Синий телефон зазвонил поздно вечером. Гнилов, уже пропустивший грамм пятьдесят на сон грядущий, крякнул от досады. Но не брать синюю трубку он не имел права. Он только посмотрел на аппарат на аппарат с досадой и упреком, словно тот должен был заметить это выражение его лица и объяснить причину ночного беспокойства. Вован давненько так поздно не звонил. Последнее время дела шли нормально.
Вован с Гниловым общался или напрямую в резиденции или по мобиле. Чего тогда звонит? Может статься, уже и не он звонит, а те, кто ему успел вышибить мозги? И теперь проверяют, где Гнилов, раб божий. Потому что при таком раскладе он следующий. Гнилов помедлил, но снял трубку.
- Приезжай, - коротко брякнул в трубку Вован.
- А что случилось?
- Будешь еще спрашивать. Приезжай. Только без водителя, сам.
- Так я ведь принял немного. Иначе не засыпаю.
- Ничего, доедешь. Не впервой. Чего ты боишься? Тебя кто остановит? Только тихо, не фанфарь.
- Хорошо. А куда ехать?
Синий телефон был подключен и к Вовановой загородной резиденции, и к его городскому дому, и к даче, и к загородному объекту номер один. Это только то, что Гнилов знал. Но подозревал, что имеются неучтенные им точки, поскольку Вован даже ему не верил.
- Дуй к дому. Я охрану предупрежу.
Охрана была в курсе, и Гнилов без помех проехал ворота, припарковался на стоянке. Когда он на проходной сдавал оружие, не заметил никаких признаков беспокойства.
В холле на огромном диване сидел опечаленный Вован с рюмкой в руке.
- Пей! – сказал Вован и налил во вторую рюмку немного коньяка.
- Мне уже хватит. Еще обратно ехать.
- Пока дойдет до обратно, все выветрится. Пей так лучше дойдет. От коньяка мозги быстрее ворочаются.
Вован нажал кнопку на придиванном столике. Столешница раскрылась, из ниши в центре столика, выехал вверх штабель бутылок, словно готовые к запуску ракеты. Вован поставил бутылку с коньяком рядом с ними, нажал, и бутылки утонули, столешница закрылась.
Какой головняк был с этой мебелью! Диван, столик и шесть кресел изготовили по спецзаказу. Какой-то модный итальянский дизайнер разработал. А Танька бывшая Вованова привередничала. Такую обивку, этакую. Чтобы мягко было, чтобы дерево с позолотой. Потом Вован выкатил условия, чтобы в боковушке дивана и кресел смонтировать потайные ниши. Чтобы помещался пистолет. Целую команду командировали в Милан, чтобы всю эту роскошь привезти. Сначала везли в Швецию, потом в Белоруссию. Следы заметали. Но в огромном холле своего дома с высоким потолком на просторном диване с богатой обивкой кофейно-золотистого тона низкорослый, узкоплечий с выпирающим животиком и потемневшим от возраста лицом Вован не смотрелся. Не смотрелся хозяином всей этой роскоши. Он вообще никогда не смотрелся. И, наверное, это был один из плюсов Вована.
Гнилов помнил, как Старик, его прежний шеф, впервые указал ему на Вована, тогда еще Вовчика. Тогда Вовчик был юрким малым на побегушках с кликухой - Лилипут. А теперь вон как развернулся. Всех понемногу подмял. Теперь этому лилипуту ничего не стоит самого Гнилова ночным звонком из постели выдернуть.
- Ну полюбуйся, - печально произнес Вован и произвел театральный жест, словно
Гнилов должен был увидеть, как минимум последствия артиллерийской атаки или бандитского налета. Но все было как обычно. Тот же диван. Те же кресла. Та же венецианская заказная люстра. Тот же ковер ручной работы по центру зала. Те же бутылки с винами и коньяками. Те же картины какого-то модного и непонятного художника на стенах. Те же иконки в углу.
- Чем любоваться? – спросил Гнилов, подумав, что Последнее время у Вована нервишки ни к черту, враги мерещатся, даже под ковром.
- Потопали наверх, - предложил Вован.
Они прошли наверх. Когда Вован, еще поднимаясь по пролетам лестницы розового мрамора с перилами из красного клена, посмотрел вниз на холл, он почувствовал, что что-то не то. Но что? Гнилов высоко ставил свою наблюдательность и аналитические способности. Но сейчас, в поздние часы, способности засыпали.
