Я конечно, не уверена, но возможно, когда-то: очень, очень давно, я была высоким, древним деревом. Мне нравились облака, летящие надо мной. Небо, до которого так легко было дотянуться.
Меня смешили и радовали птицы, вьющие гнёзда в моих ветвях. Или маленькие запасливые зверьки, с пушистыми хвостами и когтистыми лапами, устраивающие свои домики прямо в моём стволе.
Я наверняка легко терпела дятлов, понимая, что уж так устроен мир, и есть что-то вкусненькое для него, спрятанное под корой.
Наверняка болтала с ветром о тех далёких краях, где он бывал. О людях, бурях и кораблях.
Не знаю сколько лет и зим я прожила в каком-то чудесном лесу, да и в каком именно тоже не знаю. Но щебет птиц мне снится до сих пор. И капли дождя, наполняющие влагой каждый лист...
А ещё мне снится могучая сила и чувство радости жизни и свободы, и тепло солнца, и уютный снежный плащ.
Может всё это, лишь выдумки, просто воображение.
Но оно рисует мне тяжёлую картину последних дней. Как трудно было стареть, терять силы и начать тревожиться: "А не слишком ли сильный ветер разгулялся в нашем лесу?". Как тяжело было нагибаться под его порывами, боясь не выдержать, почувствовать острую боль и сломаться, рухнув беспомощно на землю.
А может однажды, в том лесу появились лесорубы, и всё что от меня осталось — это невысокий пень.
Весной он обрастал порослью, и мне нравилось смотреть на молодые ветки, — моя жизнь продолжалась. Я ловилась на этот самообман, полагая, что поднимусь, возмужаю вместе с ними и вновь дотянусь до неба. И всё повторится заново.
Но ничто не вечно и не исключено, что в одну зиму, слишком морозную или слишком тёплую, я перестала, что-либо чувствовать.
Ещё смутно, как сквозь туман, угадывалась изумрудная трава. И шелест листьев долетал издалека. Яркий, пёстрый, последний...
А потом начинал кружить снег, и уже не было ни тревоги, ни холода, ни радости от красоты.
Оставалось только очень высокое небо, которое я точно знала есть. И по нему, как и прежде несутся облака, его закрывают свинцовые тучи и выплёскивая дождь, успевают за одни миг напоить землю и всех тех, кого иссушила жажда.
Но ни одна капля мне уже была не нужна...
Как знать откуда приходят в голову такие истории. Но может всё так и было. Иначе я не способна объяснить себе, что такого трогательного, раненого, прекрасного и родного я нахожу в пнях. Любых и в любое время года.
Они всегда молчат. В отличии от деревьев, здесь я ничего не слышу и не чувствую. Лишь иногда мне кажется, что они улыбаются или на кого-то похожи...