос прозвучал неожиданно, Дэй задумалась.
- Бывает. Всегда страшно, ну, и что? Храбрец не тот, кто не боиться…
- А тот, кто пересилит свой страх? – продолжил он.
- Как-то так. Я все время так делаю. Главное, не закрывать глаза на опасность. В таких случаях бравада излишняя. Лучше быть осторожной, чем мертвой. И лучше надеяться на себя, чем на других. Один мудрый и храбрый человек сказал: «Боишься - не делай, делаешь – не бойся, не сделаешь – погибнешь!»
- Кто боится, того и бьют!?
- Я сначала бью, а потом боюсь, - рассмеялась Дэй.
- На тебя похоже, - согласился Киркайн.
- Глупо бояться того, что неизбежно. Быть храбрым, не значит быть безрассудным. Смелость должна быть разумной, разве не так?
Часто за привильными словами лежат неправильные действия. Всегда ли она была осторожной? Иногда казалось, что ее геройство превышает здравый смысл. Людям свойственно видеть поступки, мало кто задумывается, что этому часто предшествуют размышления. Они могут быть долгими или мгновенными, но вряд ли герой бездумно подвергает себя риску.
За окном смеркалось, неумолимо надвигался вечер. Сбросив доспехи прямо на пол, Дэй устало растянулась на жесткой скамье, служившей ей кроватью. Когда все дела сделаны, можно и отдохнуть в тишине и одиночестве. Заложив руки за голову, прикрыла глаза. Она не часто возвращалась к прошлому, а сейчас вдруг вспомнила события, казавшиеся ей ужасно далекими. Именно они привели ее на эту планету, не напрямую, но косвенно. Она уже не помнила подробности, лица и слова всплывали в памяти подобно мути на поверхности воды, стоило ей начать ворошить прошлое.
Были последние дни обучения в колледже. Экзамены, тестирование и ожидание результатов, которые могли определить будущее каждого выпускника. Кем ты можешь быть, и кем ты хочешь быть. Для Дэй все было определено и одновременно неопределенно. Вряд ли результаты могли ее ошеломить, скорее она была в них уверена. А вот о дальнейшей своей жизни были большие сомнения. Мама советовала заняться историей, как и она. Но Дэй хотелось чего-то более ответственного и деятельного. Среди сверстников она слыла замкнутой гордячкой и «синим чулком». Таким анахронизмом называла ее мать, не одноклассники, они и слова–то такого не знали. Это было странное сочетание уважения и боязни. Опасались потому что, не понимали ее. А Дэй чувствовала как ужасно быть умной и при этом быть блондинкой.
Как всегда результаты не были секретными, компьютер выдавал их для кого угодно. На следующий день одноклассники встретили ее воплями не то восторга, не то зависти. А Марк, которому она втайне симпатизировала, уставился на нее как на диковинку: «А ты оказывается крашеная блондинка!». «Брось, Марк, не задирай. Цвет волос вообще ни о чем не говорит!» - темноволосый Хао заступился за Дэй. Он был первым в списке, впереди Дэй. Фамилия Марка была где-то в середине списка.
В тот день ей еще не раз пришлось выслушивать и искренние комплементы, и пожелания с некоторой долей издевки. К конце дня Дэй неожиданно для себя решила подавать заявление о приеме в космическую академию. К чему копаться в том, что было когда-то, не лучше ли вершить будущее? Ей захотелось лететь к далеким звездам, покорять неведомые планеты, завоевывать чужие миры. Если бы она тогда знала, что все это произойдет с ней буквально. А тогда это было всего лишь стремлением вытащить наружу свое глубинное «я». Хотелось быть не только красивой и умной, хотелось быть смелой до риска, сильной и ловкой. Теперь можно было сказать с уверенностью, что у нее получилось быть именно такой, какой когда-то виделось в мечтах. И как ни странно, это не приносило удовлетворения. «Побеждают только смелые, побеждают только отважные. Наперед известен исход. Остальные просто не важны, остальные просто в расход». Копание в себе в поисках истин – удел немногих. И все же, несмотря на некий внутренний разлад с собой, Дэй точно знала, что не хочет быть расходным материалом ни в каком мире.
Неожиданно пришла в голову странная мысль. Ее выбрал правитель богатой страны, а что это ей дает? Какая выгода ей с того? Быть любовницей невелика наука. К чему стремиться занять высокое положение? Стать фавориткой и влиять на монарха по имени Киркайн? И в конечном итоге стать исторической личностью и влиять на ход истории Зара, а може, даже всего Кача и Сардара. Не придется ли сражаться за место у трона? И позволит ли сам се Зар, чтобы кто-то влиял на него? Опять же, не всегда ли монрах под влиянием окружения и обстоятельств. Что любовница – всего лишь эпизод в его личной жизни! Не проще ли оставаться в тени? Дама с косой маячила и там, и там.
Своими размышлениями о себе самой Дэй никогда ни с кем не делилась. Кому это интересно? И потом, зачем всем знать, что грызет тебя изнутри. Каждый человек имеет тайну о себе. Снуружи ты шелковый и пушистый, а с изнанки шелк слега залоснился и пушистость слежалась. Возможно, Дэй просто угнетала та роль, которую ей приходилось играть. А может быть, она всегда стремилась к этому. Любить и ненавидеть.
Она не заметила как заснула. Проснулась привычно до рассвета. Пока одевалась, подумала, что во всем виновата одинокая ночь. А скорее всего плохое настроение – это просто усталость. Лучший способ обрести уверенность – убедить себя, что все идет хорошо. «Мудрый не ищет добра, потому добродетелен. Побеждающий других силен, а побеждающий себя могуществен. То, что случается, случается вовремя. Женщина побеждает хладнокровием», - как молитву повторила Дэй несколько раз про себя заповеди гури. И вслух добавила: «Женщина побеждает мужчину хладнокровием. Не обнажай меч без нужды, но всегда держи его наготове. Когда балансируешь между добром и злом, обрети равновесие. Эх, Дэйдре, как высоко ты себя ставишь, какое добро, какое зло!». Вдох и выдох, вдох и выдох…
Киркайн взял ее с собой на рудники в небольшой городок Ферлит. Он не объяснил ей, зачем она ему там понадобилась. Просто сказал, что она будет охранять его в деловой поездке. Шакти подтвердила, что арла в поездках всегда сопровождали гури. Охрану из ратниц выбирала тангури лично, иногда сама сопровождала его. Шакти говорила об этом без всякого подтекста: охранять арла обычная работа для гури. Но на этот раз он сам объявил, что только тангури будет сопровождать его на рудники. Дорога не опасная, обойдется одной охранницей. Дэй отлично поняла ход его мыслей: ему не нужны лишние глаза и уши. Правда, арл ехал не один, с ними как всегда были его люди.
Дорога заняла несколько часов, ехали не спеша. Арл то и дело останавливался, больше всего его интересовало качество дороги после обильных летних дождей. Зимой, разумеется все подморозит, но сейчас дорога оставляла желать лучшего.
Ферлит лежал у подножья высокой горы, раскинувшись по берегу небольшой горной речки. Рудники были сразу же за городом. Улиц в городке практически не было, дома стояли в любых удобных местах. У арла здесь была собственная резиденция, состоящая из одноэтажного каменного строения с высокой крышей, крытой сланцем. Дом как бы возвышался над городком, упираясь задней частью прямо в каменное нутро горы.