Вован повел его по коридору к спальной Катьки. Эту дорогу Гнилов знал прекрасно. Многократно лично обнюхивал тут каждый сантиметр. Даже миллиметр. Но не доходя до заветной, резной двери Катькиного будуара, Вован остановился, повернулся к простой боковой двери гардеробной, вынул из кармана пульт, нажал кнопку на пульте, потом нажал потайную кнопку в стене у двери и толкнул дверь в гардеробную
- Полюбуйся! - и Гнилов понял, чего в холле недоставало, женской руки. Точнее, Катькиной руки. Катька, хоть не занималась уборкой, но прибирала разбросанные Вованом по дому бутылки и стаканы. Она считала, что порядок с бутылками – залог порядка в доме.
Катькина гардеробная была пуста. Остались мелочи. Пара ее трусиков и лифчик. Заколочки, прокладки, помада и пачки презервативов.
- Сбежала стерва, - сказал Вован. - Все выгребла подчистую.
- Как сбежала?
- А вот это я тебя и хочу спросить – как? Это твоя обязанность, знать, что у этой падлы в голове. Зачем бабки получаешь?
Катькино исчезновение явилось для Гнилова полной неожиданностью. Минуту он стоял в растерянности, пытаясь сконцентрироваться.
- Твои козлы смотрели к кому она шастает? И ничего не увидели? Плохо смотрели. Пригрел на груди. Пока я зелень отмываю, она дом вымела. Перешерсти всех ее подруг и знакомых. Где она могла осесть?
- Ну и черт с ней, с шалавой, - успокоил Гнилов, - Подумаешь. Невелика потеря. Брюликов у тебя мало? Шалав у тебя мало? Еще больше будет. У нас незаменимых нет.
- Не так все просто. Она с документами сбежала. С копиями. Все скопировала, гадюка. И на флешку записала весь перечень документов, что скопировала. И мне прислала. Для ознакомления.
- Грамотно работает падла, - сказал Гнилов.
- Вот именно. Сама бы до такого недотепала. Кто-то ее науськал. Выясняй, кто. Только быстро. Промедление смерти подобно.
- Да успокойся. Не бери в голову. Чем тебе это грозит? – усмехнулся Гнилов.
- Как чем?
- Ну чем? Что, тебя повесят? Что на тебя повесят? Компанию отнимут? Акций лишат? – Гнилов сделал рукой характерный жест, какой он скопировал из итальянских фильмов про мафию, - Под суд отдадут? Они у нас вот где, отдающие.
- Нет, не в том дело. Тут главное доверие.
- Доверие? – скривился Гнилов, - Какое доверие? Ты о чем говоришь? Доверие! Ты кому-то доверяешь? Ты даже мне не доверяешь. И правильно делаешь.
- Тебе я могу не доверять. А электорат мне должен верить. Со стороны электората должно быть доверие. Доверие трудно заработать, а растерять легко.
- Ты что мне лекцию читаешь? – спросил Гнилов, - А кто тебе это доверия сделал? Папа Римский?
- Ты что ли? - скривил лицо Вован, - Я сам на это доверие работал. Перед людьми выступал. Кривлялся. Лапшу вешал. Деньги тратил. Сколько с этой журналисткой пришлось повозиться, с покойницей. Пахал как раб на это доверие. А потерять можно в один миг. Люди – твари неблагодарные. Им палец в рот сунь – руку откусят.
- Нашел кого учить. Люди верят не в тебя, как физическое тело. Как физические тела, если уж прямо, мы с тобой я теми же твоими охранниками тягаться не можем. Люди верят в тебя, даже не как юридическое лицо. Кто они такие юридические лица? Мразь. Люди верят в тебя как в тело небесное. А ты уже укрепился в их сознании на небе. И сдирать тебя оттуда никому не придет в голову. Неприятное занятие.
- Ну, ну, - тяжело проговорил Вован.
- А кому в голову взбредет, мы эту голову разом и отвинтим. Люди верят в миф. Тут уж извини, доверься мне, специалисту по пропаганде. Вот играешь ты в хоккей. Люди видят, как ты голы забиваешь. Вот, играешь в футбол – люди видят. Купаешься в проруби – видят. Так формируется миф. Вот ты со студентами разговариваешь, о высоком, о духовности – люди видят. И далее по списку. К станку ли ты склоняешься, в скалу ли ты врубаешься - миф формируется.
- Выйдешь из доверия и врубишься в скалу, - промямлил Вован нетвердо.
