1 часть
21 января на ютуб-канале «День-ТВ» появился ролик под названием «Зеркало советского распада: Солженицын перед судом Истории». Это беседа двух великих деятелей патриотическо-советской оппозиции - Михаила Делягина и Андрея Фурсова. Они обсуждают книгу историка Александра Островского «Солженицын: прощание с мифом». Книга вышла ещё в 2004 году. Второе издание книги Островского выходит сейчас. Предисловие к книге написал Делягин, автором послесловия стал Фурсов. То есть, эти два человека - в теме, они знают, о чём и о ком говорят. Вот они и поговорили. Довольно интересный ролик. По многим параметрам интересный, ведь кроме обсуждения книги Островского и личности Солженицына Делягин и Фурсов коснулись и других важных тем. Ниже представлен краткий пересказ ролика (с цитатами из диалога Делягина и Фурсова) плюс мои замечания.
Делягин: "Спросите - когда умер Солженицын. Никто не скажет, не вспомнит. Солженицын - забытый человек. Но Владимир Владимирович зачем-то поднял его на щит. Попросите сказать детали «Архипелага ГУЛАГ». Никто не скажет. «Красное колесо» - чудовищный графоманский труд, недописанный и недоредактированный. «Двести лет вместе» - лежит у меня дома, я не читал. Хотя многие хвалят".
Это личное мнение господина Делягина, на которое он, безусловно, имеет право. Делягин пишет предисловие к книге о Солженицыне, он выпускает ролики и заметки о Солженицыне, он беседует о Солженицыне с Фурсовым. И при этом уверяет, что Солженицын, мол, «забытый человек».
Фурсов: "За тридцать лет существования постсоветского или антисоветского режима не появилось ни одной крупной фигуры, которой нынешний режим мог бы похвастать так, как советский строй мог похвастать Фадеевым, Леоновым, Алексеем Толстым. Нет ничего. Ну не Сорокин, не Пелевин. Хотелось бы иметь своего классика".
Тут всё дело в эстетических предпочтениях. Для кого-то классиком вполне служит Виктор Пелевин, а почему бы и нет? Кто-то считает писателем-классиком Александра Фадеева. Каждый имеет право на своих классиков.
Но вот в чём закавыка.
Нужно ведь судить не по внешнему виду или членству в КПСС. Ежели речь идёт о писателе, то судить его следует по работам, по произведениям, которые он создал.
Берём произведения Фадеева: «Разгром» и «Молодая гвардия». Первое – роман о недавней Гражданской войне, написанный в 1926 году молодым писателем (Фадееву было в ту пору 25 лет). Со времени написания «Разгрома» прошло уже почти сто лет. Читать это произведение сейчас довольно сложно, по-моему, оно безнадёжно устарело. «Разгром» Фадеева сейчас интересен с исторической и социологической точки зрения, но не с литературной.
«Молодую гвардию» Фадеева сейчас читать практически невозможно. Роман затянут, а многие исторические факты сфальсифицированы. Известно, что «Молодую гвардию» Фадеев переписывал два раза – и оба раза в угоду партийному начальству. Кстати, и сам Фадеев был партийным начальником в литературе: он долгие годы возглавлял Союз писателей СССР (или входил в его руководство), был членом ЦК ВКП(б) с 1939 года.
С моей точки зрения Фадеев был очень слабым писателем. Причислять его к классикам – это значит обманывать себя. Если и был Фадеев классиком, то только классиком партийной литературы, соцреализма.
Делягин: "Дмитрий Быков попытался, но стать тОлстым ему удалось, а крупным нет. Хотя поэт был чудесный".
Фурсов: "Когда-то. Хотя на самом деле графоман конечно. Солженицын стал классиком в советские времена".
Делягин: "Без Агитпропа ЦК КПСС он таковым бы не стал".
А вот это уже интересно. Действительно, кем бы стал Александр Солженицын без Агитпропа (Идеологического отдела ЦК КПСС)? Пожалуй, что никем. Во всяком случае, деятелем того уровня, которого он достиг, без советского Агитпропа достичь было невозможно. И об этом Фурсов с Делягиным рассуждают ниже.
