Она была единственным щенком, который родился у дворовой собачонки по кличке Жуля. Когда она подросла настолько, что начала обходиться без материнского молока, хозяин отвёз её в другой населённый пункт за сто пятьдесят километров и подарил своему отцу Ивану Сергеевичу. Отец, посоветовавшись с женой, решил дать кличку щенку (это была сука) Моника.
Первые три дня Моника не выходила из – под стола, куда забилась сразу же по приезду. Однако на четвёртый день жажда и голод заставили её выйти, попить воды и покушать. Вскоре она признала Ивана Сергеевича, как своего хозяина и всегда радовалась его появлению, подпрыгивая и весело махая хвостом.
Через три месяца наступила весна и Монику впервые выпустили во двор. К этому времени она повзрослела, но осталась небольшой собачкой с короткими ногами, густой шерстью, мохнатыми ушами и умной мордочкой. Иван Сергеевич ласково звал её Манюня и она, немного пригнувшись, подняв мордочку, смотрела на него и при этом приподнимала левую переднюю лапку, усиленно махая хвостом. В её глазах светились ум и любовь к хозяину.
Однажды Иван Сергеевич неосторожно оставил открытой калитку на несколько минут и Моника, выскочив на улицу, помчалась по ней изо всех сил. На крик Ивана Сергеевича: «Моня! Моня!» она не реагировала. Иван Сергеевич пошёл по улице в ту сторону, куда побежала Моника. Пройдя метров сто, он дошёл до места, где с левой стороны рос бурьян. Моники не было видно. Он остановился и стал внимательно осматривать заросли бурьяна. Через две – три минуты из бурьяна осторожно высунулась головка Моники. Казалось она играет в прятки. «Моника, домой!», - строго крикнул Иван Сергеевич. Моника весело, с такой же быстротой, с какой она бежала сюда, помчалась по улице и с ходу нырнула во двор. Прийдя во двор, Иван Сергеевич позвал Монику и она, как ни в чём не бывало, подбежала к его ногам. Иван Сергеевич начал ругать её в шутливой форме. Моника, присев на лапках, приподняв голову, казалось виновато и хитро поглядывала на хозяина, словно хотела сказать: «Видишь, я виновата, но прости меня, я же люблю тебя». Иван Сергеевич наклонился и ласково погладил собачонку, вложив в этот жест прощение и любовь!