- Тут я должен с тобой согласиться. И то с оговорками, - сказал Гнилов, - Кто такая Катька? Проститутка продажная. Сегодня с одним, завтра с другим.
- Как это с другим? Это кто мне такое говорит? Тот который должен следить за дисциплиной?
- Ладно. К дисциплине мы ее призовем. Но прошлое ее никуда не денется. Она у нас вот где. Из какой грязи ты ее взял! Может быть, другим знать не нужно, но она должна помнить. И это козырь в рукаве. Кто поверит ее флешкам? Скажем, что подделка. Она говорит да, а ты говоришь нет. Кому больше верить будут? Ей, шалаве подзаборной?
- Да ведь у нас теперь подзаборным как раз и верят. Подзаборные – народ.
- Не поверят, уж будь спокоен, - уверил Гнилов, - Куда она свою флешку приткнет, если у нас тут все схвачено.
- Все да не все. Она, говорит, информацию куда-то за границу отослала.
- Небось, на Украину свою вонючую, - хмыкнул Гнилов.
- Не знаю. Дотянуться до нее трудно. Где она, гадюка? Легла на дно. Вот ты и выясни, где.
- И на дне найдем. И на дне прикопаем. Своей же кровью захлебнется.
- Только аккуратней. Твоя команда последнее время неаккуратно работает. Подносит мне проблемы.
- Какие проблемы? – усмехнулся Гнилов, - Тебе ли жаловаться? Ты что девица из пансиона? На войне, как на войне. Расслабились? Ошибаешься. Тверды как никогда. Специальная неаккуратность. Чтобы боялись. Есть хорошая русская пословица – боится, значит уважает. Пусть боятся. Игры в демократию закончились. Доверие – штука важная. Даже очень важная. Но не решающая. Мне ли тебя учить. Ну не верят. И пошли они в задницу. Есть и другая русская пословица – бьет, значит любит. Отец ребенка ремнем дерет, но любит. Так и мы, как Иван Грозный, отеческим посохом. В концлагере охрану не любили, а ходили по струнке.
- При чем тут концлагерь?
- Мы с тобой не общественности баки забиваем. Будем смотреть правде в глаза. Мы по другую сторону колючей проволоки. И кто тебе оттуда, из-за проволоки слово скажет? Кто посмеет? Судьи наши, менты наши. Ты - почетный гражданин. Жертвуешь на больницы. Гранты раздаешь. Чего еще? Даже учителя в школе учат, что нужно тебе верить. Нужно еще какую-нибудь стипендию придумать твоего имени.
- Стипендию? Мне в данный момент до Катьки докопаться нужно. Понял?
- Понял, - сказал Гнилов, - Завтра и начнем докапываться. Может быть объявить. Пропала такая-то. Кто укажет где она, миллион.
- Нет искать ее нужно по-тихому. Ты ее плохо знаешь. Не успеешь ахнуть, она нас всех подставит и ославит. И тебя тоже. Так что имей в виду – до нее добраться и в твоих интересах.
Весь день Гнилов искал след сгинувшей Катьки. Бесполезно. Милиция о ней ничего не знала. Среди тел в моргах ее не опознали. Да и видно было, что тут другое. Она свой побег тщательно готовила. Документы тайком копировала.
Следующим вечером снова зазвонил синий телефон. Гнилов, именно своей хладнокровностью в самых критических ситуациях завоевавший доверие Вована, неожиданно заволновался. Больше, чем вчера. Если Вован в нем ценил хладнокровность и готовность идти по головам, то Гнилов в самом себе ценил другое. Умение анализировать и предчувствовать.
А вдруг Вовану уже успели шею свернуть, подумал Гнилов, а теперь тянутся к нему, рабу божьему. Не божьему, а Вованову. Гнилов понимал, что такой небоскреб, как Вован, неминуемо рухнет. И главное - вовремя выскользнуть, чтобы не придавило.
- Приезжай. Как вчера, - мрачно произнес Вован.
Не свернули ему еще голову. Но по мрачному тону шефа, Гнилов определил, что другие, неизвестные Гнилову Вовановы людишки, не нашли Катькиного следа. Будет сейчас варфоломеевская ночь.
Но на охране снова было все спокойно. Гнилов, как обычно, сдал пистолет. Охранник, как обычно взял оружие, осмотрел, отпер сейф и сунул на полку. Другой лениво ощупал Гнилова. И проходи. Когда Гнилов зашел в дом, Вован повел его в туалет.