Лавка и харчевня стояли на берегу среди сосен. От них тропинка убегала к крутому берегу, поросшему ивами.
Киркайн отпустил Дэй прогуляться, сам занялся делами с приказчиками. Сказал, чтобы она ждала его в харчевне.
Дэй решила оглядеться в незнакомом месте. Проверка территории на предмет потенциальной опасности уже вошла у нее в привычку. Она прошлась вдоль дороги, ведущей на рудник, разглядывая дома горожан. В основном это были одноэтажные каменные строения с такими же каменными оградами, из-за которых виднелись невысокие фруктовые деревца. Ничего интересного в городке не было. Лишь квадратная башня часовни своим видом не вписывалась в общую картину. Это было единственное здание чей фасад украшала каменная резьба, да на крыше вместо обычного здесь железного флюгера торчал высокий шпиль – бронзовая игла в небо. Даже дом арла был обычным без всяких прикрас, просто он был больше, чем дома горожан. Дэй не стала входить в часовню и понапрасну беспокоить дэйкита, здесь было не принято посещать храмы из любопытства.
Она вернулась назад, зашла в лавку из интереса, денег у нее с собой все равно не было. Как она и предполагала в лавке можно было купить все, что необходимо в хозяйстве. Соль и нитки, деревянные тарелки и железные котлы, кружева и свечи. Разглядеть в полутемном помещении что-либо было непросто. Но никто и не разглядывал, немногие посетители сразу спрашивали то, что им было нужно. Лавочник или его приказчик безошибочно определяли на какой полке, или в каком ящике находится тот, или иной товар.
Дэй вышла из лавки, щурясь на солнце. Навстречу ей шла девушка невысокого роста с ладной фигуркой. На ней была обычная для зажиточных горожанок одежда, может быть, только более кокетливая. Кружева на лифе платья, шелковый шарф на голове, да золотой перстенек на пальце блестел, что было редкостью для простых горожанок, да еще в таком городишке. Дэй решила, что это жена или дочь кого-то из тех важных особ, с кем арл сейчас обсуждал дела. Приглядевшись, она отметила, что девушка и на лицо недурна. Миловидное личико с алыми губками в обрамлении темных волос – красотка хоть куда! Она шла высоко подняв голову, держа спину прямо в осознании собственной прелести. И хотя Дэй сама часто выслушивала лестные замечания по поводу своей внешности, но тут вдруг ревниво позавидовала привлекательности и молодости девушки. Ей было лет восемнадцать или чуть больше. Никто не спрашивал у Дэй ее возраст. В этом средневековом мире она уже давно бы вышла из разряда девушек. Будь благословенна земная цивилизация, достижения которой позволяли сохранять молодую внешность достаточно долго. До знакомства с Киркайном Дэй особо не заботилась ни о внешности, ни о возрасте. Теперь же любой намек воспринимался болезненно.
Что девушка здесь неспроста, Дэй поняла сразу. Красавица беспричинно презрительно смотрела на нее. Дэй усмехнулась: вот и соперница объявилась. Та шла прямо на нее, высокомерно окинула взглядом Дэй с ног до головы. Дэй не посторонилась, посмотрела на нее сверху, так как была гораздо выше, девице пришлось сойти с тропы. Она недовольно фыркнула и прошелестела юбками по траве мимо.
Дэй поспешила вернуться к дому арла. «Привезти меня сюда, где живет бывшая любовница! А возможно и не бывшая! Каков нахал! Интриган чертов!» - Дэй негодовала. Но пока дошла до дома, гнев почти улегся, а когда увидела его виновника, как-то сошел на нет. Киркайн провожал старосту и приказчиков. Он выглядел усталым, но довольным. Видно все шло так, как ему было нужно. Сцену ревности Дэй отложила на потом, сейчас она бы выглядела совсем глупо, вздумай вывалить на него свои подозрения. Его глаза радостно блеснули, когда он увидел ее в двери.
- Не стала меня ждать? Ладно, пообедаем дома, скажу, чтобы обед доставили сюда. Я приказал, чтобы приготовили баню.
- Баню? А я уже хотела искупаться в реке.
Арл как будто не заметил ее сарказма, улыбнулся вполне дружелюбно, восприняв ее слова как шутку.
- Там вода холодная, а баня у меня королевская.
После основательного обеда, который можно было считать и ужином, так как день уже клонился к вечеру, арл проводил Дэй в баню. Одна пожилая прислужница возилась с топкой.
- Я присоединюсь немного позже, пришлю кого-нибудь из девушек, помогут тебе здесь освоиться.
- Девушки... Разберусь сама, что к чему, что я банях не была, – сказала Дэй.
- Как знаешь, - он чмокнул ее в щеку и ушел в дом.
Служанка подала ей простыни и предупредила: «Будьте осторожнее, рани, не поскользнитесь».
Киркайн не преувеличивал, баня и в самом деле была достойна похвалы. Она была устроена в задней части дома. Отделанная мрамором и кедром, с парилкой и бассейном, почти как римская баня. В Заре такого удовольствия в замке не было.
За дверью был небольшой коридор, за ним находилось довольно обширное помещение с колоннами, в глубине которого располагался бассейн. По периметру его окружали ступени, ведущие в воду. Вода в нем казалась пестрой из-за витражного окна в крыше над ним. В зале было всего два светильника, горевших у передних колон. Полутьма и разноцветно мерцающая вода, в свете заходящего солнца, создавали таинственную приятную атмосферу.
Сначала Дэй чувствовала себя отвратительно. Встреча с презрительной незнакомкой и желание арла прислать в баню каких-то девушек действовали ей на нервы. Внешне она могла оставаться спокойной, а вот внутри все кипело, сплелись и ревность, и злость на себя за ее проявление. В бане было тепло и тихо. Не стоило распалять себя не нужными эмоциями, решила она.
Настроение у Дэй немного улучшилось, неприятная встреча отошла на задний план, но не забылась. Она решила сначала искупаться, а потом идти в парную. Сбросила одежду на каменную лавку, взяла с собой простыни и перевязь с мечом. Последнее уже по привычке. Арл иногда посмеивался над ней, как же она спит без меча. Тут он был не прав, оружие у нее всегда было под рукой в любой обстановке. Даже в спальне арла. Простыни и меч она положила на невысокий помост у задней стенки бассейна, решив купаться с этой стороны как раз почти под витражом. Вода в бассейне была прохладной, как же было приятно окунуться в нее после долгой поездки. Проплыв пару раз туда-сюда, Дэй лежала на ступенях, положив под голову свернутую простыню, и наслаждалась покоем. Откуда-то слышалось журчание воды, за стеной чем-то гремела служанка, она также с кем-то негромко переговаривалась. Дэй не особо это беспокоило, она даже задремала. Но чуткое ухо уловило скрип двери и острожные тихие шаги. Арл бы подкрадываться не стал. Дэй бесшумно вскользнула из воды, вынула меч из ножен и притаилась за ближней колонной, благо их толщина позволяла это сделать. «Покажу Киркайну, как меня пугать», - подумала она. Но это был вовсе не Киркайн. В зал вошло привидение в белом балахоне. В правой руке оно держало кинжал, а левой придерживало подол своего одеяния. Тень от капюшона мешала разглядеть лицо. Никакое это было не привидение, всего лишь игра света в сумрачном зале. По залу шел убийца. Поскольку в бане больше никого не было, Дэй рассудила, что острый кинжал предназначен ей. «Ну и ну, уже убийц ко мне подсылают». В отличие от Дэй «привидение» было неопытным убийцей, не успело оно дойти до середины зала, как оказалось обезоруженным и зажатым сильной рукой тангури. Дэй сразу поняла, что это женщина, двинула ногой, отшвыривая подальше кинжал, левой рукой прижав незнакомку спиной к своей груди, приставила меч к шее последней.
