Сага о матери

Из большого окна в конце коридора поликлиники внутрь пробивались скупые лучи весеннего солнца. Освещаемая ими полная санитарка лет пятидесяти в выцветшем халате серого цвета, не спеша и со знанием дела мыла пол. Прополоскав тряпку, она отжимала ее и, отодвинув ведро подальше, тщательно протирала видавший виды кафель, по всей видимости, еще советских времен. Был конец рабочего дня и коридор практически пустовал. Только у кабинета травматолога сидели трое – двое юношей и женщина между ними, по всей видимости, их мать. Когда санитарка подошла к ним вплотную, парни встали и, взяв мать под руки, попытались приподнять ее. Та сделала безуспешную попытку встать. Заметив это, санитарка попросила не беспокоиться, а лишь только приподнять ноги. Протерев под ними пол, она уставилась на юношей:
- Близняшки, что ли?
Те смущенно кивнули головой.
- Как две капли похожи, - заметила она и, улыбнувшись, продолжила свое дело.
Женщине явно нездоровилось. Осунувшееся лицо землисто-серого цвета с обилием морщин, небрежно собранные в рыхлую косу волосы с проседью, прикрытые веки и тяжелое дыхание свидетельствовали о серьезном недуге. Левая ее рука лежала на колене сына, прикрытая его ладонью, вторая же висела плетью, расположившись тылом полусогнутой кисти на кожаной обивке сидения. Откинувшись назад, она будто спала. Только частые движения резко выступающих ключиц наводили на мысль, что чувствует она себя плохо. Второй сын, облокотившись о свои колени и, обхватив ладонями голову, сидел  неподвижно, упершись взглядом в пол. Да, они были похожи как две капли воды, разве что в разной одежде и с разными прическами.
Двери кабинета открылись, оттуда вышел худощавый молодой человек с костылями и, ловко прыгая на одной ноге, направился к выходу.
- Лидия Ивановна?! – позвала выглянувшая следом полная медсестра.
Взятая подмышки, она на этот раз совершила более динамичный толчок и, встав, поплелась в сторону двери. Заведя ее в кабинет, сыновья усадили ее на стул рядом со столом врача и, извинившись, удалились.
- Лидия Ивановна Бережная?
- Она самая…
Пациентка смотрелась лет на шестьдесят. Однако опытный глаз доктора подсказывал, что она даже не перевалила за пятый десяток. Да, так и есть, в электронной карте указано 49 лет. Виктору Петровичу всегда нравилось восстанавливать в своем сознании, как говорится, преморбидный образ пациента, то есть, то, как он выглядел до болезни. Высокий рост, голубые глаза, правильные, даже в чем-то благородные, черты лица сидящей перед ним женщины, несмотря испещренность его морщинами, подсказывали, что когда-то она была писаной красавицей, чем-то схожей по типажу с актрисой Любовью Орловой. Вылечив успешно больного, можно вернуть ему отобранные болезнью годы, сделать его красивее и привлекательнее. Это тоже своего рода искусство, результаты которого всегда вдохновляют доктора, побуждают расти и развиваться.
- На что жалуетесь?
- Вот уже год болит поясница. Но как-то все было терпимо. А вот месяц назад я упала и появились адские боли, стреляющие в ноги. И нет от них спасения. Ни днем, ни ночью.
- За помощью обращались?
- Нет, к сожалению, было не до этого.
- Полагаю, что и снимков не делали?
- Нет…
- Потеря веса в последнее время наблюдалась?
- Ну, да, я похудела килограммов на семь. Но это, наверное, от работы и бессонных ночей…
- Сейчас с моим направлением сходите в рентгенкабинет и вернетесь со снимками.
Взяв протянутую доктором бумажку, пациентка с трудом встала и направилась к двери. Виктор Петрович все еще сопровождал ее изучающим взглядом. Профессиональная интуиция подсказывала, что у больной что-то очень серьезное.