- Тут без лишних глаз и ушей, - Вован присел на золоченую крышку унитаза и придирчивым взором обвел нежно голубой кафель. Гнилов понял, боится камеры или микрофона. Гнилову пришлось стоять.
- Представляешь, эта стерва умудрилась нас вчера записать. Прислала мне в открытую по интернет - почте наш вчерашний разговор. Я теперь все углы проверяю.
- Нашел?
- Пока нет. Куда можно запрятать?
- Ребят позови с приборами.
- Это пока семейное дело. Не хочется выносить сор из избы.
- Какие мы стали нежненькие, - удивился Гнилов, - Стареешь? Она, как я вижу, не нежничает
- У нее, гадюки, все записано и в холле, и в гардеробной.
- На нее команда работает, - сделал вывод Гнилов, - Пора мочить
- А тебе нужно особое указание? Но она уже меня предупредила, что оставила заявление. И если с ней что-то случится, ее друзья это пустят в дело.
- Что за заявление? – в голосе Гнилова ничего не дрогнуло, хотя он был неприятно удивлен.
- Почем я знаю, - сказал Вован, - А дружков ее, как теперь выясняется, мы не знаем. Вот что плохо.
- Может быть Катьку уже прижмурили, - сказал Гнилов, - А это шантажисты от ее имени писули катают.
- Вот ты и выясни.
- Выясним. Всех найдем, из-под земли достанем. Не с теми связалась. И повторяю, кого ты в конечном счете испугался, чего тебе бояться? Суды наши, менты наши.
- Суды, менты. Она тут, сообщает, какого-то юриста наняла. Угрожает. Что такой ушлый, наши суды распотрошит.
- Ну, пристукнем этого юриста. Делов то. Сколько тех юристов в городе? Вычислим.
- А если он, например, в Америке?
- И в Америке пристукнем. Зажмурим тут сразу пять. Просто ради предупреждения.
- Пристукнем, пристукнем. А иначе нельзя?
- А иначе, - Гнилов сделал паузу и посмотрел на шефа, - А иначе нельзя. На войне как на войне.
- Давай так. Первый вопрос - Катьку найти. Может, нанять экстрасенса, чтобы выяснил где Катька?
- С каких пор ты веришь этим мошенникам? Хотя, - Гнилов долгим сочувственным взглядом посмотрел на потухшего Вована, - у меня была когда-то баба. У той была знакомая. Моя бывшая называла ее старуха Израхиль. Не Изергиль, а Израхиль.
- Изергиль, Израхиль - это бабы? – спросил Вован.
Гнилов усмехнулся. Он ни на грош не верил гадалкам и экстрасенсам и удивился тому, что Вован готов был верить их бредням. Но сладкое чувство интеллектуального превосходства над шефом подсказывало ему, что не стоит отговаривать от этого. Пусть хотя бы успокоится. А вдруг и прокатит. Например, у гадалок на рынке глаз острый.
- Изергиль это у Горького, - сказал Гнилов, - Изергиль была цыганкой. А эта, судя по всему, еврейка. У евреев, говорят, просто так мужчина с женщиной не сходятся. Выясняют, из какой семьи.
- Жиды и есть жиды, - сказал Вован.
- А может быть и правильно делают. Ты вот Катьку взял, как кота в мешке, вот и результат. Эта Израхиль типа сводни, свахи. Подыскивает пары. Если мужья с женами ссорятся, мирит их. Моя бывшая говорила. у нее глаз алмаз. Вольф Мессинг. Может быть подскажет что.
- Ну, волоки за шкирку своего Мессинга, - в отчаянии махнул рукой Вован.
О месте встрече и времени договорились. На парковке у стадиона. Гнилов сообщил женщине и номер машины. Гнилову самому пришлось искать эту простенькую «Тойоту», которую Вован неизвестно откуда пригнал. Скорее, ему сюда пригнали. Когда Гнилов подошел, Вован в парике с накладными усами и бородкой, в темных очках ждал на заднем сидении. Сказал Гнилову сесть на место водителя.
Ждали недолго. Женщина подошла к машине сзади и постучала в стекло, как стучат в дверь квартиры. Села к Вовану на заднее сидение. Гнилов до этого момента никогда ее не видел. Он приготовился увидеть горбоносую морщинистую старуху с семитскими чертами лица. Женщина оказалась моложе, чем он ожидал. Глаза подкрашены. В ушах сережки. Хорошие духи. Просто, но опрятно одета. Никакой звезды во лбу. Несмотря на противовирусную маску, можно было догадаться, что ничем демоническим или ангельским она не выделялась
- А что ваша жена хочет? - спросила женщина, выслушав Вована.
