Когда мне исполнилось тридцать, я рыдала под песенку Джо Дассена. Мол, так мне никто не споет – не только он, тот, который уехал, оставив меня с двухлетним сыном, а – никто, никто! Потому что я недостойна, меня не могут любить так, чтобы прямо если бы не было меня, то… А мы же с тем, кто уехал, танцевали на кухне съемной квартиры эту песню, в перерывах между попытками зачать! И вот – уехал…
И в тот день, когда я вернулась с аюрведического массажа, на котором меня гладили масляными руками два смуглых мальчика, а третий дядька бегал вокруг и поправлял подушки, спрашивая, все ли устраивает… Когда я выспалась, рухнув на диван в гостиной, которую мама готовила к приходу гостей… Когда один из гостей произнес тост, что красивее меня он не встречал в своей жизни девушек… Когда я наплакалась над Джо, в мыслях танцуя свой французский зачаточный танец…
Я поняла, как же я на самом деле счастлива.
Наутро бросилась к столу, отыскала чистую тетрадку – а точнее, дневничок, подаренный мне на день рождения, с надписью «Как жить дальше?», как никогда соответствовавшей моему состоянию, и составила список того, что у меня было. С тех пор я стала фанатом списков: пишу, сколько раз мы занимались сексом с возлюбленным, сколько сделала в жизни, за год, за месяц и неделю, сколько, сколько, сколько… Пишу имена, метафоры, цитаты. Записываю все, что мне нравится. А мне нравится многое!
Так вот, тогда оказалось, что у меня есть очень много: во-первых, сын. Во-вторых – квартира. В-третьих, умения и перспективы – о работе тоже речь не шла в тот момент: няня ушла, школа закрылась, но мы с подругой серьезно думали над открытием своей группы в детском саду. В-четвертых, я всегда была творческим человеком, писала песни, стихи, рассказы, и могла написать свою жизнь так, как хотелось мне.
Собрав в кучу все свои эзотерические знания, от симорона до фень-шуй, я составила несколько абсурдных текстов, потанцевала пару танцев, походила по линиям жизни, шаманским лабиринтам, пути художника и разным путеводным веревочкам и камушкам, походя пораскинув некоторые из них и склеив карту жизни (ну, пусть не Катька, но Митька – это тоже хорошо, всегда думаю я, смотря в прошлое и улыбаясь той девочке в коляске, названной на бумаге «Катька», и стоящей рядом, по имени «Мелисса»!)…
С тех пор я резко научилась улыбаться разным проколам, лажам и негативным проявлениям жизни, а также записывать любой чих, прорабатывая его с помощью медитаций, движений, танцев и прочих веселых штук. Я стала петь, продолжила сочинять, открыла садик, потом – еще один, вышла замуж за того парня, который так нежно и честно оценил меня в тот день рождения, родила девочку, потом – мальчика (ну, Митька же гораздо лучше какой-то там Катьки! А Мелисса – так я зову среднюю дочку, пусть она и Маруся, но тоже – на «м», и – Мелисса же, такая же успокоительная, как эта замечательная трава!)
Мне было хорошо даже в родах: я раскрывалась в них, как бутон – в цветок.
Мне хорошо всегда, все эти семнадцать лет. Мне же сейчас семнадцать. Ну, или сорок семь – но ровно семнадцать лет прошло с той песенки Джо, перелопатившей всю мою жизнь.
Я дружу с бывшим мужем, переписываюсь с ним весело. Дружу и с нынешним: когда в очередной раз влюбилась, он принял, понял, простил и сказал, что никуда не хочет уходить, и хочет, чтобы я тоже осталась!
Единственные, кто меня не понимает – это мои родители. Я им и не рассказываю ничего о том, что у нас происходит: папу успокаиваю, обещая ни в коем случае не садиться за руль в снегопад и гололед, бабушку благодарю за сто долларов, на которые она мечтает купить мне квартиру – ну, бабушка мыслит старыми деньгами, старыми суммами и девальвации практически не видела, сменив место жительства. А вот мама… Да, мама у меня – кремень, она, как сама говорит – «конкретная». Конкретная мама конкретно мучается и пытается замучить меня, но «приземлить» меня, точнее, «спустить с небес на землю», ей не удается, поэтому она бесится, злится, у нее все болит и ноет. Что ж, депрессивный психотип, - думаю я, соображая в психологии с недавних пор.
Когда звучит песня Джо Дассена, я временами грущу. Я выучила слова, чтобы снять, как говорится, проклятье. Ни слова не понимая – перевела, но во время исполнения не соображаю! – пою. Она становится менее грустной. И я опять улыбаюсь, кричу внутри себя «ура!» и встряхиваюсь, как мокрая собака.