Он не любил такие моменты. Впрочем, как и все врачи. Хотя в своей карьере сталкивался с ними многократно. Это именно тот случай, когда профессионализм доктора бессилен, в том числе и в том, чтобы максимально безболезненно донести реальность до больного. Увы, этому нигде не учат. Виктор Петрович был уверен, что в организме этой несчастной где-то глубоко сидит абсолютное зло, называемое раковой опухолью, поедающее ее изнутри. Оно подобно  черному гению, который шаг за шагом отбирает у организма все – энергию, ресурсы, способность к борьбе, ломает психику. И, по всей видимости, его щупальца дотянулись до позвоночника.
В дверь кабинета постучались. Лидия Ивановна, на этот раз самостоятельно, правда, так же в сопровождении сыновей, вошла и села рядом с доктором, протянув ему рентгеновский снимок. Тот не стал спешить осматривать его.
- Близнецы?
- Они самые, - сквозь скорлупу печали на ее лице пробилась еле заметная улыбка.
- Учатся?
- Юридический институт, последний курс.
- Молодцы. И как успехи?
- Круглые отличники!
- Похвально. В кого такие, если не секрет?
- В папу, наверное.
- А он в какой сфере трудится?
- Его восемь лет как нет снами. Был военным. Погиб.
- Простите…
Виктор Петрович взял рентгеновский снимок, неспешно развернул и стал внимательно изучать. Так оно и есть – патологический перелом четвертого поясничного позвонка. С учетом возраста пациентки и объективного состояния это с высокой долей вероятности был метастаз раковой опухоли. И, поскольку в позвоночнике он первичным бывает редко, придется искать его исходный очаг, для чего больную необходимо направить в онкодиспансер. Именно поэтому он больше не изучал снимок, а думал над тем, как это максимально безболезненно донести до нее.
- Вот что, Лидия Ивановна, - он вдруг прервал затянувшееся молчание, - на простых рентгенограммах особо ничего не видно, поэтому я Вас направлю в онкодиспансер, где Вам сделают компьютерную томографию, возможно еще кое-что, для выяснения диагноза. Такой аппарат есть только там. А потом начнем Вас лечить.
Намеренно слукавил, компьютерный томограф был не только там. Она выслушала его спокойно, но сразу же предупредила:
- Доктор мне некогда ходить по этим инстанциям. Мне некогда болеть, поверьте. Пропишите мне какое-нибудь лечение, чтобы эти боли отпустили на чуточку.
- Что за глупости?! – строго произнес он, - Что значит некогда болеть?!
- Правда, доктор, нисколько не преувеличиваю! Помогите, пожалуйста, облегчить мне боль.
- Как Вы в таком состоянии собираетесь работать, милочка?! У Вас перелом позвонка. По всей видимости, отломки давят на спиной мозг или корешки, поэтому боли отдают Вам на ноги. Но они могут сместиться и Вас парализует. Не пойму, что Вам мешает лечиться?
- Доктор, извините за откровение, но у моих детей нет больше никого на этом свете. А им еще четыре месяца учиться. Скоро предстоят значительные расходы… Мне нельзя болеть! Нельзя, понимаете?!
- Почему нет никого…?
- Я детдомовская, а родня мужа была против нашего брака. Он их не послушался, и в итоге они отказались от нас. Мы даже понятия не имеем, где они сейчас проживают. Я работаю на трех работах, чтобы свести концы с концами. Без этого мои дети пропадут. Доктор, прошу Вас, облегчите мне боль.
- Лидия Ивановна, боюсь, что вы не представляете серьезность своего положения…
- Понимаю, - почти перебила она его, - напишите мне хоть что-то, чтобы облегчить боль.
- Вы толкаете меня на нравственное преступление. Тем не менее, консультацию онколога я Вам назначу, и вы дадите мне слово, что обязательно сделаете это.
- Обещаю, доктор, - радостно произнесла она, - только напишите мне, пожалуйста, лечение!
- Ладно, так и быть. Фиксирующий корсет хоть сможете купить?
- Конечно, доктор!