Делягин: "Николая второго не свергали. Он сам подписал отречение. И этим нарушил ряд законов. Он помазаник божий и не имеет права отрекаться. Он совершил богохульство".
Как Делягин представляет себе «свержение царя»? Пожалуй, так: сидит царь во дворце на троне, тут врываются в тронный зал восставшие рабочие, крестьяне и матросы – и сбрасывают императора с трона? Так, что ли? В возрасте 4-10 лет я процесс свержения царя представлял себе именно таким образом.
Фурсов: "Островский поставил важный вопрос: а куда глядел КГБ? Либо КГБ был такой тупой, либо тут что-то другое. Ясно, что в этих играх Солженицын оказался совместным проектом КГБ и ЦРУ".
Делягин: "Партнёрство по умолчанию".
Фурсов: "Совершенно верно. Для ЦРУ это был проект расшатывания советского строя. Для КГБ (его либерально-глобалистической части) это было средство давления на брежневское руководство. Чтобы оно двигалось в либерально-коммерческом экономическом направлении".
Вообще-то КГБ СССР не являлся какой-то отдельной организацией. Он работал под эгидой ЦК КПСС, был «карающим мечом» партии. И если этот «карающий меч» работал в связке с ЦРУ, то вполне вероятно, что в связке с западными «империалистами» и «буржуинами» работал и ЦК КПСС. И не только в игре с Солженицыным.
Во всяком случае, именно такой вывод можно сделать из сказанного Фурсовым и Делягиным.
Фурсов: "Такое впечатление, что «Архипелаг ГУЛАГ» написан несколькими людьми. Материалы к книге были получены из спецхрана".
Делягин: "Коллективным автором «Архипелага ГУЛАГ» был КГБ, как единая организация, которая решала свои задачи".
Как интересно получается: Солженицын – совместный проект КГБ СССР и ЦРУ США. Книгу «Архипелаг ГУЛАГ» написали авторы из КГБ.
Ещё недавно коммунисты и разнообразные патриоты-державники обвиняли Солженицына в том, что он не писал «Архипелаг ГУЛАГ». А если и писал, то под диктовку ЦРУ. Теперь выясняется, что КГБ не только предоставил Солженицыну материалы для этой жутчайшей антисоветской книги. КГБ, оказывается, был «коллективным автором» самого крупного в истории «антисоветского пасквиля»! Но, позвольте, при чём здесь Солженицын?
Делягин: "Островский подсчитывает время, необходимое для написания «Архипелага ГУЛАГ» и показывает, что физически не мог это написать, теоретически не мог это написать".
Вполне допускаю, что таки не мог. Но ведь написал же!
Ах, да… Это ведь не Солженицын написал «Архипелаг ГУЛАГ».
Это КГБ написал)))
Фурсов: "Если бы Солженицыну вовремя дали бы Ленинскую премию – был бы он классиком социалистического реализма".
Делягин: "Не дали потому, что у кого-то в руководстве был очень хороший вкус. А с другой стороны – это противоречило проекту".
Тут можно согласиться. Действительно, если бы Солженицына в своё время обласкали и прикормили, то он наверняка стал бы ручным. И очень может быть, стал бы «правовернее Папы», точнее – левее генсека. И в КПСС вступил бы. Однако всё это противоречило проекту, который, как мы уже знаем, являлся совместным детищем двух заклятых врагов: КГБ и ЦРУ. Согласно Делягину и Фурсову, КГБ и ЦРУ вовсе не были заклятыми врагами. Очень может быть, что вскоре Делягин и Фурсов признают, что заклятыми врагами не являлись также социалистический СССР и капиталистический Запад.
Фурсов: "Номенклатура отказалась от рывка в будущее и начала вписываться в западную систему".
Делягин: "В 1960-70-е годы произошёл отказ от прогресса. Советская система была прогрессорской. Идея прогресса: возвращение к цикличному времени, отказ от линейного времени. Отказ от прогресса происходил во всём мире. И мы, которые были больше отрицанием капитализма (хотя и капиталистическим отрицанием), мы вернулись, что называется, в лоно. Импульс, который был дан в 1917-1930 годах, заглох".