- Даже не пытайся дернуться, перережу горло!
Дэй чувствовала как бешено колотиться сердце женщины, ее же сердце, казалось, вообще замерло. Злость сменилась ядовитой иронией, которая могла быть опаснее, чем острие кинжала. «А ведь могу и вправду убить!» - подумала Дэй как-то даже безразлично.
- Ну, и кто ты, глупая пташка? На кого руку подняла, знаешь?
- Арл мой! – Через силу выдавила та. – Не отдам какой-то безродной чужеземке!
- Угу, а родовитой, стало быть, уступишь беспрекословно. А ты не думаешь, что арл вообще-то сам решает, чей он, твой, мой или чей-то еще. Ну, убьешь меня, так он к тебе и вернется? Знай, девочка, я убью каждого, кто попытается навредить мне и арлу тоже. И мне за это ничего не будет, потому как это моя работа – убивать врагов, не важно какого они пола.
Дэй оттолкнула ее от себя, уперев острие меча в спину.
- Беги, дура, пока я не передумала!
Девица рванула к двери, обернулась, уставив на Дэй полные ужаса глаза, и бросилась прочь. За дверью она по-видимому на кого-то налетела, так как послышались громкие голоса. Дэй подобрала кинжал, это был узкий обоюдоострый клинок, типично женское оружие годное для самообороны, а иногда и для самоубийства.
В зал вбежал Киркайн.
- Дэй, - крикнул он встревожено.
Вдруг остановился, удивленный ее видом. Она стояла обнаженная с мечом и кинжалом в руках.
- Что случилось? - наконец спросил он.
- Ничего особенного, объяснила девушке, что не люблю мыться при посторонних.
- Солите? Она выскочила как ошпаренная...
- Ее зовут Солита? Наверное, я ее напугала, - сказала Дэй рассеянно.
- Еще бы! Обнаженная дева с мечем в руках в бане, – заметил Киркайн и улыбнулся как-то двусмысленно игриво. – Ты просто прелесть. Богиня!
- Ага, Афродита в мыльной пене, - огрызнулась Дэй. – Я же сказала, ни каких девушек!
Она вернулась к скамье, где оставила одежду и хотела было одеваться.
- Ну, прости, не думал, что тебе, кто-то может здесь угрожать. Я думал ты поплаваешь со мной.
- Нет, - отрезала Дэй. – Покараулю тебя здесь. Преступлю, так сказать, к своему долгу. Не это ли мое главное предназначение!
Она демонстративно уселась на скамью, положив обнаженный меч на голые колени. Киркайн сначала нахмурился. Дэй так и видела, что он готов едва ли не приказать ей лезть вслед за ним в бассейн. Но он вдруг передумал.
- Ладно, - сказал он миролюбиво, - но в парилку-то со мной пойдешь? Кто меня там охранять будет?
Арл разделся и спустился в воду. Пока он купался, Дэй наблюдала за ним и размышляла. Похоже они начали подстраиваться друг под друга, притираться характерами. Сначала она хотела на него спустить всех собак, но сдержалась, а теперь он погасил свое раздражение, не хотел ссориться. Только вот брать ли с собой в парилку меч, или не стоит? Взяла, но положила у порога, сама же уселась на нижней скамье. Киркайн глянул на нее, на меч, подавил улыбку и молча улегся наверху. Было жарко, пот струился меж лопаток и вдоль висков и тут же высыхал. Дэй подняла голову, подумала, что наверху, наверное, еще жарче. Как он там выдерживает?
- Кир, ты как ? Не замерзнешь?
- Хочешь меня согреть? Иди сюда...
Киркайн сидел за столом и перебирал какие-то бумаги: карты и чертежи. Его волосы еще влажные были зачесаны назад, верхние пуговицы рубахи были расстегнуты. Временами он приглаживал и без того гладкие волосы, или потирал в задумчивости то лоб, то шею. Обычная его реакция на озабоченность. Порой он хмурился, как будто что-то не сходилось в его расчетах. Дэй некоторое время смотрела в окно, пока за ним стало совершенно ничего не видно. Иногда она оборачивалась, ожидая, когда он соизволит закончить свои занятия и пригласит ее в постель. Она знала, что увлекшись, он мог забыть о вежливости. Отойдя от окна, Дэй уперлась обеими руками в спинку его кресла так, что костяшки пальцев побелели. Киркайн вдруг поднял голову, посмотрел на нее озадаченно.
- Ты еще не легла? Я думал, ты уже давно спишь.
- Я хотела ее убить.
Дэй смотрела на него в упор, хотелось увидеть хоть какую-то реакцию на ее слова: сожаление, сочувствие, недовольство, все равно что. Хотелось отчего-то, чтобы он пожалел не ее, Дэй, а Солиту.
- Солу? Отчего же не убила?
Киркайн рассмеялся совершенно беззаботно, как будто она хотела убить курицу, а не соперницу. «Значит, Сола, ну-ну…».
- Противно...
- Ну, не знаю..., ты выглядела очень мило с мечом в руке, – он снова улыбнулся, и добавил уже серьезно. - Не думай, я бы понял, если бы рядом с тобой нашел ее труп. Солита слишком импульсивна, а ты, напротив, бываешь слишком рассудительна. Поэтому...
- Ее труп! Ага, она с тобой купалась в бассейне, а я всего лишь караулила тебя на скамейке. Или вы только в постельные игры играли? И сколько таких «солит» разбросано по арлату? Соври, нам обоим станет легче.
- Отчего легче? – Сейчас он был точно недоволен.
- Не знаю, вообще легче. Я все понимаю, ты не обязан никому ничего объяснять. Я не могу требовать от тебя моногамии. Солита, не Солита… Сознаюсь, я тоже была не только твоей. Но это было до того, как я встретила тебя. И я никому не обещала быть верной. Я себе обещала, что здесь только ты и больше никто, пока мои чувства к тебе живы. Это не просто заверение, это нечто большее…, - Дэй вдруг поняла, что собирается признаваться в любви, ужасно смутилась и продолжила неуверенно. - А тут воочию бывшие любовницы, а может и не бывшие... И теперь не знаю, наверное, атмосфера тут такая, располагает к собственничеству. Дикий феодализм, короче...
Он слушал ее внимательно, хотя ее монолог был сумбурным, он понял самую суть, того, что она хотела выразить этими словами.
- А может, любовь налагает такие оковы как ревность?
- Любовь?
До этого дня они избегали разговоров о любви. Три слова признания могут быть легковесны, а могут быть как жернов на шее. Но женщине всегда хочется, чтобы мужчина первым начал объяснение, может быть, ей больнее от безответных чувств. Когда они оставались вдвоем, Дэй чувствовала себя в первую очередь женщиной.