Следующие минут десять Виктор Петрович что-то писал на компьютере. Он был предельно сосредоточен, периодически задумывался, закрыв глаза, затем вновь продолжал писать. На отпечатанной бумаге с назначениями он поставил подпись, свою печать и подробно изложив больной порядок приема препаратов, протянул ей листок со словами:
- И не забывайте, что Вы мне дали слово.
- Конечно, доктор.
Она встала и, хромая, направилась к выходу. Сопровождая ее взглядом, Виктор Петрович погрузился в грустные размышления. Как бы он хотел, чтобы эти людские трагедии, с которыми он сталкивался чуть ли не каждый день, видели политики! Но, с другой стороны, он понимал, что это ничего бы не изменило, не из того теста они сделаны. Да и живут они в своем, параллельном мире, где все по-другому. Он удивлялся тому, что десятилетия пропаганды коммунистической идеологии так и не смогли сделать из него коммуниста, а вот светлому капитализму с его кучей «свобод» это удалось за считанные годы. Только теперь он понял, насколько прекрасен был тот строй. Конечно, и он был не идеальным, но несравнимо более человечным и справедливым. Ведь чего по сути добились за три десятилетия так называемой свободы? А очень простого – огромные богатства страны, которые по чуть-чуть доставались каждому ее гражданину, стали перетекать в бездонные карманы единиц. Последние, дабы этим фактом не драконить общественное мнение, пообещали воспользоваться ими рачительнее, чтобы обеспечить людям обещанное светлое будущее. А, чтобы этот процесс шел эффективнее, им почему-то сразу понадобились дворцы, унитазы из золота, самолеты, яхты, личные острова… Естественно, все их обещания изначально были химерой, а, называя вещи своими именами, - чистым враньем. Такого божественного преображения олигархов, а именно они и управляют миром, в истории человечества не наблюдалось. А, чтобы люди не догадались об этом, началось их тотальное оболванивание развратом, грязью, порабощение кредитами. Долго ли это продержится? События последнего времени свидетельствуют о том, что нет. Но какая сила придет на смену этой? Это тоже большой вопрос. Потому, что время идеалистов осталось в прошлом.
Сергей Викторович помнил все подобные случаи из своей практики. Большинство из таких больных больше к нему не возвращались. Иногда по своим каналам наводил о них справки. И почти всегда новости были неутешительными. Через месяц после встречи с Лидией Ивановной он позвонил в онкодиспансер, попросил работавшую там коллегу узнать, посещала ли она их заведение. Ответ был отрицательным. Ему было до глубины души обидно и больно за таких людей.
Было начало июля. Лето в том году выдалось на редкость дождливым и знойным. Виктор Петрович вел прием пациентов с распахнутым настежь окном. Однако это не помогало, больше спасал принесенный из дому вентилятор, который работал без остановок весь рабочий день. И все равно было жарко, очень жарко, из-за чего рабочий халат, одетый на голый торс, насквозь пропитывался потом.
Как назло, в тот день было много пациентов. Чтобы успеть принять всех, пришлось работать и часть обеденного перерыва. Была вторая половина дня, когда после очередного пациента медсестра крикнула в коридор «проходите» и двое молодых людей в костюмах и галстуках, держа ее подмышки, завели в кабинет некое подобие живой мумии в женском обличье. Ее тело было согнуто настолько, что она фактически висела на руках сопровождающих, передвигаясь при этом микроскопическими шажочками. Это была та самая пациентка. Виктор Петрович сразу узнал ее. «Я не верю своим глазам! – подумал он, - Неужели бог покинул нашу грешную землю?!». Она походила на скелет, обтянутый кожей. Глубокие впадины в местах щек и над скулами, стянутые и гофрированные губы, под которыми были постоянно оголены казавшиеся огромными зубы и выпученные, блестящие, с желтизной, глаза делали ее похожей на саму смерть. И от нее ужасно пахло мочой. От двери до стула она дошла минуты за три.
- Здравствуйте, Лидия Ивановна, - учтиво произнес Виктор Петрович.