Фурсов: "Заглох. Вот в истории бывают такие фокусы. Этот Пленум ЦК КПСС (июньский, 1967 года), где была подведена черта под рывком в будущее; одним из вопросов этого Пленума было утверждение Тезисов к празднованию 50-летия Октябрьской революции".
Делягин: "Уже стали смотреть назад".
Фурсов: "Да, уже стали смотреть назад. Кстати, в 1970-е годы появилась ещё одна вещь в советском обществе, очень интересная: люди начали вспоминать вдруг о том, какие у них есть дворянские предки".
Делягин: "И в целом, какие у них есть предки. Даже если предки не дворянские, то всё равно: стали разворачиваться в прошлое. Это был стихийный отклик на дух времени – когда будущего не стало: к 1970-му году было понятно, что никакого коммунизма в 1980 году не будет. В 1969-м первые колбасные электрички пошли в Москву".
Очень много откровений и откровенного бреда от уважаемых в определённых кругах людей.
Во-первых, если СССР был капиталистическим отрицанием капитализма, то о каком отрицании здесь можно вести речь? Что в таком случае отрицал Советский Союз?
Во-вторых, не совсем понятно, что Делягин считает прогрессом: линейное время или цикличное?
В-третьих, о каком-таком «импульсе», который был дан в 1917-1930-х годах, идёт речь? Широко известно, что советский «прогресс» (индустриализация) был спонсирован, срежиссирован, сконструирован на Западе. Индустриализацию в СССР вершили инженеры из США, Великобритании, Франции, Голландии, Германии. Советские предприятия работали на оборудовании, произведенном в крупнейших капстранах (они же – крупнейшие геополитические противники Советского Союза). Где же тут специфически советский прогресс? В чём он? Его нет.
Фурсов обвиняет советскую номенклатуру в том, что она «отказалась от рывка в будущее и начала вписываться в западную систему». Однако, как уже известно, советская номенклатура работала в тесной связке с номенклатурой западной. И «рывки в будущее» совершались Советским Союзом и западными странами синхронно: переход на нефть и газ, создание атомной бомбы, полёты в космос и т.д.
В чём же Фурсов и Делягин видят «рывок в будущее»? Разве за последние 50 лет (с тех пор, как во всём мире якобы отказались от прогресса) в мировой науке и технике не произошло прорывных достижений? Да, машину времени не создали и Марс не заселили. Но зато обеспечили 7 миллиардов человек едой, водой, одеждой и медикаментами. А это гораздо сложнее и важнее, чем колонизация Марса.
Фурсов и Делягин в один голос утверждают, что в 1967 году «мы начали смотреть назад». Фурсов приводит пример: мол, именно в 1967 году на Пленуме ЦК КПСС обсуждалось принятие Тезисов ЦК к празднованию 50-летия Октябрьской революции. Мол, отмечание полувекового юбилея Октября – это означает «смотреть назад».
Как историк, Фурсов должен знать (и знает), что смотреть назад в СССР любили с первых лет (и даже месяцев) после Октября 1917 года. К примеру, уже в 1926 году Владимир Маяковский пишет стихотворение «Не юбилейте!», в котором имеются такие строки:
Белой гвардии для меня белей
имя мертвое: юбилей.
Юбилей — это пепел, песок и дым;
юбилей — это радость седым;
юбилей — это край кладбищенских ям;
это речи и фимиам;
остановка предсмертная, вздохи, елей —
вот что лезет из букв «ю-б-и-л-е-й».
А для нас юбилей — ремонт в пути,
постоял — и дальше гуди.
Остановка для вас, для вас юбилей —
а для нас подсчет рублей.
Как видим, в разгар дачи «импульса» (о котором говорит Делягин), в распрекрасном «прогрессорском» 1926 году в Советском Союзе везде и повсеместно увлекались юбилеями. То есть, уже тогда «смотрели назад», шли вперёд с головой, повёрнутой в прошлое.