- То есть, как что хочет? – удивился Вован.
- Ну да, что она от вас хочет? Вернуться? На каких условиях?
- Да кто ж ее знает?
- Ну, хорошо, подойдем к проблеме, с другой стороны. Спросите себя, а вы хотите, чтобы она вернулась?
- Я хочу, - решительно произнес Вован. - Конечно, хочу.
- А что вас так тянет? Воспоминания? Или что-то другое?
- Другое. Я ей падле все ноги повыдергиваю.
- Возможно, поэтому она и не хочет.
- А ее никто и не спрашивает, хочет она или не хочет.
- А чего она от вас требует? Деньги, недвижимость? Какие она ставит условия?
Вован оторопело молчал. Не ожидал такого вопроса. Катькиных условий он и не знал. Желания таких, как Катька, его никогда не интересовали. Шмотки, машины или брюлики – это мелочь, из-за чего не стоило волноваться. Ниже его интересов. Обговаривать условия он привык с людьми серьезными, а не с такой мелкой шалавой подзаборной. Катька слиняла и не поставила условий, чего она хочет. Только шантажировала. Но штука в том, что выяснить, чего она хочет, Вован не мог. Информация шла в одну сторону. От Катьки. Вовановы люди уже наведались ко всем Катькинм подругам ближней и дальней родне. Даже к Вовановой второй и третьей женам, которые до Катьки ему мозги парили. Поспрашивали. С пристрастием. Никто ничего о Катьке не слышал.
- Ну если вы не знаете, чего она хочет, если вы не можете с ней обговорить условия, это сложнее, - сказала женщина, - Тогда ответьте, чем она вам нравится, как женщина.
- Вас интересуют части тела? - усмехнулся Вован.
- Ну можно сказать и так. Какие у нее глаза?
- Бесстыжие.
- А поконкретнее.
- А вам зачем? Глаза как глаза. Очков не носит.
- Ну а фигура?
- Такая же бесстыжая. Все из нее так и прет. В чемодан не всунешь.
- В какой чемодан?
- Ну это поэзия …. А вам зачем ее фигура?
- Я просто смотрю что характерного вам в ней запомнилось. Чтобы составить общую картину. Какие книги она любит?
Вован задумался.
- Ну что она читала последние полгода?
-. Я за ней не слежу.
- Хорошо, а как вы думаете, что в вас ей нравится.
- Понятно, что. Бабки.
- А душевные качества?
- Это и есть ее душевные качества.
- Я про ваши душевные качества спрашиваю. Как личности. Какие ваши душевные качества ей нравятся?
- В моей личности ей нравится наличность, - сказал Вован, - Она мне отчет не давала.
Женщина покачала головой.
- Боюсь, что мне трудно будет вам помочь.
- Гнилов, которому так и не удалось отыскать даже след беглянки, мечтал, что эта женщина хоть что-то подскажет. Чтобы получился хоть какой-то результат.
- Может быть, поможете просто деловым советом. Ведь у вас опыт в таких делах, - сказал он.
- У меня получается, когда я понимаю, чего хотят обе стороны, - обратилась женщина к Вовану, не обращая внимания на Гнилова, - А у вас я не пойму ни чего хочет ваша супруга, ни чего вы от нее хотите. Ноги повыдергивать? В таких случаях лучше обратиться в милицию.
- А какое-нибудь ясновидение не поможет? – предположил Гнилов.
- Я не гадалка, и не ясновидящая. Это не мое.
- А есть же экстрасенсы, - не отставал Гнилов
- Я не экстрасенс. Но могу себе представить, что с женщиной будет, если вы ее найдете. Тут уж и к ясновидящей ходить не надо.
Вован и Гнилов молчали. Круг замкнулся.
- Ну и пошла тогда, - сказал Вован
- Я и пойду. Денег за консультацию не надо. Я ведь вам ничем не помогла, - сказала сводня, - Я не экстрасенс, но легко предвидеть: вы плохо кончите.
- Это ты плохо кончишь, - сказал Вован.
- А все же, хоть маленький совет, направление, общего характера – постарался снять градус напряжения Гнилов, чувствуя, что разбивается вдребезги последняя надежда шефа.