- Вы меня еще помните? – почти шепотом спросила она, и ее лицо на мгновение перекосило некое подобие грустной улыбки.
- Конечно, у меня прекрасная память на упрямых пациентов.
Часто дыша, прерываясь и разрывая слова, тем же голосом она произнесла:
- Вы правы, я виновата перед Вами…
- Почему?
- Я не сдержала своего слова. У меня не было возможности. Но Ваше лечение очень помогло, я выдержала…
- Вы заставляете меня чувствовать себя виновным…
- Нет, доктор, я Вам очень благодарна. Мои дети окончили Вуз, их взяли на работу в очень успешную фирму. Теперь можно и умереть…
- Что за настроения?! – Виктор Петрович с напущенной строгостью стал отчитывать пациентку, - Это очень нехорошо, Лидия Ивановна! Повторяю, Вы тем самым заставляете чувствовать меня виноватым. Ведь если бы я не назначил Вам того лечения, Вы бы сходили туда, куда надо. Кстати, я не имел права назначать Вам его, поскольку даже не знал, что у Вас…
- Вы все прекрасно понимали, доктор. И я Вам очень благодарна. Честно говоря, я бы и не пришла сюда, если бы не настояли дети.
- Давайте не будем пустословить, а сходите на рентген.
- Хорошо, доктор…
Ее увели так же, подмышки. Виктор Петрович попросил медсестру не спешить со следующим пациентом. Ему нужна была хотя бы минута покоя после того шока, который он только что испытал.
О материнском инстинкте он читал не раз, в документальных повествованиях, художественных произведениях, видел фильмы на эту тему. Это излюбленная тема в литературе, искусстве, кино. Но почувствовать высшую духовность и предельный драматизм этих слов в реальности, могут, наверное, только врачи. Однако это нельзя назвать чистым инстинктом, который, хоть и является продуктом человеческого подсознания, но больше характерен для мира животных. У людей же это что-то неизмеримо более высокое и осознанное, настолько, что создается ощущение, будто действиями человека начинает управлять сам бог, который бок о бок с ним вступает в схватку с самим дьяволом.
Рентгенограммы Лидии Ивановны вызвали у доктора второй шок. Контуры четырех поясничных позвонков не прослеживались вообще. Вместо них на снимках виднелся сплошной конгломерат остеоподобной массы, в которой жуткий остеопороз сочетался с аналогичным остеосклерозом. Это именно та ситуация, когда линия фронта в сражении между тем самым черным гением и сопротивляющейся ему изо всех сил жизнью разорвана в клочья, и метроном, отсчитывающий время этой схватки с минуты на минуту должен остановиться. «Так не бывает! - думал Виктор Петрович, - Судя по рентгенограммам, у пациентки должен был наступить полный паралич нижних конечностей или же произойти перелом позвонков с резким смещением отломков и спинальным шоком. Неужели она продержалась благодаря тому лечению?». Собрав хладнокровие, он спросил:
- Вы хотите сказать, что все это время работали?
- Нет, доктор, уже месяц я не работаю, сыновья запретили.
- А почему хотя бы месяц назад не пришли?
- Они настаивали, но виновата я, находила отговорки. Признаюсь, с финансами у нас все еще непросто, не хотелось быть им обузой.
- Уважаемая, но ведь что-то надо предпринимать, решать?!
- Понимаю, доктор.
- Что понимаете, можете мне объяснить?
- Что надо в онкодиспансер…
- Завтра же, не откладывая!
- Хорошо, доктор. Только напишите мне что-нибудь от болей…
- Вы меня не подведете на этот раз?
- Нет.
На ее глазах выступили слезы. Взяв листок с назначениями, она неожиданно встала сама и теми же шажочками поплелась к двери. «Боже, пощади мою психику! Как она могла работать в таком состоянии?! Как?! Откуда она брала силы?!». Она словно почувствовала терзающий доктора вопрос. Остановившись возле двери, обернулась и еле слышно произнесла:
- Я просто не имела права умирать…