Процесс обращения к предкам, который происходил в 1970-х годах, Фурсов и Делягин считают криминальным. Но этот процесс был вполне естественным для советского общества, которое только к 1970-м годам получило возможность жить без потрясений и переворотов. И нет ничего удивительного в том, что именно в эти относительно тихие, спокойные и сытые 1970-е советские люди вспомнили о своём прошлом. В 70-х годах воспоминания о прошлом уже не карались так сурово, как это было совсем недавно – при Сталине, в «прогрессорское» время.
Следует сказать, что 1970-е – это было единственное действительно спокойное десятилетие за всю недолгую историю существования «антикапиталистического» Советского Союза.
Фурсов: "Удивительным образом третьеразрядный писатель Солженицын становится зеркалом советского загнивания".
Что же здесь удивительного? Если есть загнивание, то должно быть и его отражение и зеркало, в котором осуществляется это отражение. Ну, а о «третьеразрядности» Солженицына можно спорить. Это дело личных и эстетических предпочтений. Судя по тому, что два видных политолога целый час трындят о «третьеразрядном» и «забытом» Солженицыне, то не такой уж он и третьеразрядный и уж вовсе не забытый.
Делягин: "Префразирую: какую биографию сделали этому не рыжему!"
Фурсов: "Да, биографию ему здесь сделали, действительно".
Допустим.
Но какие могут быть тогда претензии к этому «не рыжему»? Да и к «рыжему» тоже, если их биографии им «делали»? Значит, и «рыжий» и «не рыжий» - жертвы обстоятельств, игры спецслужб, загнивающей системы, отказавшейся от прогресса.
Фурсов: "Но для него лично отъезд за рубеж – это было началом конца, началом краха. Потому что сначала его там приветили, а потом он стал выступать в роли учителя-старца. Он начал учить американцев, американцы его слушать не стали. Он там сидел в Вермонте, что-то писал. Потом происходят здесь события 1989-1991 года, но он не возвращается, он ждёт".
Вообще-то, Солженицын, «сидя в Вермонте», написал автобиографическую книгу «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» (продолжение книги «Бодался телёнок с дубом»), статьи на актуальные темы, а также – труд всей своей жизни – «Красное колесо» (которое он задумал ещё в 1936 году, начал писать в 1965 году, писал всю жизнь и не закончил). «Сидя в Вермонте», Солженицын написал статью «Как нам обустроить Россию?» (1990), которая наделала много шума в СССР.
В 1970-х годах, до своего «вермонтского затворничества» Солженицын ездил по Европе, Канаде и США. В Швейцарии он собирал материалы для одной из частей («узлов») «Красного колеса» - книги «Ленин в Цюрихе».
А не вернулся в 1989-1991 годах Солженицын по многим причинам.
Во-первых, советское гражданство было возвращено Солженицыну только 13 августа 1990 года (13 февраля 1974 года Солженицына лишили гражданства СССР и выдворили за пределы страны). Во-вторых, лишь к сентябрю 1991 года власти пересмотрели уголовное дело, заведенное на Солженицына, и 17 сентября 1991 Генеральный прокурор СССР Николай Трубин отправил Солженицыну телеграмму, в которой сообщил писателю о полной реабилитации по всем пунктам и принёс извинения за действия коллег.
Как видим, вернуться на родину ранее осени 1991 года Солженицын никак не мог: существовал риск быть арестованным, ведь уголовное дело и приговор властей формально не были прекращены и отменены. Возвращаться в страну, которая два раза бросала тебя за решётку и могла сделать это в третий раз?
Делягин: "Он хочет, чтобы его позвали!"
Фурсов: "Да, чтобы всё утряслось, и чтобы он въехал, ну не как Ленин на броневике, но что-то похожее".
Делягин: "Чтобы он въехал как святой. Как аятолла Хомейни в Тегеране".
Фурсов: "Солженицын просчитался. Ему бы вернуться в 1991 году. Серьёзный карьерный просчёт. Ничего он больше не написал. Его писание было боданием с СССР".