- Я люблю тебя, мне казалось, что ты и без слов это знаешь, - сказал он так, как если бы произносил клятву, делая ударение на слове «тебя». – Солита – это прошлое. Мне не хочется рассказывать тебе, кем для меня раньше была она, а до нее были еще... И что никакая любовь мне даже в голову не приходила.
- Не надо, не усложняй, - буркнула Дэй, она ведь хотела только, чтобы он разрядил обстановку. – Я знаю, что ты скажешь, что появилась я, и все изменилось, или что-то подобное. И я сделаю вид, что верю тебе, а на самом деле...
- Не буду, - согласился он. – И все равно я тебя люблю. И ты знаешь, что за этими словами ничего не последует. Я не настолько свободен, чтобы потакать своим желаниям, а желаниям других тем более. Это всего лишь констатация того, что я чувствую. Хотя многие думают, что уж мне-то все дозволено. Это не так, Дэй. Я, пожалуй, больше других связан разными обязательствами. Сейчас я не могу выбрать жену по своему желанию, арканы и сардары меня раздавят, и народ не поддержит. И, слава богам, что тебя пока еще считают очередным моим развлечением.
- Очередным...
Сколько же их было этих «развлечений»? Это слово резануло по ушам так, что Дэй пришлось сжать губы и кулаки. Впрочем, что она от него хотела? Арл волен выбирать себе очередную фаворитку, как только прежняя надоест. Было больно от этих слов, так больно, как никогда.
- А может, это у меня очередное развлечение! – ничего более едкого она сказать не могла.
Гнев и обида превысили все здравые рассуждения. Рука машинально потянулась к левому бедру, хорошо, что перевязь с мечом она успела повесить на спинку кровати у изголовья. Киркайн заметил движение ее руки, усмехнулся.
- Не злись. Развлечения могут быть разными, не обязательно женщинами. В юности я предпочитал охоту любым другим занятиям. Потом собирал оружие и сам его создавал, все, что ты видела в оружейном зале – тоже мое развлечение. И это переросло в потребность, почти цель жизни. А вот охотится я перестал. Ты тоже как необходимость, мне надо, чтобы ты была со мной. Трудно объяснить... И знаешь, мне бы не хотелось противопоставлять тебя и Зар. Сейчас не могу рисковать, столько времени и сил было потрачено на эту хрупкую стабильность и процветания Зара. Я хочу, чтобы ты об этом знала.
Он замолчал. Дэй сникла, тяжелая дилемма – долг или любовь. Она все это знала и без его слов, и все же озвученные именно им, они больно ранили ее самолюбие. Ей хотелось крикнуть, чтобы он замолчал, ничего ей не объяснял и не доказывал. Хотелось быть одной единственной для него, чтобы ее на руках, чтобы все к ее ногам! Но вместо этого, все эти желания подавила внутри, как надоедливое насекомое. Но ревность уже текла по жилам, разнося незнакомые ощущения: «Только мой, ни с кем делить не хочу». Но не сказала этого вслух.
- Жестко. Знаю. Я тоже тебя люблю. И ничего не требую. Ты мог бы наврать с три короба, я бы не поверила, но это сгладило бы углы. Я тоже не свободна. Может быть, больше, чем ты. Пока могу и пока ты хочешь, я буду твоей любовницей, обещаю.
- Сохини, - уточнил он.
- Какая разница!
Хотелось взвыть от реальности произнесенных слов, но вместо этого они бросились в объятья друг другу, зачем-то говоря друг другу глупости и банальности. И все же понимали, что эти ничего не значащие слова, порой бывают как яд, вылечивают одни раны и наносят новые.
И что-то вновь ускользнуло от ее внимания. Что-то такое, что отличало арла от других, не делая его каким-то особенным, но это что-то делало его понятным для нее. И это было странным. «Мы из разных миров и времени, но отчего же ты мне кажешься таким знакомым, и дело не только в чувствах, что-то еще. Только что?» Не спалось, она смотрела в темный потолок, прислушиваясь к спокойному дыханию лежащего рядом мужчины. Мысли перескакивали с одного на другое. Давно уже Дэй не анализировала свои поступки. Сейчас ее поразило то, что сожаления о происшествии в бане у нее не было, она похоже вжилась в свою роль в этом мире. Отсутствие привычных достижений ее цивилизации давно уже не раздражало Дэй. Но и некая спонтанность жизни, что в степи, что в Заре, тоже казались уже привычными. «Адаптация к новым условиям, не этому ли меня учили? А чему же тогда удивляться! Спать! Новый день – новые заботы».
Глава 22
Караван в Садарнагар готовили почти все лето. И только осенью перед самим выступлением в путь были отобраны для охраны два десятка гурчаров-алафов во главе с карналом Джаем и тридцать ратниц с тангури Дэй. Делалось это для того, чтобы свести к минимуму возможное предательство. Караван возглавлял сам арл, он же определял места остановок. Пока караван движется, напасть на него довольно трудно, так как вся охрана на стороже и готова дать отпор. Нападения чаще бывали во время остановок. Зарский караван грабили редко, слишком рискованное было дело. Охрана была профессиональной и многочисленной. Но и соблазн ограбления зарского каравана был еще как велик. На зарский караван могла напасть только хорошо вооруженная многочисленная шайка. Кстати, разбойника так и называли – шайк.
Везли дорогой товар: оружие, оружейную сталь в пластинах, золото, серебро, олово и медь в слитках, драгоценные камни и меха. Обратно в Зар доставляли ткани, дорогую одежду, пряности, засахаренные фрукты, вино, золото и серебро в монетах. Своих денег арл не чеканил. Это право было у Амата Садарнагара по общей договоренности правителей.
Путь шел, минуя Шалех, сначала вдоль Сарама, затем круто поворачивал на юго-запад, пересекая степь и реки. Здесь за Шалом степь больше напоминала саванну. Среди травяного покрова разреженно росли низкорослые деревья с мелкими листьями и колючками. Дорога была широким трактом с многочисленными колеями от колес повозок и вытоптанными лошадиными копытами обочинами. Но трава каждый год отвоевывала маленькие участки пути, случайно оставленными нетронутыми.
Путь пересекал две реки: Дарну и Шал. С Дарной было просто, мост через нее был во владениях Зара. Переправа через Шал была в двух местах, одна в пределах самого Шалеха, другая у подножья Сарама, почти под Гур-килья. Любой мост был не только стратегическим объектом, но и приносил доход тому, в чьих владениях находился. Мост под Сарамом давно был выкуплен гури у вождя окружающих земель, и приносил немалый доход Ордену. Сами же гури его и охраняли. Шал, выбравшись в степь, разливался достаточно широко, и его сложно было пересечь вброд. Вплавь перебраться через него тоже было трудно, почти до самого Шалеха река была бурной. И только у города ее течение становилось спокойным. Зарский караван как правило переправлялся через мост во владениях Ордена, этот путь был дороже, но корче.
Двигались быстро, остановки делали у небольших ручьев, несущих свои воды через степь до притоков Шала. Речушки и дождевые воды размывали порядочные овраги. После ливней, вывороченные куски грунта с дерном перегораживали русла, образуя неглубокие заводи. Порой, упершись в такой овраг, приходилось делать большой крюк, чтобы снова выйти на дорогу.