- Общего? – спросила женщина, выходя из машины, - Ну если общего, слушайте: когда богатый фарисей, явившись втайне от людей с Христом советоваться стал. Христос железом начертал на сердце у него совет, родиться сызнова на свет. А бородку и усы отклейте. И парик стяните. Упрели уже.
И дверца захлопнулась.
- А ну успокой ее суку перышком. – сказал Вован.
- Не стоит, - резонно ответил Гнилов, - Нам еще этого сейчас не хватало. Вокруг люди.
Они сидели в машине. Никакие спасительные озарения по поводу Катьки в мозги не заползали. А за затемненными стеклами машины проходили мимо беззаботные пешеходы. Голуби, чертовы птицы мира, мирно клевали крошки. А в сердце у Вована мира не было, все кипело.
- Гадюка. Давить таких надо, - прогнусавил сквозь зубы Вован. Гнилов сначала подумал, что это он о Катьке, но Вован конкретизировал, - А ну открой окно. Чтобы духу ее еврейского тут не было.
- Ничего, - ответил Гнилов, - Как говорил покойный Николаич: на хитрую жопу есть ствол с винтом. Найдем Катьку. Под землей отыщем.
Вован прежде, чем выйти из «Тойоты» и пересесть в свою, на время погрузился в сладкие мечты. Со смаком расписывал, как медленно, наслаждаясь, он примется расчленять Катьку, когда доберется до нее. Кляп ей засунет, чтобы не слышать сначала ее оправданий, а потом воплей.
- Погодь воздушные замки строить, - сказал Гнилов, - Может ее уже и без нас порешили.
- Непохоже. Зачем тогда она все свои шмотки взяла? В могилу? Подозрительно, что ты ее все время отмазываешь, падлу. Порешили. Может быть ты с ней снюхался? Что это ты ее не нашел? Узнаю - зарою. А адвокатишек ее в бетон замурую
После безрезультатного разговора со сводней прошло два дня. Вован мрачнел. Поиски Катьки результатов не давали. Гнилов лично изъездил все предполагаемые адреса. Разговаривал. Угрожал. Без толку. Возвращался измотанный.
И снова позвонил синий телефон. Теперь уже серьезно за полночь. И Гнилов в очередной раз рванул к шефу.
- Проходи - мрачно произнес Вован, - Падай, - он указал на свой императорский диван, - Будешь? - он взял со столика бутылку.
- Мне еще обратно
- Опять двадцать пять. Еще успеешь проветриться. За рулем не пьют только трезвенники и язвенники,
Вован взял с журнального столика рюмку и налил Гнилову. Тот отпил чуть, и поставил рюмку на столик,
- Ну как? - спросил Вован. - Какие результаты? Насчет Катьки.
- Пока пусто.
- Так я и думал.
- И что будешь делать?
Гнилов молчал. Впервые он не знал, что делать.
- Так и будем молчать? - спросил Вован как учитель двоечника, не выучившего урок, - Раздевайся. – Гнилов удивленно поднял взгляд. На него глядел ствол пистолета, с глушителем. Глушитель? Значит, Вован все обдумал и приготовился заранее.
- Ты чего?
- Я-то ничего, - мрачно проговорил Вован, - Раздевайся, падла.
- В каком смысле?
- В полном.
Гнилов не противился и не спрашивал, за что. Он конечно был удивлен. Но он знал законы. Законы выше удивлений. Как часто повторял Николаич, закон суров, но не хренов. Раздеваться? Зачем? Чтобы сдохнуть, как те фраера, которых его ребята укатывали в чем мать родила? Лечь в каком-нибудь дальнем карьере за городом таким же искалеченным и беззубым. Несколько секунд Гнилов стоял неподвижно, удивленно глядя на Вована. То есть Вован думал, что, удивил и обездвижил Гнилова, лишил способности соображать. Он жаждал разглядеть на побледневшем лице ночного гостя белый цвет капитуляции. А Гнилов соображал. Не раз присутствовал он на разборках, на стрелках. Частенько разруливал их. Но сложно разрулить без пистолета. Пистолет он оставил на охране. Правда, охранник должен был его обыскать, как положено. А поленился. Похлопал по телу, лопух, и готово
- Снимай, снимай, иуда. А я думаю, как это так получается. Катька мне мультики шлет, из одной комнаты, из другой, наконец из машины прислала. Что она в «Тойоте» успела камеру ввернуть? А потом дошло, повсюду ты был. Молись, иуда
Гнилов опешил. Он, расстегнул пуговицы на груди рубахи. Отвернул лацкан. Присмотрелся. Точно. Еле видный глазок. Ювелирная работа. Достойная Моссада. На пуговице ниже - то же самое. Как такое могло случиться? Вован наблюдал, видел изумление Гнилова. Но изумлениям он не верил.