Солженицын и не отрицал этого: он ведь не зря назвал первую книгу своих воспоминаний «Бодался телёнок с дубом».
Да с рациональной (и с бытовой тоже) точки зрения битва Солженицына с советской системой выглядела как «бодание телёнка с дубом». Однако здесь уважаемые политологи противоречат сами себе. Они ведь только что утверждали, что Солженицын и книги-то своей главной («Архипелаг ГУЛАГ») не писал, что книгу эту ему сочинили в КГБ; что Солженицыну «написали биографию»; что «Солженицын – это совместный проект КГБ и ЦРУ»…
Но, видать, политологи уже забыли о том, что они вещали несколько минут назад.
Делягин обвиняет Солженицына в том, что тот не едет в СССР, он ждёт, чтобы его позвали. Ничего нет в этом ужасного. Особенно для человека, с которым так жестоко обошлась собственная родина. В 1974-м вышвырнула, а спустя полтора десятка лет вдруг «вспомнила», стала рекламировать, пиарить, а затем – превозносить, печатать книги и приглашать вернуться. В 1990 году после восстановления советского гражданства Солженицын был удостоен Государственной премии РСФСР в области литературы – за книгу «Архипелаг ГУЛАГ»! По иронии судьбы премия эта носила имя Максима Горького)))
Вообще, разговоры о возвращении Солженицына велись уже с 1990 года. Активно этот вопрос стали обсуждать после прекращения уголовного дела, то есть, осенью 1991 года. Но время было тогда бурное и стране было, по большому счёту, не до Солженицына. Хотя с Фурсовым можно согласиться: в 1991 году его приезд выглядел бы символично и мощно. Особенно, если бы Солженицын приехал в Москву 19 августа 1991 года и выступил бы с баррикад перед защитниками Белого дома.
Но писатель решил поступить иначе. Он прибыл на территорию России с Дальнего Востока: 27 мая 1994 года он прилетел в Магадан, потом переехал во Владивосток. Затем он и его семья проехали через всю Россию на поезде. Солженицыны хотели увидеть – какой стала родина после 20-летней разлуки.
Итак, Солженицын не ждал, чтобы его «позвали» на родину. Его звали регулярно, его буквально упрашивали приехать. Но он долго не мог решиться на этот сложный для него и его семьи шаг.
Фурсов: "Вот это триумфальное возвращение Солженицына – от Владивостока, так сказать…"
Делягин: "Какой это был год?"
Фурсов: "95-й, по-моему. Это было до выборов 96-го…"
Делягин: "Это было под выборы. Потому что стало ясно, что выборы провалились. КПРФ победила в 1995 году. С одной стороны создавали олигархов, чтобы было на кого опереться. А с другой стороны – позвали Солженицына, чтобы он освятил весь этот бедлам".
Двух уважаемых людей синхронно подводит память. Солженицын вернулся в Россию в мае 1994 года. Отнюдь не в 1995-м, как видится Делягину и Фурсову. И не «под выборы» (имеются в виду президентские выборы 1996 года), и не потому, что КПРФ выиграла выборы в Госдуму в декабре 1995 года (кто мог знать об этом в мае 1994-го?).
Впрочем, здесь можно вполне доверять Делягину. Если он утверждает, что власти предержащие «с одной стороны создавали олигархов, чтобы было на кого опереться. А с другой стороны – позвали Солженицына, чтобы он освятил весь этот бедлам», значит, так оно и было. Ведь Делягин в «святые 90-е» и был той самой властью, он работал во властных структурах, начиная с 1990 года: сначала экономическим экспертом Ельцина, затем – главным аналитиком Аналитического центра при президенте РФ; трудился Делягин также в Правительстве РФ – был советником министра ВМД Анатолия Куликова, советником первого заместителя главы правительства РФ Бориса Немцова; работал с Евгением Примаковым, Юрием Маслюковым, Николаем Аксёненко, Михаилом Касьяновым.
Как видим, Делягин здесь знает, о чём говорит)))
Продолжение следует