Арл предупредил, что дорога займет как минимум две недели, если ничего не помешает. Он имел в виду две напасти: дождь, который размоет дорогу и усложнит продвижение, и разбойников, которые могут поджидать их где угодно. И то, и другое было непредсказуемым.
Ехать зимой было несподручно. Мог ударить мороз, но хуже было другое – ручьи мелели, иногда совсем пересыхая. Пожухлая трава была плохой пищей для лошадей, нужно было везти с собой корм, иначе лошади не выдержат дороги. Летом было слишком жарко, ручьи тоже мелели. Весной торговля в Садарнагаре шла хуже. А осенью там собиралась большая ярмарка. Приезжали заморские гости и купцы, приходили другие караваны.
Почти неделю ехали без особых происшествий. Ночами делали привал, готовили пищу, давали лошадям отдых. И себе тоже. Две трети охраны вставали в дозор. Но все равно остальные спали одетыми, положив рядом оружие. Общение Дэй с арлом ограничивалось общими краткими посиделками у вечернего костра, да разговорами по делу. Она немного расстроилась, но времени на личные отношения не было. Зато за неделю пути она еще теснее сдружилась с карналом Джаем, обязанности их тесно переплетались. И Дэй убедилась, что он не столько надменный, сколько сдержанный. Часто по ночам они вместе несли караул. Вместе обсуждали тактику охраны каравана, назначали дозорных. И все же ей было немного обидно, что Киркайн никак не реагировал на ее сближение с карналом. Не то, чтобы он ее игнорировал, скорее слегка отстранился, не мешая ей выполнять работу.
Напали шайки перед рассветом на седьмой день пути. Их было с полсотни вооруженных отчаянных головорезов на быстрых крепких лошадях. Они точно знали тактику обороны и отпора зарян, поэтому наступали широким полукольцом. Заряне и охрана яростно отбивались. Арл тоже взял в руки оружие, хотя Дэй напомнила ему, что он должен остаться живым во что бы то ни стало. Но что шайка против воинов и ратниц! Мало шансов на победу у воров.
- Не дать никому уйти! – крикнула Дэй ратницам.
Это была самая настоящая сеча. Шайки рубились насмерть, ожесточенно, как будто не товар был их целью, а люди, что вели караван. Дэй едва успевала вытереть пот и кровь с лица, уже не зная, чужая ли это кровь из ран противника, что попали под ее быстрый меч, или ее собственная из порезов, оставленных латной перчаткой. Не было времени оглядеться, глаз выхватывал из массы сражающихся пестрые одежды неприятеля. Она не ждала противника, сама врывалась в эту кучу, остервенело разя врагов. Она помнила наставление Шэры: «Скорость атаки – твое преимущество в бою с многочисленным противником». С шайками сражались ратгури, как основная подвижная сила. Гурчары оцепили караван и не давали к нему приблизиться тем шайкам, которые смогли прорваться. Хотя их осталась уже жалкая кучка, они все равно не думали отступать. И когда один попытался скрыться, поняв, что шайка обречена, Дэй сама погнала огура вслед. Караван никогда не брал пленных. Нападавших уничтожали всех до единого. Впрочем, если побеждала шайка, та же участь ждала караванщиков. Поэтому каждый знал цену победы – собственная жизнь.
Огур быстрее лошади, Дэй ударила мечом плашмя по спине шайка. Он вылетел из седла, упав на спину. Его лошадь унеслась вперед, сам он несколько раз перекувыркнулся и остался лежать лицом в землю. Тэнгир ударил его в спину копытом. Только потом Дэй соскочила с огура, развернула лицом вверх поверженного шайка. Он был еще жив, еле двигал губами, просил о пощаде, хотя прекрасно знал, что пощады не будет. Совсем еще юнец.
- Кто вас послал?
Дэй приставила к его горлу острие меча.
- Не убивайте, не убивайте...
Глаза его, налитые кровью, были совсем обезумевшими, поняв, что ничего путного он не скажет, она надавила на рукоять. Вытерла лезвие об одежду шайка, поморщившись, быстро обшарила тело. Ничего подозрительного не нашла. В такие моменты Дэй загоняла подальше все мысли о милосердии и совести.
Милосердие должно быть осмотрительным, а совесть по отношению к врагам не предусматривалась. Это было жестоко, но она знала, что этот юнец убил бы ее, не задумываясь. И снял бы с нее все, что имело хоть какую-то ценность, даже одежду. Гури говорили, что разбойники грабят подчистую, хуже тарканов. Те не раздевали убитых, а шайки не брезговали ни чем.
Вернувшись к каравану, Дэй дала команду обыскать всех разбойников. Арл приказал начать сборы в путь, но она его остановила.
- Своих нужно похоронить, не по-людски бросать их в чистом поле. Они заслуживают быть погребенными. Уцелевших лошадей шайков собрать в табун, оружие тоже собрать, зачем добру пропадать. И еще, нападение было подготовленным, они знали, сколько примерно людей в охрану вы берете с собой. Место выбрали удобное и время тоже. До арана два дня пути, ведь так? – пояснила она арлу.
Арл не стал спорить, его дело - целостность каравана и товара, а убитыми пусть занимается охрана. Шайков обыскали, все, что есть ценного и подозрительного положили рядом с телами.
- Мы не занимаемся мародерством, - поморщился Киркайн.
- Щепетильность лишняя, это всего лишь сыск, причем здесь мародерство. Мы должны знать, кто их направил.
- По-твоему, получается, что направить их мог только я. – Усмехнулся он, потом махнул рукой. – Ладно, действуй, как знаешь.
Почти все разбойники были обычным отребьем из таласов, алафов и других племен. Тарканов среди них не было. Все были вооружены чем попало, у кого был ятаган, у кого кинжал или просто кусок железа, заточенный по краям. И только у одного был обнаружен зарский меч и мешочек с деньгами. Его дэли на груди пропитался кровью от обширной раны.
- Кажется, это предводитель.
Дэй приложила два пальца к вене на шее, подняла веки.
- Мертвее не бывает.
Среди своих было восемь убитых: трое всадников и пять ратниц. И еще около десятка раненых. Двоих тяжело раненых ратниц уложили в повозку. Остальные после обработки ран и перевязки могли ехать верхом. Мертвых всадников и ратниц похоронили в стороне от дороги. Насыпали холм. Уложили камни, принесенные из ручья. Дэй преклонила колени у общей могилы, прочитала заупокойную молитву для каждой гури. Алафский карнал тоже отдал последние почести погибшим гурчарам, следуя своим традициям.
Тронулись в путь ближе к полудню. Дэй предупредила Киркайна, что проведет расследование в Садарнагаре.
- И попрошу тебя, не мешать мне. Я знаю свое дело, и твои благородные замашки могут только навредить.
- Раньше ратгури этого не делали. – Сказал он, кивнув в сторону могильной насыпи.
- Хочешь сказать, что бросали своих убитых прямо в степи?
- Бросали...
- А ты на что? Не мог приказать, чтобы похоронили?
- Это их ратницы, - холодно заметил он.