- Стареешь, - презрительно бросил Вован.
Гнилов молча думал, как Катька могла добраться до его пуговиц? Правда, пару недель назад, когда все еще вокруг царили гладь да благодать, он кувыркнулся с Катькой на одной хате. Ну и было такое, что он голым, нежился в кровати. Но ведь Катька валялась голой рядом с ним. Не Марья же она искусница. Не смогла же она перешить пуговицы. Что, если подменила рубаху целиком, на заранее подготовленную? Сложно. Откуда она знала в какой рубахе он приедет. У него в каждой рубахе есть свои потайные места. Он, одеваясь, проверил. Ничего в его рубахе не изменилось.
И все-таки факт налицо. Невероятно, но факт. Значит, такое возможно.
Недавние друзья, а теперь враги смотрели друг на друга. Почти как противники в «Великолепной семерке».
- Ну что? Понял, где собака зарыта? Теперь стягивай рубаху. Она тебе уже не понадобится. Снимай. снимай. Я два раза не повторяю,
Гнилов так рванул пуговицу на груди, что вырвал вместе с куском материи. И кинул на столик с бутылкой и рюмками, стоявший около Вована. Любуйся. На этом Вован и купился, расслабился, отвлекся. Когда он нагнулся, чтобы взять пуговицу, Гнилов рыбкой нырнул на ковер прокатился кувырком подальше к двери. Вован выстрелил вслед и промахнулся. Тренироваться нужно было дураку, тир в подвале, да лень матушка, и пить меньше надо, подумал Гнилов. Он уже было рядом с дверью. Теперь качай маятник, и Вован, лопух, не попадет.
- Звали, Владимир Владимирович? – охранник выглянул из-за двери.
- Нет, мы беседуем, - мрачно улыбнулся Вован, и добавил повелительно, - Закрой дверь.
Дверь послушно закрылась. Но на охраннике Вован потерял драгоценные секунды. Гнилов успел вытянуть из рукава стилет. Тонкий, тщательно отбалансированный. Метнул. Как всегда, он был точен. Вот что значит ответственное отношение к профессии и регулярные тренировки. Вован, получив железо в грудь, еще раз выстрелил. И теперь уже понятно, в молоко. Вышколенный охранник больше не появлялся.
Гнилов, качая маятник, ринулся к Вовану. Тот успел еще пару раз выстрелить. Теперь его глаза были в тумане. Мазал. Гнилов двинул Вовану что есть силы в живот. Тот, выронив оружие, упал на ковер. Крови было мало. Гнилов подобрал пистолет и навис над боссом.
В чем-чем, а в ножевых ранах Гнилов был спецом. Он не попал в сердце, и Вован жил. И мог даже выжить. А раз так, теперь от Гнилова зависело, что делать дальше. Звать охрану и доктора? Или все оставить как есть? И уехать. На войне как на войне. Пусть подыхает. Гнилов взвешивал перспективы обоих вариантов. Что, если Вован скопытится? Придется отвечать? По закону? Закона тут нет. Тогда, перед братвой по понятиям? Мало кто о Воване всплакнет. Только вздохнут с облегчением. Ему, Гнилову, все равно не занять место Вована. Другая харизма. Новый босс поставит свою охрану, а его, раба божьего – в расход. А если звякнуть Семенычу, доктору? Но Вован финок в грудь не прощает. Он непочтительного слова, косого взгляда не прощает.
- Напрасно ты мне не верил, - сказал с упреком Гнилов, - Я всегда был за тебя. Сам же говорил, что доверие самое важное.
- Сгниешь. Кто тебя купил? Катька? - Вован выговаривал с трудом. Спор о вере в людей был уже неуместен, - Недолго тебе. Сдохнешь. Яд.
Слово яд Вован произнес с таким удовольствием, что Гнилов перепугался.
- Какой яд? - вытаращил глаза Гнилов. Вован хоть не снайпер, по ядам был большим спецом. Но ведь он у Вована только чуть коньяка опрокинул. Так ведь и Вован тот же коньяк пил.
- Ты же со мной пил.
- Антидот – прохрипел Вован, - Сдохнешь.