Мне нравится моя жизнь. Мне нравится жизнь, которую я веду, которую ведет мой муж, мой ребенок, моя дочка и мой младшенький. Конечно, бывают и огорчения, но это – часть жизни, мы проживаем их с пониманием и теплотой.
Почему я решила все это написать?
Я всегда верила, что, если мне хорошо, значит, все вокруг хорошо и расцветает, и становится еще лучше. Так и было: группа в садике разрослась до целого садика, в котором работают чудесные люди, школа разрослась от маленького пространства «между плитой и батареей» до Настоящей, как я это называю, Школы, в которой работают замечательные люди с прекрасными детьми. Моя любовь ширится и множится: с тех пор, как я заделалась «полиаморной», моя задача стала состоять в том, чтобы не обидеть любимых. И я очень стараюсь. Но с мужем не всегда получается: вот и теперь я задумала оставить семью хоть ненадолго, хоть проверить, как все может быть без меня, без него, без детей – с тем, другим, в другом пространстве, с другими песнями и стихами, с другой любовью.
Сейчас у меня совсем не было денег. Совсем! Я делала странные, на взгляд других людей, вещи. Например, подошла к мужчине, который сидел около нашего магазина, в тамбуре, и грелся. Он сидел несколько дней, смотрел настороженно и неприветливо. Я спросила, что с ним, почему он здесь, а не дома. Отмахнулся. Потом, проходя обратно, увидела, что он встает и идет за мной. Я немного испугалась и пошла туда, где было много народу. Остановилась, подождала, пока он подойдет. Он начал бурчать, что дом его забрала жена, и теща, и привела мужика, а ему действительно негде жить, и чтобы я простила его за такой вид - а почему я, удивилась, посмеялись даже, почему это именно я, ну, он увидел хорошего человека и решил покаяться, все такое. Тем временем мы дошли до подъезда, в котором находилась квартира моего сына, купленная родителями. Да, мои родители тоже очень здорово участвуют в развитии этого мира в лучшую сторону, вот и купили старшему отдельную «однушку». Ну, и как сами понимаете, тот мужчина сейчас там. Да, я никому не сказала, и я не знаю, что с ним делать, и как его оттуда вызволить, и как ему намекнуть на то, что ребеночек уже вырос и нуждается в собственной хате, не говоря уж о его мамочке, которой некуда приткнуться с новым возлюбленным, кроме ее Школы… Где даже директорского кабинета пока нет, все планируется, все мечтается…
Это только один случай из тысячи. Я очень наивная, и мне хочется такой быть. Мне нравится быть такой, какая я есть, а я – ужасно наивная! Мне нравится давать в долг, мне нравится отдавать деньги, квартиры, разговаривать с людьми, чтобы они были счастливее, дарить им подарки. Я люблю кормить своих детей всякими вкусными вещами, и не гнушаюсь даже фастфудом, потому что это для них – вкуснятина! Покупаю книги, одежду, даю денег на компьютерные игрушки и питье. Еду, как уже сказала, предпочитаю обеспечивать сама. Отмазываю от уроков, домашних заданий, открыла свою школу – и ращу их в тепле, комфорте, уюте и достатке.
И вот пришел день, когда не осталось денег. Мне должен сотрудник, которому я одолжила денег на покупку машины. Мне должен клиент, который привозит к нам целых двух своих девочек без денег уже с осени – а сейчас снега, как уже было упомянуто. Мне должен тип, живущий в моей хате. Мужу должны его работодатели, квартира, которую мы собирались продать, оказалась в каком-то там обременении, институт старшего стоит денег, а еще - танцы, лошади, скрипка, немного поесть, чуть-чуть отдохнуть… Ох! Так и хочется перестать улыбаться и поставить песню Джо.
Но я не унывала. Целых несколько недель я не унывала: не ездила на такси, извинилась перед несколькими сотрудниками, что задерживаю зарплату, кормила детей домашней едой, не заказывая в ресторанах. Перешила брюки. Заказала справку об этом странном обременении – заодно восстановила потерянные проездные карточки для многодетных.
Завтра я еду отдыхать: оплатила раньше. Любовники у меня – вечно на перепутье, муж смеется: не могла уж богатого когда-нибудь найти!
Я пишу все это потому, что…
Потому…
Что…
Я получила электронное письмо.
Мой рассказ выиграл в Испании восемьсот евро.
Как же я обрадовалась!
Так обрадовалась, что…
Получила еще одно письмо.
Тетушка в Канаде оставила мне несколько миллионов долларов.
Живем?
Так бывает, наверное!
Если улыбаться.