- Ну, что ж, мы квиты, - сказала Дэй зло. – Я – мародер, а ты – бездушный правитель.
Оставшийся путь до Садарнагара Дэй казалось, что в их отношениях опять наметилась некая прохладца. Как обычно настоящей ссоры не было, но в их действиях и словах отражались разные взгляды на реальность. И Дэй начала понимать, что ее принятие окружающей действительности всего лишь поверхностный налет, как доспех, укрывющий ее от опасности сойти с ума. Адаптация была обманчивой. Можно было принять все внешние атрибуты, традиции, язык, но внутренний мир, сформированный в других условиях, подчинить полностью новым потребностям было очень сложно. Она была взрослым человеком с устоявшимся мировоззрением и порой сопротивлялась, не желая менять свои убеждения. Очень трудно выполнять то, в чем нет уверенности, что это необходимо. Дэй смотрела на многое как бы со стороны, или сверху. Появлялись не только опеределенные соображения, но и возникали вопросы, на которые она сама не находила рациональных ответов.
- Странное занятие для правителя – самому возглавлять торговый караван. – на очередном привале Дэй поделилась мыслями вслух с карналом.
Киркайн не удосужился ей объяснить, зачем он лично едет в Садарнагар. И Дэй расспрашивала обо всем этом карнала. Он больше нее разбирался в делах Зара. Дорога небезопасна. Все могла случиться с арлом, у которого не было наследника. Управление Заром на это время становилось уделом арканов, но главную роль играл вазир.
- Почему? Возможность путешествовать. И потом, какие-то дела с Аматом он может решать лично сам. Иногда легче что-то сделать самому, чем полагаться на доверенных сафиров, пусть они трижды преданные и семи пядей во лбу.
Джай рассказывал ей о том, о чем мог бы рассказать сам Киркайн. Но тот предпочитал не вмешивать ее в свои дела. «Мое дело – война и охрана. И сближает нас, как это не печально, только постель. А чего же ты хотела?» - невесело думала Дэй.
- Зачем едем мы, ты и я? Оголить верхушку войска не очень умно. Если бы шайков было в два раза больше, или вместо них на нас напали бы настоящие воины, то пришлось бы очень туго, я не говорю о том, что мы тут бы и полегли. Стратегически такая поездка нецелесообразна. Проще было бы принимать чужеземных купцов в Заре.
- Возможно, я не обсуждаю решения Светлейшего арла, и тебе не советую. – карнал был задумчив. – Какие основания у него для этого, одному ему известно. Он – правитель, государственные дела в его ведении, наша забота – охрана арлата и самого се Зара. У каждого свое предназначение.
«У каждого свое предназначение. Все правильно. У вас у всех свое. А у меня чье? Если бы сюда попал Кид, что бы он делал, какое у него было бы тут предназначение?» - размышляла Дэй.
- Ты очень наблюдательная, и слишком много думаешь. – высказался Джай.
- Это можно считать комплементом? – усмехнулась Дэй.
- Вряд ли, воин не должен быть глупым, но, впервую очередь, он должен выполнять приказы. Ты же сама этого требуешь от других гури.
- Я тангури.
- Именно, тангури, но не арлани, чтобы указывать арлу, что делать.
- Стало быть жена могла бы ему что-то навязать свое? Например, сказала бы ему, что не хочет его отпускать…
Дэй даже не заметила, что своим высказыванием карнал ставил ее на место.
- Не знаю, я бы не позволял своей жене вмешиваться в мужские дела.
- Мужские дела… Разве женское дело воевать? Да, наружность у меня женская, а вот дела у меня мужские. Чьей бы женой я не была, уж точно не позволила бы мужчине мне указывать, что есть женское дело, а что мужское. У меня и аргументы всегда наготове.
И Дэй самодовольно похлопала по эфесу своего меча. Джай сначала нахмурился и отвел глаза в сторону. А потом посмотрел на нее пристально.
- Вышла бы за меняя замуж? – неожиданно спросил он.
Дэй растерялась и никак не могла сообразить, что сказать в ответ. Карнал это понял по-своему.
- Не сейчас, разумеется. Года через два или три я смогу уйти в отставку, у меня есть некоторые сбережения…
- Не сейчас, - перебила его Дэй и быстро сказала. – Если через три года не передумаешь, спросишь меня еще раз об этом. У меня нет сбережений, и за меня нужно отдать Ордену выкуп.
- Я знаю. – он вдруг широко улыбнулся. – Я так понял, что это не отказ, только отсрочка?
- Не знаю, - буркнула она в ответ. – Возможно, арл просто дуется, отставку он мне еще не давал. Зачем я тебе, Джай, после арла? Или тут тоже так принято, выдавать замуж любовниц за своих подданных, чтобы у них не возникало крамольных мыслей.
- Могла бы этого и не говорить. Кстати, я не подданный се Зара, так же как и ты. О каких крамольных мыслях ты говоришь?
- Проехали… Давай заключим соглашение, пока мы наемники, будем оставаться друзьями. – Дэй протянула ему руку.
Он кивнул, чуть помедлив, пожал ее руку. Его ладонь была теплой и крепкой, она чувствовала мозоли от меча, но того внутреннего трепета, который был всегда от прикосновений Киркайна, не было. И она поняла, что могла бы полюбить Джая только в том случае, если бы арла не существовало. Даже если бы его не стало, хотя и не хотелось допускать такою мысль, все равно она бы продолжала его любить. Тогда почему, она спорила с ним? Почему злилась на него? Почему расстривалась от их размолвок? Потому что любила. Странно было принять это, понимая всю химию внутренних процессов. «Джай на меня не действует так, как я на него. Зато с Киром все по-другому, из сердца выкинуть, можно только вместе с сердцем. Ужасно вредные сантименты, Дэйдре», - привычно поддела себя Дэй.
Глава 24
Оставшийся путь к морю был не слишком интересным. Обычные хлопоты по вечерам перед сном, а днем пыльная дорога под припекающим солнцем. Саванна сменила свой облик на субтропики. Между уже желтеющих лугов стали встречаться редкие рощи вечнозеленых деревьев и кустарников, среди которых можно было заметить каких-то пасущихся животных. Когда до Садарнагара оставалось пара дней пути, Киркайн выслал вперед одного из своих чакаров, чтобы тот подготовил постоялый двор к приходу каравана.
Садарнагар поразил Дэй своим совершенно средиземноморским видом. В какой-то момент ей показалось, что она дома на Земле в так хорошо знакомой Ницце. Однако при подъезде к городу сходство пропало. Ее Ницца – это очаровательные старинные улочки среди небоскребов и променад. От них так и веяло респектабельностью и богемностью одновременно. Садарнагар был обычным старинным приморским городом, подковой раскинувшимся у бухты. Для здешних он был обычным, для нее же город как будто сошел со старинных полотен. В архитектуре города не было единого стиля, как у Шалеха. Что-то напоминало древние восточные города Земли, а местами здания были как будто европейскими. Черепичные крыши зеленоватого цвета, шпили и башенки, узкие окна, цветы в вазонах и вьющаяся зелень по стенам. Крепостная стена опоясывала центральную часть города. Вокруг стены снаружи тоже теснились дома и хижины с садиками и огородами. Въезд в город был один через массивные окованные железом ворота. У ворот стояли стражи, зорко осматривая прибывшие караваны и отдельных путников. На высоком берегу высился массивный замок – Арат, в котором находился Совет города – Амат.
