Невзрачное серое здание – место моей работы располагается в природном уголке, который начинается с мохнатых величественных елей, макушками подпирающих небо.
Под крышей пузырится, кипит, выплескиваясь наружу, трудовая жизнь – двигатель технического прогресса, а за окнами дышит природа, у которой свои законы. Два параллельных мира соседствуют, не мешая друг другу, и лишь на короткое время несколько раз в день отворяется дверь, соединяющая их вместе. И тогда, дымя в беседке сигаретами, или, как я, прогуливаясь по дорожкам сада, народ постигает таинства природного мира.
Можно сотни раз в рабочих заботах измерять шагами территорию и считать, что кадры бесконечной плёнки природного фильма, подобно клонам, неотличимы. Но стоит вглядеться, и видишь непрерывно меняющуюся от мазка к мазку живую картину природного бытия, правдивую и удивительную.
Под кроной березы вышагивает грач, теребя крепким клювом землю в поисках червей. Его не пугает пассивное присутствие людей, и, заметив меня, он задирает голову вверх, совсем как высокомерный человек, и с ещё большей важностью выписывает круги, давая мне понять, кто здесь хозяин. Собратья, облепившие вековой дуб, устраивают перекличку, и на их зов грач взмывает к стае.
На лужайке промеж раскидистых яблонь кучкуются галки. Самая любопытная отделилась от подруг и, узрев что-то на неприметной ветке тополя, ближней к земле, подпрыгивает, как мячик, пытаясь клювом ухватить спрятанную в зелени приманку.
И снова грач… Я бы не отличила его от вороны, если б не светлое основание клюва. Косясь на меня, он разгуливает средь сбитых ветром незрелых каштанов, и чёрное оперение отливает фиолетом под палящими лучами солнца.
Говорят, вороны очень умны и обладают хорошей памятью. Как-то в деревне одна из них выхватила из рук пятилетнего мальчика бутерброд. Взбешённый отец взял ружьё и на глазах у плачущего ребёнка застрелил обидчицу. С тех пор мужчина без ружья на улицу выйти не мог. Стая ворон подкарауливала его и пыталась заклевать – мстила за жестокость.
Интересно, грачи также умны, как и вороны? Судя по поведению их представителя – да. И умны, и смелы, и уверены в поддержке стаи.
Близ стройного ряда елей струи хвойного аромата щекочут нос, соревнуясь с невидимым благоухающим облаком, окутывающим цветник, пестрящий разноцветьем. Здесь неожиданно прошмыгнула белка, и, заскочив на высокий ствол, спряталась в игольчатых лапах, усеянных гроздьями шишек.
В уголке слева от двери в рабочее пространство испуганно пищит оперившийся птенец. Голубка тыкается пустым клювом в открытый клюв детёныша, а тот, ожидая корм, делает хватательные движения, не прекращая плача. В нескольких шагах без движения лежит его сородич, разбившийся в первом полёте.
Над клумбой беззаботно порхают капустницы. Их не тревожит приближение крупной бродячей собаки рыжей масти, несущей в зубах убитую кошку. Отыскав глазами укромное место, собака пролезла под еловые ветки, положила безжизненное тело на землю и повернула голову в мою сторону.
«Выживает сильнейший», – прочитала в её глазах я.