- Вот как? – сказал Гнилов, и пнул Вована ногой. Кровь бросилась Гнилову в лицо. А может быть, яд начал действовать? Гнилов присел рядом с Вованом, вытянул финку из раны и приставил к горлу, - Где антидот?
Вован криво усмехнулся,
- Давай так, - спокойно, с деловым видом предложил Гнилов - Ты мне антидот, я тебе доктора. Он вытянет. И обнулим, забудем, что было. Мало ли какие размолвки бывают.
- Иуда, - прохрипел Вован.
- Это ты иуда, если на то пошло. Скольких ты закопал. Над людьми измывался. Народ обобрал.
- Народ дерьмо, - прохрипел Вован.
- Ну что же. Прав была сводня. Ты добром не кончишь. Это тебе от имени народа, - Гнилов ткнул босса финкой в бедро. Он знал анатомию. Знал, как это делать, чтобы не смертельно, но больно, - Где антидот?
- Подохнешь в муках, - с наслаждением произнес Вован
- Это ты подохнешь в муках. И никто не пожалеет. Люди только вздохнут с облегчением.
- Ненадолго, – сладко усмехнулся Вован.
Гнилов понимал, что антидота ему не найти. И какой яд, Вован не скажет. Мчать в больницу? Напоследок он резанул Вовану ахиллесово, чтобы тот не вздумал танцевать до охраны и до кнопки вызова. Оттянул его в маленькую глухую комнатку где хранились кухонные принадлежности. Тут стояли и бутылки с минералкой. При отравлениях, подумал Гнилов, рекомендуют пить много воды. Он залпом опустошил полтора литра «Боржоми».
- Поздно пить «Боржоми», - Вован слабо улыбнулся, - Оставь на могилку цветочки поливать.
Теперь нужно вырваться. Охрана просто так, пока Вован не наберет код, не выпустит. Но Гнилов не фраер, знал где у Вована вязь с охраной и какой код.
Он старался быть спокойным. Не торопиться. Даже ему с его огромным опытом было непросто. Одно дело фраера замочить, другое – босса. Но охрана, как ни в чем ни бывало, вернула ему пистолет. Он проехал КПП без помех и напоследок подумал, каких олухов Вован набрал себе. Его бы, Гнилова, так бы не развели.
Гаишники ночью обнаружили пустую машину у обочины. Машину непростую, на особом учете. Уважаемого гражданина, правой руки еще более уважаемого гражданина, почетного гражданина, человека с большой буквы, даже с трех больших букв, которого даже по фамилии не называли, а просто Владимиром Владимировичем или ВВВ, или между собой Тривэ. И если машина такого человека посреди ночи стоит открытой значит нужно сообщить в милицию. Те перезвонили охране Тривэ. И через пару минут, охрана их вызвала. После этого до самого рассвета милиции было не до Гнилова. Сколько охранники ни объясняли, что нужно срочно искать Гнилова, им не верили.
Тело Гнилова нашли уже когда расцвело в канаве метрах в ста от машины
Время смерти Тривэ криминалисты оценивали с точностью плюс минус час. И конечно поняли, что это дело рук покойного Гнилова. Его почерк. Но он покойник. Что теперь с покойника возьмешь. Патологоанатом сделал заключение. что Гнилов скончался от отравления грибами. В городе пошли слухи. Какая нелепая смерть. Человек ходил по лезвию ножа, а умер от грибов.
У Катьки и Вована детей не было. Зато от жен и от любовниц - шестеро. Наследницы и наследники уже стали в боевую позицию, чтобы сразиться за наследство. Но в милицию и одновременно в прокуратуру. Снова пришли диски с документами. И наложили арест на имущество и на счета. А на счетах-то ветер гуляет. Кто-то, за день до смерти Тривэ снял все деньги. Да так, что никаких следов.
Катьку долго не искали. Подозревали, что лежит она где-нибудь в бетоне в каком-нибудь фундаменте. Потом прошел слух, что кто-то ее видел где-то на Лазурном берегу с каким-то франтом. И даже слышал, что они между собою говорили по-русски. А на каком еще? Катька другим языкам не обучена.
- Мы со слухами не работаем, - сказал на встрече с представителями прессы глава городской прокуратуры, - Лучше покажите мне того, кто распускает такие слухи? Может быть, ваши поганые газетенки и распускают. И все для того, чтобы посеять в народе недоверие и незаконные протесты. Так вот, имейте в виду: есть статья по поводу клеветы. Так что не поздоровится вам.