Их караван прибыл в город утром, когда солоноватый дневной бриз уже сменил теплый ночной ветерок. В городе витал запах моря, рыбы и фруктов. Торговый квартал был сплошь каменным, дома с резными дверями и окнами с крепкими ставнями, укрепленные металлическими ажурными решетками, выходящими на мощенные каменной плиткой мостовые.
Здесь в Садарнагаре у моря было еще тепло. Вечерами наступала прохлада. И тогда по городу плыл запах перезрелых фруктов, жареного мяса и рыбы, и еще тот специфический дух, образовавшийся от большого скопления людей и лошадей.
Постоялый двор, где ежегодно арл размещал свой караван, принадлежал местному купцу, женатому на зарянке. Гостиница выходила одной стороной на море, это было двухэтажное каменное здание с небольшим садиком из фруктовых деревьев. Каменная балюстрада образовывала дворик за гостиницей, истертые каменные ступеньки вели прямо к каменистому пляжу. Сюда можно было попасть через единственную дверь, закрывавшуюся изнутри. Окна всех помещений выходили во двор, со стороны моря постройки имели вид глухой стены.
Второй этаж заняли арл и алафские всадники. Нижний этаж и надстройки над конюшнями и складами отвели ратгури. Дэй поместили в отдельную комнатку по распоряжению арла прямо под его комнатой. Помещение напоминало келью и было совсем небольшим. Стены из грубого камня, окна не имели стекол, это было слишком дорого для такой гостиницы. Окна закрывались изнутри деревянными ставнями, укрепленными металлическими полосами. Кроме кровати в комнате был еще сундук, на котором стоял медный таз с таким же кувшином, полным воды, рядом лежал кусок белой ткани, а также свеча в бронзовом подсвечнике.
Разместить более полусотни человек на постоялом дворе было не просто. В Садарнагаре таких дворов было достаточно. Крупные торговцы всегда имели при себе многочисленную свиту и охрану. Киркайн останавливался у Абхимана не в первый раз.
Таверна при гостинице располагалась в отдельном строении и выходила на мощеную улицу узкими окнами. Улочка вела в гавань почти через весь город. Верфи и порт находились достаточно далеко от постоялого двора, который разместился за песчаным молом на берегу живописного заливчика. К северу от залива громоздились утесы. К ним вдоль берега вела дорога с глубокими колеями. За утесами дальше на север располагались каменоломни, снабжавшие город строительным камнем.
Вечером, когда светило еще не полностью погрузилось в море, постоялый двор казался почти безлюдным. Хозяин с домочадцами отправился на покой. Гурчары сегодня отдыхали. Большая часть ратгури несли караул по всему периметру постоялого двора. Однако их было не видно ни изнутри двора, ни с наружи. Это было одно из правил гури – оставаться незаметными, но быть при этом настороже. Перед сном Дэй проверила все посты ратгури, знала, что в случае чего девушки смогут задержать непрошенных гостей. Она зажгла свечу и выглянула в окно, внутренний двор затих, только слышалось приглушенное всхрапывание огуров и лошадей. Закрыла ставни, и комната сразу погрузилась в сумрак, который сальная свеча почти не рассеивала. Доски ставень прилегали друг к другу не плотно, сквозь щели тонкими лучиками просвечивал слабый свет фонарей у конюшни.
Стук в ставень заставил ее подняться с кровати. Захватив кинжал, она осторожно подошла к окну.
- Дэй, это я, открой окно.
Арл позвал негромко, но достаточно властно, чтобы она поняла, что это он и никто более. Дэй сунула кинжал за пояс, приоткрыла одну створку ставня. Киркайн был в рубахе без камзола и без оружия.
- Что-то случилось?
- Не бойся, бдительная моя, ничего не случилось, но случиться, если ты меня не впустишь. – Арл был доводен своей выходкой.
- На кой черт через окно? Есть же дверь! – фыркнула Дэй.
- Двери, это так просто, а вот окно...
- Угу, вроде конспирации, - кивнула она.
- Вроде того, - засмеялся он. – Ты как будто мне не рада? – сказал он перебравшись в комнату.
- Через пару часов я сменяю караул, так что времени у тебя на романтику в обрез, - усмехнулась она. – И потом, мне показалось…
- Отмени, - перебил он, усаживаясь на кровать и стаскивая сапоги. – Я же не буду здесь всю ночь один без охраны. Мне ужасно хочется, чтобы тебе ничего не казалось. – Он снова засмеялся.
Что-то было в его настроении дерзко-мальчишеское, заводное. Дэй прикинула, ну, да, перспектива ночи с арлом была куда как приятнее, чем обязанность охранять этого же самого арла и его имущество за пределами этой комнаты. Конечно, она могла бы принять гордый обиженный вид и не допускать его до себя, тем самым давая ему понять, что и у нее есть чувство собственного достоинства. Он несколько дней вообще не обращал на нее никакого внимания. Но не могла же она его выгнать! Она кивнула: «Располагайся». Пришлось беспокоить свою сатхин.
Дэй вызвала Зинат.
- Замени меня кем-нибудь. По распоряжению арла, я охраняю его особу лично.
- Все время, или только этой ночью? – На лице Зинат ничего не отразилось, оно оставалось бесстрастным.
- Все время быть при нем.
Дэй тоже ни чем не выдала себя, ни голосом, ни видом. Постаралась не улыбаться от радости, что будет все ночи проводить с любимым мужчиной. Но и притворяться, что ей это не нравится, тоже не было нужды. Все гурчары и ратгури знали об их с арлом отношениях, скрывать это уже не имело смысла. Но и выносить на всеобщее обозрение и обсуждение тоже не стоило. А вообще приказы арла не обсуждались.
Держать свои эмоции при себе еще одно из правил гури. Но так трудно сдерживать эмоции в отношении этого самого арла.
- Ясно. Заменю.
Дэй предполагала, что девушки подозрительно относились к ее так называемому отсутствию. Однако это не противоречило уставу Ордена и договору с арлом. Наоборот, в договоре был пункт, где оговаривалось, что сопровождать арла в поездках тангури обязана была сама, либо назначив по своему усмотрению кого-то из ратгури в личную охрану арла. Указаний и ограничений про личные отношения не было. Скорее всего до этого у арла не было с ратгури никаких личных отношений, кроме выполнения обязательств, оговоренных в договоре.
Раздумывая как себя вести, она вернулась к себе. Киркайн заснул, не дождавшись ее возвращения. Дэй остановилась перед кроватью в замешательстве. Потом, пожав плечами, скинула сапоги и улеглась рядом. Он тут же уткнулся горячими губами в ее плечо, пробормотал сонно: «Ты не представляешь, как я по тебе соскучился». «Спи, любимый, твоя любовь тебя бережет», - Дэй чмокнула его в лоб и закрыла глаза.
Первые дни в Садарнагаре были сумотошными. Разгрузка и упаковка товара, встречи арла с поставщиками и оптовыми покупателями. Потом были дни ожидания ежегодного осеннего приема во дворце Арата, устраиваемом Аматом для прибывших высоких гостей. Считалось большой привилегией получить приглашение от главы Амата. И каждый год арл мог рассчитывать на такое удовольствие. На самом деле арл не считал удовольствием посещение Арата, скорее это была повинность, которую из-за каких-то старых историй приходилось отбывать.
Несколько гури и гурчаров во главе с Дэй должны были сопровождать арла по городу, куда он выбирался ежедневно по своим важным делам. Карнал с остальной охраной чаще оставался на постоялом дворе. Во время этих поездок Дэй внимательно изучала не только город, но разглядывала людей, его населявших. Это не было праздным любопытством, ей хотелось понять, что собой представляют садарцы. Она помнила о своем обещании разобраться с нападением шайков. Пока же ей ничего особо подозрительного обнаружить не удалось. И немудрено, просто проезжая по городу, вряд ли это можно было сделать. Бродить же по незнакомому городу в поисках потенциальных врагов не представлялось возможным.
Осенью Садарнагар был сплошной ярмаркой. Везде что-то продавали. На небольших площадях, образующихся как правило на перекрестках улиц, бродячие артисты устраивали свои балаганы. Вокруг них толпились праздные зеваки, слуги, отправленные хозяевами за покупками и с поручениями, и вездесущие мальчишки. Представления были как правило однообразными: несколько цирковых трюков или марионетки, разыгрывающие перед зрителями душещипательные истории, приправленные грубым юмором и ужасными злодействами.
В одну из таких поездок, петляя по улицам, они остановились на круглой площади, заполненной народом. Перед ярким шатром был помост высотой в два локтя, покрытый ковром с плотным коротким ворсом. Обычное представление: глотатель огня, силач, жонглер, дрессировщик с обезьянкой и попугаем. Но вот на помост вышли старик с жидкой седой бороденкой и мальчик, оба в кафтанах с пышными жабо и в шелковых тюрбанах. Дэй никак не могла привыкнуть с дикой смеси одежды в ее понимании средневековья. Хотя и понимала, что здесь было другое время и другой мир.
Старик заиграл на флейте тягучую и сладкую как мед мелодию, мальчик легонько ударял по небольшому узкому барабану, зажатому меж ног. Шепотком прокатилось по толпе: «Чини мохини..., Зиза...»
Девушка под золотистым покрывалом выплыла из шатра. Она двигалась по ковру, как будто лебедь по воде. Покрывало упало, девушка замерла, флейта на миг замолчала, и только мальчик отбивал такт мелко-мелко. Танцовщица повернулась к зрителям. Вздох волной прошелся по толпе. Девушка была необычайно красива. Черные волосы и бархатные карие глаза на алебастровом точеном личике с алыми чувственными губами. Под полупрозрачным желтым одеянием можно было разглядеть высокую грудь, тонкую талию и стройные округлые бедра. Босые ноги были ножками богини. Она была юна, но в ее взгляде читалась привычка ко всеобщему восхищению. «Чини мохини» не была наложницей или продажной девкой, она была дочерью хозяина балагана. Того самого носатого и жилистого жонглера, который мог не только ловко управляться с шарами и факелами, говорили, что он отменный фехтовальщик. Наверное, есть что-то предопределенное в том, что у таких носатых гоблинов рождаются такие прелестные розы.
Дэй залюбовалась красоткой, обернулась с улыбкой к арлу. Он не улыбался, смотрел на представление без особого интереса.
- Не в твоем вкусе? – поддела его Дэй.
- Что? – не понял он. – Красивая. В прошлый бар она танцевала с кинжалами. Не люблю уличные балаганы – раздолье для воров. Сплошной примитив и никакой эстетики.
Дэй даже вздрогнула от его слов и снова уставилась на красотку. Странная мысль ее посетила. Конечно, она сама вовсе не была уродиной, а вполне даже красивой женщиной. Но и Солита была красавицей, а эта Зиза уж точно исключительная красавица. В толпе вокруг шатра вон сколько мужчин. Не ради же глотателя огня они сюда пришли. Не даром красавице дали такое приторное прозвище – «сладкая женщина». Сотня пар жадных глаз следила за ее волнующим танцем. Движение плечиком или бедром вызывали у толпы стон. А Киркайна, значит, интересовали женщины, в руках которых было оружие. «Железный арл» предпочитал оружие и женщин прилагающихся к нему. «Какая же это «эстетика»? Странно! Впрочем, хорошее оружие всегда красиво. Совершенные линии тела танцовщицы и боевого клинка…, тьфу! Какие глупости мне лезут в голову!» - подумала Дэй.
Позже, когда они с Джаем пили ча в таверне Абхимана, Дэй снова вернулась к своим странным мыслям. Горячий и душистый ча позволил слегка расслабиться. Джай не был большим любителем поболтать, хотя небольшой градус горячего ча часто развязывал языки. Она чувствовала, что он на нее смотрит, это не смущало ее и не мешало думать о своем. Вообще, Дэй в этом смысле была благодарна карналу, он был хорошим прикрытием. Никому не позволил бы помешать их компании, кроме, разумеется, арла, и сам не лез с разговорами без нужды.
А Дэй впервые со времени своего пребывание в этом мире начала сопоставлять разные факты. Не то, чтобы до этого у нее не мелькало в голове странных выводов, но все это было как-то вскользь и несерьезно. Но сегодняшнее событие хотя и было совсем пустячным, вдруг что-то сдвинуло с места. Дэй не сомневалась в том, что все вокруг нее реально. Но также не сомневалась в том, что и прошлая жизнь тоже реальна. Тут она обжилась, потому что у нее выхода не было. Какая альтернатива? Вот именно, никакой. Она помнила свое детство, мать, их дом, море, все, что остались там где-то бесконечно далеко. Помнила этот полет, каждую часть своего глайдера. Но лицо Кида и других членов команды вспоминались смутно. Она объясняла это просто, слишком много новых впечатлений. Но отчего же тогда она отчетливо помнила каждую деталь в своей каюте на звездолете?
В чем ей виделись странности? Она выжила одна после катастрофы. Ее никто не искал. Неужели кач-цол была такой обширной, что падение глайдера никто не заметил. Она долго брела, пока не наткнулась на стоянку одинокого пастуха. Ее не убили тарканы и воры, ее приняли гури. И дальше как будто все вертелось вокруг нее. Главная героиня! «Как будто в своей жизни мы не главные герои. Не вертится ли мир все время вокруг нас, единственных». Когда она бросалась на врага, разве она думала, что будет убита? Никогда. Разве может умереть главная героиня? В жизни может. А это жизнь или... уже не жизнь? А ее герой? Он долго ждал ее, а мог за это время сто раз влюбиться и жениться. И сейчас он отдает предпочтение ей, наемнице, жестокой и расчетливой. Дэй не стала дальше оценивать себя. Она часто находила у себя много таких качеств, которые ей в других не нравились. Впрочем, они с арлом друг друга стоят. А, может быть, никакой головоломки нет, и ей все кажется?
Дэй уставилась в пустую пиалу. Ча давно был выпит. Напротив нее молчал карнал, а за окном вечерело. Обычно лицо Джая было непробиваемым. А тут легкий налет сентиментальности во взгляде карих глаз. И щетина на подбородке.
- Тебе пора побриться, - сказала Дэй.
- Что? – удивился Джай и дотронулся до щеки рукой.